Джон Карр - Тот, кто шепчет Страница 2

Майлс заметил справа от себя приоткрытые двойные двери, ведущие во внутренний зал. Он мог видеть большой, накрытый для обеда круглый стол, вокруг которого впритык друг к другу стояли стулья и на котором теснилось сверкающее столовое серебро; украшавшие стол алые розы и зеленые листья папоротника ярко выделялись на белой скатерти; четыре высокие свечи еще не были зажжены. Над каминной полкой, придавая всему фантастический колорит, висела, в знак того, что проводится заседание «Клуба убийств», заключенная в раму гравюра с изображением черепа.

Между тем заседание «Клуба убийств» не проводилось. Более того, в зале никого не было.

Тут Майлс заметил, что девушка подошла ближе.

– Мне ужасно жаль, – сказала она. Низкий нерешительный голос, казавшийся пленительным после наигранно-бодрых голосов медицинских сестер, согрел ему сердце. – С моей стороны было чрезвычайно невежливо кричать на вас подобным образом.

– Вовсе нет! Вовсе нет!

– Полагаю, нам следует друг другу представиться. – Она подняла глаза. – Меня зовут Барбара Морелл.

Барбара Морелл? На каком поприще могла прославиться эта юная сероглазая девушка? Вернувшись из наполовину обескровленного войной мира, Майлс остро ощущал невероятную энергию и живость, бурлившие в ней. Это видно было в блеске глаз, повороте головы, подвижности губ, свежести лица, шеи и плеч, розовеющих на фоне белого платья. Он задался вопросом: сколько же времени прошло с тех пор, как он в последний раз видел девушку в вечернем платье?

И каким пугалом рядом с нею должен был выглядеть он сам!

На стене между двумя зашторенными окнами, выходившими на Ромилли-стрит, висело высокое зеркало. Майлс мог видеть в нем неясное отражение белого платья Барбары Морелл, срезанное ниже талии столом-баром, и изящный узел, в который она собрала свои гладкие пепельные волосы. Поверх ее плеча мелькнуло его собственное отражение: изможденное, перекошенное, полное сарказма лицо с высокими скулами и удлиненными золотисто-карими глазами, седая прядь волос, из-за которой он казался сорокалетним, хотя ему исполнилось всего лишь тридцать пять. Ну просто король-интеллектуал Карл Второй, и при этом (черт бы его побрал!) столь же располагающий к себе.

– Меня зовут Майлс Хэммонд, – сообщил он и стал в отчаянии озираться в поисках кого-нибудь, перед кем можно было бы извиниться за опоздание.

– Хэммонд? – Последовала небольшая пауза. Девушка смотрела на него широко раскрытыми серыми глазами. – Значит, вы не член клуба?

– Нет. Я гость доктора Фелла.

– Доктора Фелла? Так же, как и я! Я тоже не состою в клубе. Но в этом-то все дело. – Мисс Барбара Морелл всплеснула руками. – Ни один из членов клуба не появился здесь сегодня вечером. Весь клуб в полном составе просто… исчез.

– Исчез?

– Да.

Майлс оглядел зал.

– Здесь никого нет, – объяснила девушка, – кроме нас с вами и профессора Риго. Фредерик, метрдотель, почти потерял голову, чего же до профессора Риго… Господи! – Она оборвала фразу. – Почему вы смеетесь?

Майлс вовсе не собирался смеяться. В любом случае, сказал он себе, это трудно назвать смехом.

– Извините, – поспешно проговорил он. – Просто я подумал…

– Подумали о чем?

– Ну, понимаете, члены этого клуба регулярно собирались в течение многих лет, и каждый раз новый оратор освещал изнутри какое-нибудь знаменитое преступление. Они обсуждали преступление, они упивались преступлением, они даже вывешивали на стену гравюру с черепом, избрав его символом своего клуба…

– И что же?

Майлс смотрел на ее волосы, такие светлые, что казались почти белыми, и разделенные посередине пробором: прическа, по его мнению, несколько старомодная. Он встретил взгляд серых глаз с темными ресницами и черными крапинками на радужной оболочке. Барбара Морелл стиснула руки. Ее манера жадно внимать собеседнику, дарить ему все свое внимание и ловить каждое произнесенное им слово успокаивала расшатанные нервы выздоравливающего.

Майлс ухмыльнулся.

– Просто я подумал, – ответил он, – какая бы это была сенсация из сенсаций, если именно в тот вечер, на который назначено собрание клуба, все его члены исчезли бы из своего дома. Или при двенадцатом ударе часов обнаружилось бы, что все они преспокойно сидят в своих креслах с ножом в спине.

Шутка не удалась. Барбара Морелл слегка изменилась в лице:

– Что за ужасная фантазия!

– Правда? Простите меня. Я только хотел сказать…

– Не пишете ли вы, случайно, детективных романов?

– Нет. Но я прочел их множество. Это… а, ладно!

