Жорж Сименон - Друг детства Мегрэ Страница 2

— Где в этот момент был ты?

Говорить друг другу «ты» становилось все труднее.

— В стенном шкафу.

— Ты хочешь сказать, что был в это время там же, в квартире?

— Да. Так уж бывало не раз. Когда кто-нибудь заявлялся, я… Я тебе противен? Поверь, это не то, что ты думаешь. Я зарабатываю себе на жизнь. У меня есть свое дело…

— Попытайся точно описать, как это произошло.

— С какого момента?

— Ну, скажем, с полудня.

— Мы вместе пообедали. Она великолепно готовит; мы сидели у окна. К ней, как обычно по средам, должны были прийти лишь в половине шестого или в шесть.

— Кто?

— Зовут его Франсуа Паре, мужчина лет пятидесяти, руководит одним из отделов в министерстве общественных работ. В его ведении судоходство. Живет в Версале.

— Он никогда не приходит раньше времени?

— Нет.

— Что было после обеда?

— Мы болтали о том о сем…

— Как она была одета?

— В халат. Дома она всегда носит халат, а когда куда-нибудь идет, переодевается. Примерно в половине четвертого в дверь позвонили, и я спрятался в стенном шкафу. Он открывается не в спальню, а в ванную комнату…

— Дальше, — нетерпеливо перебил Мегрэ.

— Примерно четверть часа спустя я услышал звук, похожий на выстрел.

— В четыре без четверти?

— Стало быть, так.

— Ты тут же вышел?

— Нет. Я не должен был там находиться. И кроме того, звук, который я принял за выстрел, мог быть просто донесшимся с улицы автомобильным или автобусным выхлопом.

Мегрэ с пристальным вниманием наблюдал за своим собеседником. На память ему приходили истории, рассказанные ему некогда Флорантеном; все они в той или иной степени были неправдоподобными. Порой казалось, что сам он не делает различия между вымыслом и реальностью.

— Чего вы ждали?

— Ты говоришь «вы»? Ну вот… — с огорченным и разочарованным видом протянул Флорантен.

— Ладно! Чего ты дожидался, сидя в шкафу?

— Это не просто шкаф, а довольно-таки просторное помещение… Я ждал, когда уйдет мужчина.

— Откуда тебе известно, что это мужчина, раз ты его не видел?

Флорантен оторопело уставился на Мегрэ:

— Об этом я не подумал.

— У этой Жозе были подруги?

— Нет.

— А родные?

— Она родом из Конкарно, я ни разу не видел никого из ее родных.

— Как ты узнал, что посетитель ушел?

— Я слышал шаги в гостиной, затем — как открылась и закрылась входная дверь.

— В котором часу?

— Около четырех.

— Следовательно, убийца с четверть часа провел возле жертвы?

— Надо думать.

— Где ты обнаружил тело любовницы, войдя в спальню?

— На полу, у кровати.

— Как она была одета?

— Все в том же желтом халате.

— Куда пришелся выстрел?

— В шею.

— Ты уверен, что она умерла?

— В этом нетрудно было убедиться.

— В комнате был беспорядок?

— Ничего такого я не заметил.

— Открытые ящики стола, раскиданные повсюду бумаги?

— Нет. Не думаю.

— Ты не уверен?

— Я был так потрясен!

— Доктору звонил?

— Нет. Раз уж она умерла…

— А в комиссариат по месту жительства?

— Тем более.

— Сюда ты явился в пять минут шестого. Чем ты был занят с четырех часов?

— Сперва, совершенно потеряв рассудок, я рухнул в кресло. Все не мог взять в толк, что произошло. Да и сейчас не понимаю. Затем мне пришло в голову, что во всем обвинят меня, тем более что зловредная привратница меня не переваривает.

— Ты так и просидел этот час в кресле?

— Нет. Какое-то время спустя, точно не скажу, я вышел и отправился в бистро «Гран-Сен-Жорж», где выпил три рюмки коньяку.

— А потом?

— Потом я вспомнил, что ты стал большим начальником в уголовной полиции.

— Как ты сюда добирался?

— На такси.

Мегрэ был вне себя, однако это никак не проявлялось, лишь лицо его посуровело. Открыв дверь в кабинет инспекторов и поколебавшись, кого из двух выбрать — Жанвье или Лапуэнта, он выбрал первого.

— Подойди-ка. Свяжись с лабораторией Мерса, пусть приезжают вслед за нами на Нотр-Дам-де-Лоретт. Какой номер дома?

— 17-бис.

Всякий раз, как Мегрэ обращал взор на своего старинного приятеля, на лице его появлялось все то же непроницаемо-суровое выражение. Пока Жанвье звонил, он посмотрел на часы: было половина шестого.

— Кого она там принимала по средам?

— Паре. Из министерства.

— Следовательно, в этот час он, как обычно, должен к ней явиться?

