Лилиан Браун - Кот, который знал Шекспира Страница 2

Квиллер дотронулся до колокольчика, и Джуниор Гудвинтер стремительно сбежал вниз по деревянной лестнице, ведущей из редакторского кабинета, расположенного этажом выше, за ним следовал большой белый кот.

– Как зовут твоего откормленного друга? – спросил Квиллер.

– Уильям Ален, он наш штатный мышелов, – ответил Джуниор так, словно все газеты имеют в штате мышелова.

Как редактор, он писал большинство заметок и размещал основную массу объявлений. Отец Джуниора, Гудвинтер Старший, владелец и издатель, предпочитал работать в наборном цехе, носить кожаный фартук, прямоугольную фуражку, сделанную из газеты, и заниматься версткой. Он набирал шрифты с тех пор, как ему исполнилось восемь лет.

Джуниор прокричал ему:

– До свидания, пап! Вернусь через несколько дней.

Тот повернулся и ласково ответил:

– Повеселись, Джуниор, и будь осторожен.

– Если хочешь покататься на моем «джеге», пока меня не будет, ключи на письменном столе.

– Спасибо, сын, но думаю, он мне не понадобится. В гараже сказали, что моя машина будет готова к пяти часам. Будь осторожен.

– Хорошо, пап, и ты тоже будь осторожен!

Искра сердечности и взаимного уважения, пробежавшая между отцом и сыном, заставила Квиллера на мгновение пожалеть о своём одиночестве. Хорошо бы иметь вот такого сына, как Джуниор. Ну, может быть, чуть повыше и чуть посильнее.

Джуниор схватил кипу газет и спортивную сумку, и они поехали в аэропорт. В машине он начал разговор с резкого вопроса:

– Ты думаешь, я выгляжу слишком молодо, Квилл?

– Слишком молодо для чего?

– Джоди считает, что никто никогда не воспримет меня всерьёз.

– С твоим телосложением и юным лицом ты будешь выглядеть четырнадцатилетним и в семьдесят пять, – сказал ему Квиллер, – и это неплохо. А потом вдруг ты в одну ночь изменишься и превратишься в столетнего старца.

– Джоди думает, если я отпущу бороду, это поможет.

– Неплохая идея! Твоя девушка делает успехи.

– А бабушка говорит, что я выгляжу просто гномом.

– Мне нравится твоя бабушка.

– Бабушка Гейдж – это характер! Мать моей мамы. Ты наверняка её видел. Она водит «мерседес» и сигналит на каждом перекрестке.

Квиллер ничему не удивлялся. Он теперь знал: старожилы Мускаунти были необычайными индивидуалистами.

– Ты получал какие-нибудь известия от Мелинды? – спросил Джуниор.

– Пару раз. У неё очень много работы. Она практикует в Бостоне.

– Мелинда никогда не хотела быть провинциальным врачом, но она страстно желала выйти за тебя замуж, Квилл, и переехать в твой большой особняк.

– К сожалению, я неподходящий муж. Я уже ошибся однажды, и было бы несправедливо по отношению к Мелинде допускать такую ошибку вновь. Надеюсь, в Бостоне ей встретится хороший человек.

– Я слышал, у тебя что-то с заведующей библиотекой.

Квиллер обиженно хмыкнул в усы:

– Уж не знаю, что рисует тебе твоё воображение, со своей стороны могу сказать лишь одно: я наслаждаюсь обществом миссис Дункан. В век видео так прекрасно встретить человека, который разделяет твой интерес к литературе. Мы встречаемся, чтобы читать вслух.

– О, конечно, – сказал молодой человек с усмешкой.

– Ну, а когда вы с Джоди думаете пожениться?

– На жалованье, которое папа платит мне, я даже не могу позволить себе собственную квартиру. Ты же знаешь, я живу с родителями в доме на ферме. Джоди зарабатывает вдвое больше меня, а она только зубной техник.

– Но у вас есть «ягуар».

– Это подарок бабушки Гейдж к окончанию университета. Она единственная из всей семьи, у кого есть хоть какие-то деньги. Я унаследую их, когда её не станет, но это произойдет не слишком скоро. В свои восемьдесят два она по-прежнему занимается йогой и каждый день стоит на голове. Люди в Мускаунти, если с ними не произошёл несчастный случай, живут долго. Один из моих предков погиб, когда его лошадь понесла, испугавшись большой стаи черных дроздов. Дедушку Гейджа поразила молния. Дядя и тётя погибли, столкнувшись с оленем. Стоял ноябрь – время спаривания, как ты знаешь, и тот восьмилетний самец налетел как раз на ветровое стекло. Шериф сказал, что он выглядел, точно маньяк. Сейчас по официальным данным, в нашем округе – десять тысяч оленей.

