Эрл Гарднер - Дело о коте привратника Страница 19

– Я и не думаю, что хотите… Постой, Пол. Не звони в полицию. Возможно, этот человек невиновен.

– Невиновен! – вспыхнул Милтон. – Конечно, я невиновен. Я выполнил обряд венчания, вот и все.

Лицо Мейсона выразило крайнее недоверие.

– И вы не знали, что у этой женщины жив муж? – спросил он.

– Конечно, не знал. Неужели вы думаете, что я обвенчал бы ее, зная, что она состоит в браке? – с негодованием произнес Милтон.

Делла Стрит шагнула вперед, взяла его под руку и сказала умиротворяюще:

– Все в порядке. Не расстраивайтесь. Шеф совсем не это хотел…

– Шеф? – не понял Милтон.

– Ах, простите, я не должна была так говорить…

– Так кто же вы и что вам надо? – спросил Милтон.

– Сначала отвечу на второй вопрос. Нам надо точно знать, в какое время вы обвенчали Эдит де Во и Фрэнка Оуфли.

– Они очень хотели, чтобы все осталось в секрете, – теперь Милтон заговорил охотно, – но я не знал, что она замужем. Мне позвонили примерно в девять и попросили приехать по определенному адресу. Тот, кто мне звонил, сказал, что это дело величайшей важности, но не сообщил, какое именно дело. Однако пообещал, что меня хорошо вознаградят. Я поехал – и нашел там мистера Оуфли, с которым встречался прежде, и молодую женщину, которую мне представили как мисс де Во. У них была законно оформленная брачная лицензия, и я, как священник, совершил обряд.

– Свидетели были?

– У соседей было какое-то сборище… Возможно, они играли в карты. Мистер Оуфли зашел к ним и попросил быть свидетелями.

– В какое время был выполнен обряд?

– Около девяти.

– Когда вы оттуда уехали?

– Через двадцать минут. Там было такое веселье… Эти люди были так милы, так сердечны… Невозможно было уехать сразу.

– Вам хорошо заплатили? – спросил Перри Мейсон.

– Да, очень, очень хорошо.

– Вы давно знаете Фрэнка Оуфли?

– Он несколько раз заходил в мою церковь.

– Он вас познакомил с той молодой женщиной?

– Да. И квартира была на ее имя – мисс Эдит де Во.

– Они вам сказали, почему держат свой брак в секрете?

– Нет. Я так понял, что кто-то из родных возражает. Молодая женщина, кажется, работает сиделкой, а мистер Оуфли из богатой семьи. Я не обратил на это особого внимания. Я выполнил обряд венчания и…

– Поцеловали невесту, – со смехом перебил Мейсон.

Преподобный Милтон не увидел здесь юмора. Он серьезно сказал:

– Вообще-то нет. Невеста сама меня поцеловала, когда я уходил.

Мейсон сделал знак Полу Дрейку и взялся за дверную ручку.

– Это все, – сказал он.

– Тут было многомужество?

– В свете того, что вы рассказали, – сказал Мейсон, – не думаю. Я только проверял. Браки, которые совершаются при таких странных обстоятельствах, всегда вызывают подозрение.

Трио поспешно вышло в ночь, оставив Милтона беспомощно моргать им вслед. Потом они услышали, как он захлопнул дверь, – звякнула цепочка, стукнул тяжелый болт.

– Я адвокат, – заметил Мейсон, – но редко забочусь о том, чтобы запереть собственную дверь. Этот тип вроде бы должен верить в людей, а нагромождает столько баррикад и запоров против грабителей.

– Да, – сказала Делла Стрит с нервным смешком, – зато тебя невесты не провожают до двери, чтобы поцеловать.

Мейсон хмыкнул, а Пол Дрейк спросил:

– Теперь куда?

– Если мы выдержим еще одно путешествие в твоей машине, поедем навестить Уинни.

– Ты знаешь, где ее найти ночью? – спросил Дрейк.

– Конечно. Она живет в задней половине своей закусочной. Мы ей позвоним и скажем, что едем. То есть я скажу, что еду. А вас я представлю потом.

– Тебе не приходило в голову, – не спеша спросил Дрейк, – что обряд венчания происходил как раз в то время, когда Эштона убивали в его комнате, чтобы дать Оуфли и де Во железное алиби.

– Мне пришло в голову столько, – сказал Мейсон, – что я не собираюсь все это сейчас обсуждать. Поехали.

Они втиснулись в автомобиль Дрейка. По пути Мейсон остановил машину, чтобы позвонить Уинифред, потом, когда добрались до заведения Уинни, он сделал им знак молчать, поставил их в тени возле входной двери и постучал. Через минуту над дверью зажегся свет и гибкая фигурка Уинифред, утопая в шелковом пеньюаре, скользнула ему навстречу.

– Что случилось? – спросила девушка, отодвигая засов.

– Вы знакомы с Полом Дрейком, – сказал Мейсон. – Он был со мной, когда я пришел сюда впервые. А это Делла Стрит, моя секретарша.

