Адриан Дойл - Убийство в Фоулкс-Рэте Страница 2

— Отчет составлен достаточно точно, — с печальным вздохом признал маленький человечек, пробежав глазами газетные столбцы, — хотя в нем забыли отметить тот, например, факт, что входная дверь оказалась не заперта, хотя сквайр до этого сказал дворецкому Морстеду, что лично запрет ее.

Холмс удивленно вскинул брови.

— Не заперта, говорите? Гм… Вполне вероятно, что сквайр Аддлтон попросту забыл о двери в пылу ссоры с племянником. И тем не менее, остаются одна-две подробности, которые мне пока не до конца ясны.

— Какие же, сэр?

— Я правильно понял, что погибший уже переоделся ко сну?

— Напротив, на нем была его обычная одежда. А вот мистер Верзитон был в своем домашнем халате.

— Я также обратил внимание, что после ужина сквайр отлучался из дома на час или даже чуть больше. Он имел привычку совершать верховые прогулки на сон грядущий?

Мистер Винсент перестал поглаживать свои бакенбарды и бросил на Холмса взгляд, исполненный внезапного интереса.

— Теперь, когда вы заставили меня задуматься об этом, сэр, — живо отозвался он, — могу с уверенностью утверждать, что подобной привычки за ним прежде не водилось. Впрочем, вернулся он вполне благополучно, и я не совсем понимаю…

— Верно, верно, — перебил Холмс. — А скажите-ка мне, сквайра можно было считать богатым человеком? Постарайтесь ответить как можно точнее на этот вопрос.

— Матиас Аддлтон был весьма и весьма состоятелен. Будучи самым младшим сыном в своей семье, он около сорока лет назад эмигрировал в Австралию, примерно в 1854 году. В Англию он вернулся уже в семидесятые, будучи обладателем крупного состояния, которое сколотил на австралийских золотых приисках. Его старшие братья умерли, и в наследство ему досталось также семейное имение Фоулкс-Рэт. К сожалению, не могу сказать, что он пользовался любовью в наших краях, поскольку обладал характером нелюдимым и угрюмым. Большинство соседей испытывали к нему скорее неприязнь, а в роли мирового судьи он нагнал немало страху на местных правонарушителей. Словом, человек он был суровый, мрачный, замкнутый в себе.

— А насколько хорошо складывались отношения с дядей у мистера Перси Верзитона?

Юрист ответил не сразу.

— Боюсь, что они не слишком ладили, — сказал он потом. — Мистер Перси — сын покойной сестры сквайра — жил в Фоулкс-Рэте с самого детства, и, когда поместье перешло в собственность дяди, остался и присматривал за ведением хозяйства. Разумеется, он является наследником имения, причем его доля включает сам особняк и значительную часть угодий. Вот почему он не раз резко возражал, когда дядя решал продать одну из ферм или земельных участков, что не могло не привести к значительным трениям между ними. К величайшему сожалению, прошлой ночью в доме не было его жены, и надо же, чтобы она отсутствовала именно в такую ночь!

— Его жены?

— Да. Я говорю о миссис Верзитон — очаровательной и изящной молодой особе. Она отправилась погостить к друзьям в Ист-Гринстеде и должна была вернуться только сегодня утром, — мистер Винсент сделал паузу. — Бедняжка Мэри, — тихо добавил он затем. — Представляю, каково ей будет вернуться домой и узнать, что сквайр мертв, а ее муж обвиняется в убийстве!

— Хотел задать вам всего лишь один вопрос, — сказал Холмс. — Как описывает события прошлой ночи сам ваш клиент?

— Его версия событий очень проста, мистер Холмс. Он утверждает, что за ужином сквайр информировал его о своем намерении продать ферму Чадфорд, а после того, как он высказал недовольство намечавшейся сделкой, указав на то, что она не только бессмысленна, но и нанесет ущерб поместью, дядя обозлился на него и они крупно поссорились. Чуть позже сквайр распорядился подать ему лошадь и уехал из дома, никому и ничего не объяснив. По возвращении он попросил принести ему бутылку портвейна, и, предчувствуя, что ссора после этого может только усугубиться, мистер Перси пожелал дяде спокойной ночи и удалился в свою опочивальню. Однако, разгоряченный спором, он не смог сразу заснуть, и, по его словам, по меньшей мере дважды собирался было выбраться из постели, поскольку, как ему показалось, он слышал отдаленные звуки голоса дяди, доносившиеся из большого зала.

— Почему же он так и не спустился, чтобы выяснить, в чем дело? — резко спросил Холмс.

— Такой же вопрос задал ему и я. Он отвечал, что в последнее время дядя очень много пил, и он решил, что тот разговаривает сам с собой. Дворецкий Морстед подтвердил, что подобное нередко случалось прежде.

