Дэвид Дэвис - Шерлок Холмс и Дело о крысе (сборник) Страница 19

После того как Тарленхайм нас представил, она приняла наши приветствия и тепло поприветствовала нас сама. Затем безо всякого предупреждения выражение теплого дружелюбия на лице сменилось горестным, и глаза начали опасно поблескивать. Ей пришлось отвернуться, чтобы сдержать слезы.

Тарленхайм мрачно взглянул на нас.

– Похоже, джентльмены, удача от нас отвернулась. Этим вечером мы получили самый тяжелый удар из возможных. Король мертв.

– Как мертв? – выдохнул я.

– Его ослабевшее тело наконец сдалось мозговой горячке.

Я невольно застонал. Холмс не сказал ничего, но я видел, как он поражен неожиданным известием. Такой поворот событий лишал нас последней надежды помешать исполнению планов Руперта. Теперь у Руритании не было короля, как и прямого наследника престола, и ничто не могло помешать графу воспользоваться поддержкой Синих и захватить всю Руританию.

Сдержав рыдания, королева вновь повернулась к нам, промокнув глаза батистовым платочком.

– Это был не тот мужчина, которого я любила, – тихо произнесла она, обращаясь скорее к себе, нежели к нам. – А в последнее время и не тот, за которого я вышла замуж, но… он был моим королем. – На мгновение она закрыла глаза и замолчала. – Теперь, когда Рудольфа больше нет, мы ничего не можем сделать, чтобы сдержать переворот графа Руперта…

Холмс сделал шаг вперед.

– Простите меня, ваше величество, но я считаю, что еще не все потеряно. Смерть короля – это серьезный удар как для вас лично, так и для семьи Элфбергов, я не стану этого отрицать, но это не должно нас останавливать в деле противостояния узурпированию власти графом Рупертом. Мы не должны позволить ему узаконить свою собственную династию. – Эти слова были сказаны мягко, но с такой силой убежденности, что произвели почти волшебное действие. – Мы должны любой ценой сохранить смерть короля в тайне, потому что это не только даст нам необходимое время для составления плана действий, но и поможет сохранить Рассендилу жизнь. Иначе, если эта новость достигнет лагеря Синих, у них отпадет всякая необходимость держать его в живых.

Глаза королевы расширились от испуга, и она прикрыла губы рукой, будто стремясь сдержать крик.

– Это действительно так, – поддержал Холмса я. – Какой смысл в двойнике короля, если сам король уже мертв?

Флавия с грустью покачала головой.

– Что же нам тогда делать? – спросила она, но еще до того, как кто-либо успел ей ответить, она неожиданно взяла моего друга за руку и заговорила снова: – Фриц сказал мне, что вы очень умный и решительный человек, Мистер Холмс. Вы сможете нам помочь?

– Думаю, что смогу, – тихо ответил Холмс. – Если вы позволите мне возглавить все наши действия. У меня есть план, в успехе которого я уверен.

Какое-то мгновение королева внимательно вглядывалась в глаза знаменитого сыщика, затем вопросительно посмотрела на Тарленхайма, который быстро ей ответил:

– Я считаю, что план Шерлока Холмса – это наша единственная надежда.

Она кивнула, затем изящно поклонилась моему другу.

– Ну что ж, мистер Холмс. Тогда будущее Руритании в ваших руках!

Глава тринадцатая

Рыбачья хижина на озере Тойфель

Близилась полночь, я и Холмс вернулись в отведенные нам комнаты во дворце и обсуждали с Тарленхаймом план дальнейших действий. Королева Флавия отправилась ко сну, выразив свою благодарность Холмсу и потребовав, чтобы Тарленхайм держал ее в курсе всех наших планов и событий.

Сердце мое разрывалось от сострадания этой чудесной женщине, такой одинокой в своей трагедии. Бремя долга и титула давит еще тяжелее, если сердцу нет утешения в любви. Мне думалось о том, что под ее ногами, должно быть, осыпался сам краеугольный камень, на котором она выстроила все, что было важным в ее жизни, все, чем она старалась заменить свою любовь к Рассендилу.

Холмс попросил карту Руритании, которую и принялся рассматривать с увеличительным стеклом. Его и остальные полезные мелочи незадолго до этого принес один из доверенных людей Тарленхайма из платной конюшни, где мы оставили позаимствованных лошадей. Наконец длинный палец Холмса указал на определенную точку на карте.

– Я уверен в том, что Рассендила держат здесь! – провозгласил он.

Тарленхайм внимательно посмотрел на указанную местность.

– Что, прямо в озере Тойфель? – поинтересовался он с некоторым удивлением.

– Нет, не в озере, друг мой, а в старой рыбачьей хижине короля, – объяснил Холмс.

Но руританец по-прежнему сомневался.

– И почему вы пришли к этому выводу?