Уинифред разочарованно воскликнула:

– Но я не думала, что будут посторонние. Я не хочу, чтобы кому-нибудь стало известно…

– Все в порядке, – уверил ее Мейсон. – Никто ничего и не узнает. Мы хотим с вами поговорить.

Уинифред провела их по коридору в спальню, которая имела тот же вид, только теперь постель была смята.

– Где Дуглас Кин? – спросил Мейсон.

– Я все о нем сказала. – Она нахмурилась.

– Не хочу, чтобы вы думали, будто я нарушаю ваши тайны, – сказал Мейсон, – но этим людям необходимо знать, что происходит, потому что они помогают мне. Пол Дрейк – детектив, который работает на меня, а Делла Стрит – моя личная секретарша, она знает все. Им вы можете доверять. Я хочу знать, где Дуглас Кин.

Она быстро заморгала, будто собираясь заплакать, но твердо посмотрела на них:

– Не знаю, где он. Мне известно одно: он прислал мне записку, что уезжает туда, где его никто не найдет.

– Позвольте взглянуть на эту записку.

Она достала из-под подушки конверт, на котором было написано ее имя. Больше не было ничего – ни адреса, ни марки. Вытащила из конверта сложенную бумажку. Поколебавшись, отдала ее Мейсону. Стоя посередине комнаты с непроницаемым видом, расставив ноги и расправив плечи, Мейсон прочел записку. Потом сказал:

– Я прочту вслух.

«Дорогая, против меня обстоятельства, с которыми я ничего не могу сделать. Я потерял голову и допустил ошибку, у меня не будет возможности ее исправить. Пожалуйста, верь, что я не виноват ни в каком преступлении, но тебе понадобится сильная вера, чтобы сохранить ее перед лицом доказательств, которые тебе предъявят. Ухожу из твоей жизни навсегда. Полиция никогда меня не выследит. Не так я прост, чтобы угодить в их ловушки. Я улечу на самолете, никто меня не найдет. Колтсдорфские бриллианты спрятаны в костыле у Эштона. Напиши полиции анонимное письмо, пусть они найдут костыль. Я всегда буду любить тебя, но не хочу тебя втягивать. Попробуй заставить Эштона говорить – он может рассказать очень многое. Любящий тебя Дуглас».

Мейсон, не отрываясь, разглядывал письмо и вдруг резко повернулся лицом к Уинифред Лекстер:

– Вы не показывали мне этого письма, когда я был у вас раньше.

– Но у меня его еще не было.

– Когда вы его получили?

– Его подсунули под дверь.

– После того, как я ушел?

– Да, наверное. А может быть, вы его просто не заметили, когда уходили.

– Вы говорили, Дуглас вам звонил?

– Да.

– По телефону он не говорил о бриллиантах?

– Нет.

– Откуда он узнал, где бриллианты?

– Не знаю. Я знаю только то, что в записке.

– Вы его любите?

– Да.

– Помолвлены с ним?

– Мы собирались пожениться.

– Вы не называли его Дугласом.

– Вы о чем?

– У вас было для него особое имя.

Она опустила глаза и покраснела.

– Даже тогда, – продолжал Мейсон, – когда вы не называли его тем особым именем, вы не звали его Дугласом – вы звали его Дугом.

– Какая разница? – вскинулась она.

– Такая, – сказал Мейсон. – Если бы он написал это вам, он подписался бы «Дуг» или особым именем. Он сильнее выразил бы так свою любовь. Эта записка не была адресована вам, она предназначена для посторонних. Она написана для того, чтобы показывать ее другим.

Глаза ее расширились, губы плотно сжались.

– Записка – блеф. Дуглас вам позвонил и сказал, что он в западне. Он бы не уехал, не повидав вас. Он пришел попрощаться. Вы уговаривали его остаться. Вы сказали, что наняли меня и я все выясню. Вы просили его остаться, он отказался. Вы просили его, по крайней мере, быть там, где вы сможете связаться с ним, до тех пор, пока я не закончу расследование.

Лицо ее не изменило выражения, но она сжала правый кулак и медленно поднимала его, пока не коснулась им губ.

– Так что Дуглас, – безжалостно продолжал Мейсон, – согласился остаться где-то поблизости, пока полиции не станут известны факты и пока я не попробую объяснить эти факты в его пользу. Но вы хотели сбить полицию со следа, поэтому Дуглас Кин оставил эту записку, чтобы вы могли показать ее мне, а после – газетным репортерам. Говорите же! – Мейсон направил на нее указательный палец. – Не лгите своему адвокату! Черт вас возьми, как же я смогу вам помочь, когда вы скрываете от меня факты?

– Нет, – сказала она, – это неправда… Это… Ой!

Она бросилась на кровать и расплакалась.

Мейсон распахнул дверцу стенного шкафа, потом заглянул в душ. Он задумчиво нахмурился, потряс головой и сказал: