Гамбит - Рекс Тодхантер Стаут Страница 19

– Да.

– А вам известно, что, когда Джерин выпил почти весь шоколад и ему стало нехорошо, Блаунт отнес кофейник на кухню, вымыл его, налил свежий шоколад и отнес наверх?

– Да.

– Тогда разве он не самый большой дурак на свете?

– Я с ним не знаком. А он действительно дурак?

– Нет. Очень умный человек. Что угодно, только не дурак. И очень рассудительный. Состоятельные мужчины с положением в обществе привыкли считать, что им все позволено, так как они вне подозрений. Но к Блаунту это не относится. Он совсем не такой. Отнюдь. Поэтому я отнесся к происходящему спокойно. Впрочем, не совсем. Мне трудно поверить, что такой человек мог отравить шоколад, напоить им Джерина, а затем как ни в чем не бывало пойти сполоснуть кофейник и чашку. Полагаю, мне нет нужды объяснять это по буквам.

– Нет.

– Поэтому мы расследовали все очень тщательно. Буквально под лупой. И в первую очередь исключили возможность, что мышьяк мог содержаться в чем-то другом, не в шоколаде. Действительно исключили. Мы установили, что после начала шахматного турнира никто, кроме Блаунта и тех четверых, я имею в виду посредников, не входил в библиотеку. Блаунт вошел в библиотеку узнать, не нужно ли еще шоколада, через семь минут после начала игры. И все это установлено абсолютно точно. Таким образом, мышьяк насыпал в шоколад кто-то один из семерых: это четверо посредников, повар, официант и Блаунт. Хорошо. Так кто из них был связан с Джерином? А что, если не один, а несколько? Я направил одиннадцать человек тщательно изучить вопрос, а окружной прокурор отрядил мне еще восьмерых из убойного отдела. Лучшие из лучших по такого рода делам. И вы это знаете.

– Да, они достаточно компетентные, – согласился Вулф.

– Компетентные – это еще слабо сказано. Мы установили связь Блаунта с Джерином. От самого Блаунта. О чем вам, конечно, известно. Это его дочь.

– Да.

– Девятнадцать наших оперативников занимались остальными шестью фигурантами. Но за четверо суток так ничего и не разнюхали. И даже когда окружной прокурор решил предъявить обвинение Блаунту, я еще на неделю приставил к оставшимся девять человек. О’кей. Вы сами знаете, каково работать с теми, кто идет в отказ. Их так просто к ногтю не прижмешь. Однако я могу поставить свою годовую зарплату против цветка в вашей вазе, что никто из этих шестерых никогда не встречал Пола Джерина и никак не был с ним связан.

– Я, пожалуй, не стану рисковать цветком, – заметил Вулф.

– Не станете?

– Нет.

– Так, по-вашему, у одного из шестерых случайно мог оказаться с собой мышьяк, который он и подсыпал в шоколад, потому что ему не понравилось, как Джерин играет в шахматы?

– Нет.

– Тогда что вы затеваете? И как рассчитываете вытащить Блаунта?

– Я ведь не говорил, что у меня есть для этого хоть какие-то возможности.

– Вздор! Чушь собачья! Мы с вами не первый год знакомы.

Вулф откашлялся.

– Мистер Кремер, не скрою, мне действительно известно нечто такое, чего вы не знаете, относительно одного из аспектов данного дела. Мне известно, кто меня нанял и почему. Вы сделали вывод, что никто меня не нанимал и что я, прознав про некое неизвестное вам обстоятельство дела, решил воспользоваться этим для личной выгоды. Вы ошибаетесь. Вы гораздо лучше меня осведомлены обо всех обстоятельствах – всех без исключения, – связанных со смертью Пола Джерина. Но вы мне не верите.

– Да, не верю.

– В таком случае мне больше нечего вам сказать. Я сожалею, что у меня для вас ничего нет. Ведь теперь я ваш должник. Вы сейчас снабдили меня фактом, который предполагает совершенно новый подход к проблеме. Что сэкономит мне…

– Какой такой факт?

– Нет, сэр, – покачал головой Вулф. – Вы мне в любом случае не поверите. И не примете мою интерпретацию данного факта. Однако я вам чрезвычайно обязан, а я не привык оставаться в долгу. Если я узнаю нечто важное, то нарушу свои правила и поделюсь с вами. Впрочем, сейчас мне вас нечем порадовать.

– Черта с два, нечем! – Кремер встал с места, бросил сигару в мою корзину для мусора и, как всегда, промахнулся. – Вулф, одно маленькое уточнение. Да, любой человек имеет право нанять вас для расследования, пусть даже дела об убийстве. Но если вас никто не нанимал, а мне, черт возьми, хорошо известно, что вас никто не нанимал!.. Так вот, если вы действуете по собственной инициативе, это все меняет. И если вы располагаете информацией, которую закон предписывает… Короче, не мне вам говорить. – Кремер повернулся и решительно вышел из кабинета.

Я проследовал за ним в прихожую и, решив, что Кремер не оценит мою готовность подать ему пальто и шляпу, подождал, когда он закроет за собой дверь.

Вернувшись в кабинет, я сказал:

– Итак, он дал вам…

И тотчас же осекся, увидев, что Вулф, откинувшись на спинку кресла, задумчиво вытягивает губы в трубочку и втягивает их обратно. Его поза свидетельствовала о напряженной работе мысли, но я не имел ни малейшего представления, над чем сейчас работает его мысль. Если над фактом, предоставленным инспектором Кремером, то над каким именно? Перебрав в уме все озвученные факты, я направился к своему письменному столу, чтобы не прерывать упражнения для губ. Но тут Вулф открыл глаза и отрывисто скомандовал:

– Приведи сюда мисс Блаунт!

Я послушно отправился за нашей гостьей. Как я уже говорил, я не пользуюсь лифтом, а потому поднялся на третий этаж по лестнице. Дверь Южной комнаты оказалась заперта. Я осторожно постучал. Через секунду дверь распахнулась, хотя шагов я не услышал. А не услышал я их потому, что мисс Блаунт была босиком.

– Мистер Вулф желает вас видеть, – заявил я. – В туфлях или без. Как пожелаете.

– Что-то случилось?

Я не знал, следовало ли рассказывать мисс Блаунт о посетителе, а потому просто сказал:

– Вулф сейчас делает упражнения для губ. Хотя вы, конечно, не в курсе, насколько это важно. Можете не тратить время на прическу или макияж. Вулф в любом случае не заметит разницы.

Проигнорировав мой совет, мисс Блаунт подошла к туалетному столику, чтобы воспользоваться расческой и губной помадой, а затем – к креслу возле окна, чтобы надеть туфли, после чего присоединилась ко мне. Спускаясь по лестнице следом за кем-нибудь, вы получаете отличную возможность рассмотреть его фигуру под другим углом: у мисс Блаунт были чудесные плечи и прелестный изгиб шеи.

Когда мы вошли