Агата Кристи - Дом в Ширазе Страница 2

Консул упомянул о ее высокомерии, и это было правдой: вздернутый подбородок, нахмуренные брови – все соответствовало его рассказу.

– Вы, полагаю, мистер Паркер Пайн? Садитесь.

Она жестом указала на груду подушек, и на ее пальце блеснул бесценный старинный изумруд.

Детектив упал на подушки, поскольку человеку его комплекции было трудно элегантно опуститься на пол.

Слуга принес кофе. Паркер Пайн взял чашку и с удовольствием отхлебнул.

Хозяйка дома усвоила бесстрастную манеру общения: она ничего не говорила и, полузакрыв глаза, смаковала напиток. Потом, спустя какое-то время, наконец спросила:

– Значит, вы помогаете несчастным? По крайней мере, так сказано в вашем объявлении.

– Именно так.

– Зачем вы послали его мне? Чтобы подзаработать во время путешествия?

Ее тон не мог не уязвить самолюбия детектива, однако ее собеседник не обратил на это внимания и ответил:

– О нет! Когда я путешествую, хотелось бы забыть о делах.

– Тогда зачем же вы мне написали?

– Потому что у меня есть основания считать, что вы несчастны.

Наступило молчание, и детектив спрашивал себя, как женщина отреагирует на его слова.

Она некоторое время размышляла, а потом рассмеялась:

– Вы, вероятно, вообразили, что человек, живущий, как я, вдали от родины, от соотечественников, подавлен скорбью и разочарованием? Вам, полагаю, этого не понять. В Англии я была рыбой, вытащенной из воды, а здесь я стала самой собой, потому что у меня от рождения восточная душа. Мне нравится уединение. Вы, конечно, этого не принимаете? И поэтому я кажусь вам… – она замялась, – кажусь вам безумной!

– Вы не безумны, – ответил Пайн внятно и убежденно.

Она пристально посмотрела на детектива:

– Но считают именно так, не правда ли? Считают идиоты! А я совершенно счастлива.

– Однако вы почему-то пригласили меня.

– Признаться, мне было интересно посмотреть на вас… Я не хочу возвращаться в Англию, но тем не менее хотела бы знать, что за эти годы произошло в…

– В вашем бывшем кругу общения?

Она кивнула, и Паркер Пайн стал рассказывать. Сначала его голос был спокойным, уверенным; потом тембр стал слегка повышаться, когда Паркер Пайн хотел обратить внимание слушательницы на какие-то мелочи.

Он рассказывал о Лондоне, сплетнях в высшем обществе, вспоминал о фактах из жизни известных людей, говорил о новых ресторанах, ночных клубах, скачках, охоте, светских скандалах, парижских модах, небольших магазинчиках, где можно дешево сделать прелестные покупки. Не забыл о последних театральных премьерах, кино, о строящихся и развивающихся предместьях, перечислил новые парки. Потом перешел к части города, населенной рабочими, о том, как по вечерам спешат они к трамваям и автобусам, возвращаясь в свои дома, набросал картину современной семейной жизни…

Его рассказ прозвучал весьма эмоционально, тем более что был необычайно правдив и основан на фактах.

Леди Эстер слушала опустив голову и забыв о своей обычной надменной позе. По ее щекам катились слезы. Когда ее собеседник умолк, она разрыдалась.

Паркер Пайн молча смотрел на нее с удовлетворением ученого, поставившего эксперимент и констатирующего его успех.

Наконец она подняла голову и с горечью спросила:

– Ну вот! Вы довольны?

– Именно это я и предполагал.

– Как я смогу вынести такую жизнь здесь? Никогда не выходить, никогда не видеться… ни с кем… – Она выпрямилась и яростно закричала: – Вы не спрашиваете, почему я не вернусь туда, если даже очень захочу этого?

– Нет, – сказал он, – потому что вам нелегко признаться в содеянном.

Она испугалась:

– Вы знаете… почему?

– Думаю, что знаю.

– Вы ошибаетесь. Вы не могли этого знать! Не угадали же…

– Я никогда не угадываю. Я наблюдаю и делаю выводы.

– Вы ничего не можете знать обо мне.

– Попробую вас убедить в обратном. Когда вы впервые ехали сюда, то, вероятно, воспользовались новой воздушной линией от Багдада?

– Да.

– Ваш пилот, Шлейгель, приходил потом к вам?

– Да… – Это слово было произнесено более мягко.

– У вас была подруга или горничная, которая… умерла. – Голос детектива стал сухим, в нем прозвучала обвиняющая нота.

– Компаньонка.

– Как ее звали?

– Мюриэль Кинг.

– Вы ее любили?

– К чему эти слова… – Женщина овладела собой и надменно сказала: – Она была мне полезна.

– Вас огорчила ее смерть?