– Меня навели на эту мысль некоторые малозначительные детали. Например, Гольштейн, в своей самонадеянности, даже сам указал мне на этот домик по дороге к «Кабаньей голове». Вероятно, он считал, что мы не доживем до возможности использовать эту ценную информацию, даже если сумеем оценить ее важность. Он сказал нам, что хижина заброшена, но я ясно видел, как утреннее солнце отражалось на ее окнах, а свет не отражается от грязных и неровных поверхностей. А еще я видел у причала, прямо возле хижины, маленькую весельную лодку. Усилия времени и стихии уже давно либо затопили, либо отогнали ее в сторону, если только этой лодкой не пользовались, а в хижине не жили. К тому же, захватывая королевскую собственность, Руперт остается верен себе и своим амбициям.

Пока мой друг говорил, выражение лица Тарленхайма менялась самым чудесным образом. Недоверие, читавшееся в его чертах, превратилось в едва сдерживаемый восторг.

– А ведь это вполне возможно, – проговорил он. – Хижина находится достаточно близко к замку Зенды, и это удобно Руперту. Во всяком случае, это предположение стоит того, чтобы его проверили. Этим же утром я возьму с собой несколько человек и отправлюсь туда.

– Ни в коем случае! – воскликнул Холмс. – Это самое последнее из того, что вам стоит сделать. Мы должны ехать туда только втроем, и так, чтобы нас никто не заметил. Наблюдать за хижиной мы будем с безопасного расстояния, чтобы узнать наверняка, что именно там происходит.

Тарленхайм снова нахмурился.

– Прошу вас, доверьтесь мне. Ситуация слишком деликатна, чтобы решать ее с помощью силы. Сейчас нам больше всего понадобятся хитрость, выдержка и осторожность.

– А вы не хотите рассказать мне, что у вас на уме? Не люблю я действовать вслепую, не понимая, что к чему.

– Обязательно расскажу, но в свое время. Прошу вас, потерпите немного. Мои идеи еще не приняли конкретной формы. И во многом зависят от того, чт́о мы с вами узнаем во время этой вылазки. Но я не буду держать вас в неведении дольше необходимого, уверяю вас.

– Хорошо, – ответил Тарленхайм с неохотой.

– Когда мы отправимся?

– Ну, раз уж мы с Уотсоном провели б́ольшую часть дня в глубоком сне, полагаю, пары часов, чтобы восстановить силы, нам должно хватить. Проснемся и сразу двинемся.

– Отлично! Туда около часа езды, значит, мы сумеем добраться до места до рассвета.

– Превосходно! Уотсон, вы готовы к приключениям?

– Разумеется, – заверил их я. – Только перед отъездом было бы неплохо позавтракать!

Оба моих собеседника рассмеялись.

– Ну разумеется, друг мой. Я уверен, что добрый Тарленхайм сможет для нас что-нибудь организовать.

– И пожалуйста, что-нибудь горячее, – предупредил я, вспомнив о холодном завтраке, поданном нам в «Кабаньей голове».

– Рудольф Рассендил, пока жил во дворце, каждый день начинал с яиц и бекона. Вам такой завтрак подойдет? – осведомился Тарленхайм.

– Чудесно подойдет, – усмехнулся я.

На следующий день, незадолго до рассвета, наполненный теплом и любовью к миру после сытного завтрака, я сел на коня и вместе с друзьями направился к озеру Тойфель, в рыбачью хижину короля. Ночь была безлунной, на небе цвета индиго сияли редкие звезды, и мы с Холмсом старались держаться поближе к Тарленхайму, который вел нас вперед. Почти сразу после того, как выехали из города, мы углубились в лес Зенды. В темноте мы не могли различить ничего сколько-нибудь походившего на дорогу, но наш проводник уверенно маневрировал в густой растительности. Вскоре небо начало светлеть, и как раз в это время мы вышли к самому большому дубу, который я когда-либо видел. Казалось, он пронизывал весь лес своими раскидистыми густыми ветвями.

– Это дуб Элфбергов, – сказал Тарленхайм. – Легенда гласит, что он был посажен в пятнадцатом веке Густавом Элфбергом, первым из королевской династии. Считается, что он будет стоять на этой земле до тех пор, пока Руританией будет править один из Элфбергов.

– По мне так, он достаточно крепок, чтобы пережить и это испытание Рупертом, – заметил Холмс.

Как только мы миновали знаменитый дуб, Тарленхайм призвал нас спешиться.

– Я думаю, оставшуюся милю нам стоит пройти пешком, – сказал он.

Мы вняли его совету и стреножили лошадей на поляне, окруженной густым кустарником, где их совершенно не было видно. Мы немного прошли по старой разбитой дороге, а потом Тарленхайм увел нас с нее, и мы пробирались через густой подлесок. С той стороны, с которой мы приближались к хижине, почва постепенно приподнималась, образуя холм. Оказавшись на его вершине, мы обнаружили хижину прямо перед собой, в каких-то двенадцати футах от нас.