— Да, самое время.

— У него есть ключ?

— Ни у кого из них нет ключа.

— У тебя тоже?

— Я — другое дело. Понимаешь, старина…

— Я очень просил бы не называть меня стариной.

— Вот видишь! Даже ты…

— В путь.

Мегрэ двинулся к выходу, прихватив по дороге шляпу, и, уже спускаясь по широкой полутемной лестнице, набил трубку.

— Я вот думаю, почему ты медлил все это время: не шел ко мне, не звонил в полицию? Она была богата?

— Думаю, да. Три или четыре года назад она выгодно поместила деньги, купив дом на улице Мон-Сени на Монмартре.

— А в квартире имелись сбережения?

— Возможно. Но точно не скажу. Знаю только, что она не доверяла банкам.

Они направились к одному из стоявших рядком во дворе небольших черных автомобилей, Жанвье сел за руль.

— Ты хочешь убедить меня, что, живя с ней, не знал, где она хранит деньги?

— Это правда.

Мегрэ захотелось осадить его: «Брось паясничать», но он этого не сделал. Из жалости?

— Сколько комнат в квартире?

— Гостиная, столовая, спальня с прилегающей к ней ванной и кухонька.

— Не считая стенного шкафа?

— Не считая стенного шкафа.

Лавируя между другими автомобилями, Жанвье по отдельным фразам пытался вникнуть в суть дела.

— Клянусь тебе, Мегрэ…

Хорошо еще, что в лицее было принято обращаться друг к другу по фамилиям и потому он не назвал его Жюлем!

Когда они все втроем проходили мимо привратницкой, Мегрэ заметил, как колыхнулась тюлевая занавеска на застекленной двери, а за ней появилась огромная, массивная фигура привратницы. Лицо ее было под стать телу и совершенно неподвижно: она уставилась на них, как будто была не живым человеком, а портретом, сделанным в натуральную величину, или статуей.

Лифт был тесным: оказавшись прижатым к Флорантену и вынужденный смотреть ему в глаза, Мегрэ испытал большую неловкость. О чем в этот самый миг думал сын кондитера из Мулена? От страха ли постоянно искажалось его лицо, хоть он и пытался сохранить невозмутимость и даже улыбаться?

Был ли он убийцей Жозефины Папе? Чем он занимался в течение часа перед тем, как явиться на набережную Орфевр?

Они ступили на площадку четвертого этажа, и Флорантен как ни в чем не бывало вынул из кармана связку ключей. За крошечной прихожей шла гостиная; Мегрэ показалось, что время вернулось вспять лет на пятьдесят, если не больше.

Занавески из выцветшего розового шелка были задрапированы на старинный манер и заправлены в подхваты в виде кос из грубого шелка. Пол устилал ковер блеклых тонов.

Повсюду плюш, шелк, салфеточки, вышивные или кружевные накидки на креслах, имитирующих стиль Людовика XVI.

Возле окна обитый бархатом диван со множеством смятых подушек, словно кто-то еще недавно сидел на них. Круглый столик на одной ножке. Лампа под розовым абажуром на позолоченной ножке.

Наверняка излюбленный уголок хозяйки. Под рукой проигрыватель, конфеты, иллюстрированные журналы и несколько душещипательных романов. Прямо напротив, в противоположном конце комнаты, — телевизор.

На стенах, оклеенных обоями в цветочек, несколько прилежно выписанных пейзажей.

Флорантен, следивший за взглядом Мегрэ, подтвердил:

— Здесь она проводила большую часть времени.

— А ты?

Антиквар указал на старое кожаное кресло, контрастировавшее с остальной обстановкой.

— Это я его сюда принес.

Такой же старообразной, безликой и удушливой была и столовая с тяжелыми задрапированными бархатными занавесками и цветочными горшками на обоих подоконниках.

Дверь в спальню была приоткрыта. Флорантен не решался переступить ее порог. Мегрэ вошел первым и меньше чем в двух метрах от себя увидел распластанное на ковре тело.

Как это часто случается, рана на шее, казалось, не соответствовала отверстию, которое могла проделать пуля.

Жертва потеряла много крови, однако на лице ее не было написано ничего, кроме удивления.

Насколько можно было судить, женщина была невысокой, пышной и по натуре мягкой, одной из тех, что наводят на мысль о томящемся на огне блюде, о любовно сваренном и разложенном по горшочкам варенье.

Взгляд Мегрэ шарил вокруг.

— Оружия я не обнаружил, — сказал Флорантен, вновь догадавшись, что нужно Мегрэ. — Если только она не лежит на нем, что кажется маловероятным.

Телефон был в гостиной. Мегрэ предпочитал скорее покончить с неизбежными формальностями.

— Жанвье, свяжись с местным комиссаром. Пусть привезет с собой врача. Затем поставь в известность прокуратуру.