– Меня? Да, очевидно… Послушайте, сэр, к чему все эти вопросы? – Она теперь говорила гневно и, не дожидаясь ответа, продолжала: – Вы были очень любезны, что пришли. Но я немного утомлена. Не соблаговолите ли вы сказать, сколько я вам должна…

Паркер Пайн, будто не слыша ее слов, без раздражения продолжал допрос:

– После ее смерти господин Шлейгель больше не был здесь ни разу. Если бы он пришел, вы приняли бы его?

– Конечно нет.

– По-видимому, вы не могли бы поступить иначе, – пробормотал, словно про себя, детектив.

Надменность слетела с нее, и она неуверенно произнесла:

– Я… я не понимаю…

– Леди Эстер! Вы знали, что молодой летчик Шлейгель влюблен в Мюриэль Кинг? Он сентиментальный мальчик и до сих пор не забыл ее.

– Не может быть! – пробормотала она.

– Какая была Мюриэль Кинг?

– Что вы хотите этим сказать? Я не могу объяснить…

– Вы же ее видели изо дня в день…

– Ах, вы о внешности! Она была недурна собой.

– Вы с ней одного возраста?

– Почти… Откуда вы взяли, что Шлейгель любил ее?

– Он сам мне признался. Как я уже говорил, он очень сентиментален, и эта исповедь явилась для него облегчением; он тяжело пережил смерть этой девушки.

Леди Эстер вскочила:

– Уж не думаете ли вы, что я ее убила?

– Нет, милая девочка! Я убежден в противном; следовательно, чем скорее вы откажетесь от этой комедии и снова станете самой собой, тем будет лучше.

– От какой комедии?

– По существу, вы потеряли голову, испугавшись, что вас обвинят в убийстве леди Эстер.

Девушка вздрогнула.

– Потому что вы не леди Эстер. Я знал это еще до того, как пришел сюда, но решил провести эксперимент, чтобы окончательно убедиться в этом. – Он улыбнулся и ласково продолжал: – Пока я тут разглагольствовал, на мои слова реагировала не Эстер Карр, а Мюриэль Кинг: вас интересовали маленькие магазинчики, кино, предместья, вечерние газеты, а к болтовне о клубах, скачках, ночных кабаре вы отнеслись равнодушно… Сядьте и расскажите мне все, – мягко добавил он. – Вы не убивали леди Эстер, но боялись быть в этом заподозренной. Почему?

Она глубоко вздохнула, упала на диван и отрывисто заговорила:

– Нужно… начать с самого начала. Я… я боялась ее… она была сумасшедшей… не постоянно, но временами теряла разум. Она привезла меня сюда. Я как дура поехала с ней, потому что мне нравилось путешествовать! В Лондоне она пыталась соблазнить своего шофера… потому что имела пристрастие ко всем мужчинам… Он ее оттолкнул, вышел скандал, и все ее знакомые смеялись над ней. Тогда она оставила свою семью, и мы приехали сюда… Она хотела спасти свою репутацию и рассчитывала через некоторое время вернуться. Но с каждым днем становилась все более и более эксцентричной, а когда летчик пришел ко мне вскоре после нашего приезда, она меня возненавидела… Это было ужасно! Она поклялась, что я никогда не вернусь в Англию, потому что я всего-навсего рабыня и только она имеет право решать, жить мне или умереть.

Паркер Пайн кивнул. Он понял: леди Эстер понемногу сходила с ума, как и другие члены ее рода, а бедная неопытная девушка верила ее угрозам.

Мюриэль продолжала:

– Но однажды я восстала, заявив, что гораздо сильнее ее и буду защищаться… Она испугалась, отступила… и упала через низкие перила… балкона…

Мюриэль закрыла лицо руками.

– А потом? – настаивал Паркер Пайн.

– Я испугалась: вдруг обвинят, что я ее толкнула, и заключат в ужасную здешнюю тюрьму.

Ее губы дрожали, и Паркер Пайн понял, что ее охватила безумная паника.

– Я знала, что старый английский консул умер и приехал новый, который нас никогда не видел, – продолжала девушка. – У меня появилась идея. В глазах прислуги мы всегда были двумя сумасшедшими англичанками, и никем иным. Я дала им денег и послала их за консулом. Когда он пришел, я надела кольцо леди Эстер и приняла его так, как это сделала бы она сама. Он был чрезвычайно любезен и все устроил. Никто даже не заподозрил.

Паркер Пайн понимал, что имя леди Эстер было известно многим, как бы ни была неуравновешенна его обладательница.

Мюриэль добавила:

– Потом я пожалела о своем поступке, потому что поняла, какое совершила безумие. Я была обречена оставаться здесь. А если бы призналась в том, как все произошло, меня сочли бы убийцей. О, сэр, что мне делать?…

Паркер Пайн поднялся так быстро, как ему позволяла его полнота.

– Дорогая моя девочка, вы сейчас поедете со мной к консулу, он очаровательный малый. Конечно, вас подвергнут тягостным формальностям, все это будет нелегко, но вы не будете осуждены за убийство. Скажите, каким образом рядом с телом леди Эстер оказался поднос?