— Прошу вас, продолжайте.

— Часы, установленные на здании конюшни, только-только пробили полночь, когда сон начал наконец овладевать им, но в тот момент его снова заставил полностью пробудиться леденящий душу крик, разнесшийся по всему объятому тишиной огромному дому. Вскочив с кровати, он натянул на себя халат, взял свечу и поспешил спуститься в зал, где его глазам открылось ужасающее зрелище.

Очаг и каминная полка были забрызганы кровью, а на полу посреди обширной багровой лужи лежал, воздев кверху руки и скаля сквозь бороду зубы, сквайр Аддлтон. Мистер Перси бросился к нему и хотел склониться над телом дяди, когда заметил предмет, от одного вида которого едва не лишился чувств. Рядом с телом, весь покрытый кровью жертвы, валялся топор палача! Он узнал в нем один из экспонатов коллекции старинного оружия, украшавшей надкаминное пространство, и, не соображая, что и зачем он делает, мистер Перси наклонился и поднял топор как раз в тот момент, когда Морстед и остальные перепуганные слуги ворвались в помещение. По крайней мере, именно так описал происшедшее мой незадачливый клиент.

— Боже правый! — только и воскликнул в ответ Холмс.

После этого довольно долго и я, и адвокат сидели в молчании, не сводя глаз с моего друга. Он закинул голову на самый верх спинки своего кресла, закрыв глаза, и только тонкая спираль табачного дыма, вившаяся из зажатой во рту глиняной трубки, указывала, что за бесстрастной маской с орлиным профилем продолжается активная работа мысли. Прошло еще немного времени, и он внезапным движением поднялся на ноги.

— Глоток свежего эшдаунского воздуха вам никак не повредит, Уотсон, — сказал он, заметно оживившись. — Мистер Винсент, мы с моим другом полностью в вашем распоряжении.

Уже перевалило далеко за полдень, когда мы сошли с поезда на полустанке Форест-Роу. Мистер Винсент телеграммой заказал нам номера в «Лесничем» — старинной каменной гостинице, которая, по всей видимости, была единственной достопримечательностью небольшого поселка. Воздух здесь и впрямь был буквально пропитан ароматом лесов, которыми поросли окружавшие нас со всех сторон округлые и пологие суссекские холмы. Осматривая этот приветливый, радующий глаз пейзаж, я не мог избавиться от мысли, что трагедия в Фоулкс-Рэте только приобретает еще более мрачные черты от того, что разыгралась она в столь мирном, пасторально безмятежном краю. Очевидно было, что достопочтенный юрист полностью разделяет мои ощущения, а вот Шерлок Холмс, всецело поглощенный своими мыслями, не принял никакого участия в общем разговоре, отпустив лишь пару замечаний, что начальник станции несчастлив в браке и недавно перевесил в другое место свое зеркало для бритья.

Наняв в гостинице пролетку, мы отправились в путь, чтобы преодолеть три мили, отделявшие деревушку от особняка, и по мере того, как дорога петляла среди леса, покрывавшего Пиппинфорд-Хилл, нам то и дело открывались фрагменты мрачноватого, заросшего вереском хребта, за которым до самого горизонта тянулись необъятные эшдаунские торфяные болота.

Стоило нам преодолеть вершину холма, как меня совершенно заворожил восхитительный вид торфяников, волнами уходивших все дальше и дальше к смутной голубизне едва заметных с такого расстояния суссекских низин. Но в этот момент мистер Винсент коснулся моей руки и жестом указал вперед.

— Фоулкс-Рэт, — пояснил он.

На гребне у самых торфяников стоял слегка запущенный, беспорядочно построенный особняк из серого камня, по обе стороны от которого тянулись конюшни. Несколько возделанных полей, начинавшихся практически от самых стен дома, сливались вдали с зарослями вереска и утесника, переходивших затем в лесистую долину. Из ее глубины поднимался к небу узкий столб дыма и доносился едва слышный гул паровой пилы.

— «Эшдаунская лесопилка», — снова пояснил мистер Винсент. — Тот лес расположен уже за пределами имения, и на три мили в округе других соседей здесь нет. Что ж, вот мы и прибыли, мистер Холмс. Как жаль, что приходится приветствовать вас в Фоулкс-Рэте в связи со столь печальными событиями!

Еще издали заслышав звук колес нашей пролетки, пожилой слуга появился в изъеденном жучками деревянном проеме двери эпохи Тюдоров, а потом, заметив нашего компаньона, поспешил к нему навстречу, всем своим видом показывая свое облегчение при виде мистера Винсента.