Квиллер сбавил скорость и огляделся – нет ли поблизости животных.

– Охотничий сезон уже открылся, и олени очень беспокойны, – продолжал Джуниор, – особенно ранним утром или в сумерках, когда они стараются пересечь шоссе.

– Все десять тысяч? – Квиллер уменьшил скорость до сорока пяти.

– Сегодня мрачный день, – заметил Джуниор, – небо такое тяжёлое.

– А случалось, что снег выпадал раньше середины ноября?

– В тысяча девятьсот девятнадцатом году ураган начался второго ноября, но обычно «Большой» свирепствует в середине месяца. Самый страшный ураган пронёсся тринадцатого ноября тысяча девятьсот тридцать первого года. Три фронта низкого давления -из Аляски, со Скалистых гор и от Гольфстрима – сошлись как раз над Мускаунти. Многие сбились тогда с пути и погибли, потому что снег, небо и горизонт слились в одно целое. Если «Большой» приближается, лучше сидеть дома. Если застигает в пути, лучше не выходить из машины.

Несмотря на мрачный климат этого северного края, Квиллер начинал завидовать местным жителям. Они имели корни! Семьи, подобные Гудвинтерам, насчитывали пять поколений – со времён, когда капиталы сколачивались на шахтах и лесоповале. В Пикаксе наиболее важными организациями были Историческое общество и Клуб долгожителей.

Дорога в аэропорт то тут то там напоминала о прошлом: покинутые одинокие домишки и груды шлака на старых заброшенных рудниках, призрачные города, узнаваемые только по нескольким одиноко торчащим трубам, разрушенное железнодорожное депо в середине неизвестно чего, окоченевшие останки деревьев, чёрные от лесных пожаров. После нескольких минут молчания Квиллер рискнул задать Джуниору вопрос, давно его волновавший:

– Как человек, окончивший университет с отличием, что ты думаешь о «Пустячке»? Вы с отцом выпускаете газету в соответствии с вашими возможностями? На вас не давят допотопные условия?

– Ты серьёзно? Я считаю делом чести превратить «Пустячок» в настоящую газету, – сказал Джуниор, – но папа хочет сохранить её такой, какой она была сто лет назад. Он рассчитывал, что мы, его дети, поддержим традиции, но мой брат уехал в Калифорнию и устроился в рекламное агентство, сестра вышла замуж за фермера из Монтаны, а я прилип к тебе.

– Округу под силу содержать настоящую газету. Почему бы тебе не основать совершенно новую, оставив «Пустячок» отцу в качестве хобби? Конкурентов не будет. Ты когда-нибудь думал об этом?

Джуниор посмотрел на него с опаской и резко возразил:

– Я не в состоянии позволить себе открыть даже лимонадный киоск. Мы разорены! Вот почему я работаю за гроши… Каждый год эта дыра затягивает нас всё глубже. Отец уже продал землю, а теперь заложил и наш дом… Я не должен был говорить этого… Мама долго умоляла, просила избавиться от газеты… Она серьёзно встревожена! Но отец и слушать не хочет. Ты видел его за набором? Он может набрать более тридцати пяти букв в минуту, не глядя. – Лицо Джуниора сияло от восхищения.

– Да, я наблюдал за ним, и он произвёл на меня впечатление, – сказал Квиллер. – Посмотрел я и наши прессы в подвале – оборудование выглядит как прессы для вина.

– Отец коллекционирует старые прессы. У него их целый сарай. Мой прадед управлял первым прессом при помощи педали, такой, как у старинной швейной машинки.

– А бабушка не смогла бы помочь тебе, захоти ты основать новую газету?

– Нет, бабушка Гейдж не станет этого делать. Она уже выручала нас пару раз, оплачивала наши страховки и выучила нас троих в колледже… Эй! А почему бы тебе не основать газету, Квилл? Ты при деньгах!

– У меня нет абсолютно никакого интереса и способностей к бизнесу, Джуниор. Именно поэтому я учредил мемориальный Фонд Клингеншоенов. Я управляю им, и это даёт мне немного денег на карманные расходы. Я потратил на журналистику двадцать пять лет и теперь хочу покоя, чтобы написать что-нибудь стоящее.

– Как продвигается твоя книга?

– Нормально, – ответил Квиллер, думая о своей заброшенной пишущей машинке, захламленном письменном столе и разбросанных бумагах.

Они оставили машину перед аэропортом прямо в открытом поле, которое служило долговременной стоянкой. Здание аэровокзала было чуть больше лачуги, а управляющий аэропортом выполнял обязанности кассира, контролёра, механика и по совместительству пилота; в данный момент он подметал пол.

– Что, торопимся успеть до «Большого»? – бодренько спросил он.