– Эго серьезно, – вспыхнув, заверила она с наивностью маленькой девочки. – В конце концов, профессор Риго проделал очень длинный путь, чтобы рассказать об этом преступлении, об этом убийстве в башне, а они так обошлись с ним! Почему?

А если в самом деле что-то случилось? Это казалось не правдоподобным, фантастическим, но, с другой стороны, сам вечер выглядел настолько нереальным, что можно было поверить в любую нелепость. Майлс пораскинул мозгами.

– Не можем ли мы что-нибудь предпринять и выяснить, в чем дело? – спросил он. – Можно позвонить?

– Уже звонили!

– Кому?

– Доктору Феллу, он почетный секретарь клуба. Но никто не ответил. Сейчас профессор Риго пытается связаться с президентом клуба, судьей Коулменом…

Выяснилось, однако, что связаться с президентом «Клуба убийств» не удалось. Внезапно дверь распахнулась, словно произошел какой-то бесшумный взрыв, и в комнату ворвался профессор Риго.

В походке Жоржа Антуана Риго, профессора французской литературы Эдинбургского университета, было что-то от дикой кошки. Он был мал ростом и тучен; он был суетлив; он был одет слегка небрежно, от галстука-бабочки и лоснящегося темного костюма до тупоносых ботинок. Редкие волосы на затылке казались очень черными по контрасту с огромной лысиной и красным лицом. Надо сказать, что профессор Риго умел напустить на себя чрезвычайно важный вид, но мог вдруг ни с того ни с сего расхохотаться во все горло, выставляя на всеобщее обозрение золотую коронку.

Но сейчас он никаких вольностей себе не позволял. Его очки в тонкой оправе и даже щеточка черных усов дрожали от мрачного негодования. Голос звучал резко и грубо; по-английски профессор говорил почти без акцента. Он поднял руку ладонью вверх и растопырил пальцы.

– Прошу вас, не говорите ничего, – попросил он. На сиденье стоящего у стены стула, обтянутого розовой парчой, лежали темная шляпа с мягкими полями и толстая трость с изогнутой ручкой. Профессор Риго бросился к стулу и схватил их.

Сейчас его манера держаться была заимствована из высокой трагедии.

– В течение многих лет, – сказал он, даже не успев выпрямиться, – они приглашали меня в свой клуб. Я говорил им: «Нет, нет и нет!» – потому что не люблю журналистов. «Не будет ни одного журналиста, – говорят они мне, – и никто не станет цитировать то, что вы расскажете». – «Вы мне это обещаете?» – спрашиваю я. «Да!» – говорят они. И вот я проделал долгий путь из Эдинбурга. К тому же не смог купить билет в спальный вагон, потому что не имею «преимущественного права». – Он выпрямился и потряс мощной рукой в воздухе. – Эти слова – «преимущественное право» – вызывают отвращение у всех порядочных людей.

– Верно, верно! – с горячностью воскликнул Майлс Хэммонд.

Профессор Риго словно очнулся ото сна; негодование его рассеялось. Он вперил в Майлса маленькие глазки, сверкающие за стеклами очков в тонкой оправе.

– Вы согласны со мной, друг мой?

– Да!

– Очень мило с вашей стороны. Вы?…

– Нет, – ответил Майлс на незаданный вопрос. – Я вовсе не один из исчезнувших членов клуба. Я тоже гость. Моя фамилия Хэммонд.

– Хэммонд? – переспросил тот. В его глазах появился недоверчивый интерес. – Не вы ли сэр Чарльз Хэммонд?

– Сэр Чарльз Хэммонд был моим дядей. Он…

– Ах, ну конечно! – Профессор Риго щелкнул пальцами. – Сэр Чарльз Хэммонд умер. Да, да, да! Я прочел об этом в газете. У вас есть сестра. Вам с сестрой досталась по наследству библиотека.

Майлс заметил, что на лице Барбары Морелл появилось весьма озадаченное выражение.

– Мой дядя, – объяснил он девушке, – был историком. Он много лет прожил в маленьком домике, тысячами приобретая книги и складывая их штабелями самым диким и безумным образом. Собственно говоря, я и в Лондон-то приехал затем, чтобы подыскать опытного библиотекаря, который смог бы расставить эти книги в должном порядке. Но доктор Фелл пригласил меня в «Клуб убийств»…

– Та самая библиотека! – вздохнул профессор Риго. – Та самая библиотека!

Казалось, внутреннее возбуждение переполняло его, точно пар; грудь бурно вздымалась, лицо еще больше побагровело.

– Этот Хэммонд, – провозгласил он с энтузиазмом, – был великим человеком! Он был любознателен! У него был живой ум! Он, – профессор сделал рукой движение, словно поворачивая ключ в замке, – проникал в суть вещей! Я бы многое отдал за возможность ознакомиться с его библиотекой. За возможность ознакомиться с его библиотекой я бы отдал… Но я забылся. Я в ярости. – Он нахлобучил на голову шляпу. – И теперь я намерен удалиться.