Жорж Сименон - Буря над Ла-Маншем Страница 2

— Дайте, пожалуйста, счет.

Мегрэ с минуту колебался, не последовать ли совету жены и не перебежать ли, прижимаясь к домам и рискуя промокнуть до костей, в «Швейцарскую пивную», где была хоть какая-то жизнь, движение.

Он даже вышел в переднюю к вешалке, увидел в полутьме три больших чемодана мистера Джона, потом пожал плечами и вернулся в гостиную.

— Ну почему ты не идешь туда? Сам на себя нагоняешь хандру…

После этого замечания жены Мегрэ грузно уселся в кресло, схватил первый попавшийся журнал и начал его перелистывать. Удивительное дело — ему некуда себя девать и нечем заняться. По логике вещей такое состояние должно способствовать хорошей восприимчивости.

Пансион был невелик. Малейший шорох сразу разносился по всему дому, так, что, когда вечером чета Моссле удалялась в свою комнату, остальные испытывали неловкость.

Но Мегрэ в тот день словно ничего не видел и ничего не слышал, даже тень предчувствия не коснулась его.

Он рассеянно заметил, как мистер Джон расплатился с хозяйкой, зашел в буфетную и дал на чай Ирме. Мегрэ неопределенно кивнул в ответ на такой же неопределенный поклон англичанина, поняв, что Жанна, более крепкая, чем молодой человек, понесет два его чемодана к пристани.

Но он не видел, как она вышла. Это его не интересовало. В сельскохозяйственном журнале, который он случайно взял в руки, ему попалась длинная статья, набранная мелким шрифтом, о повадках лесных мышей, он начал просматривать ее и самым глупым образом увлекся чтением.

Стрелки продолжали неслышно передвигаться на зеленоватом циферблате, но никто уже не следил за ними. Г-жа Мегрэ беззвучно шевелила губами, считая петли в своем вязании. Изредка то в одной, то в другой печке потрескивал уголь или ветер начинал гудеть в трубе.

Послышался стук тарелок: Ирма накрывала к обеду. Из кухни донесся запах жареной рыбы — мерлана, которого каждый вечер неизменно подавали к столу.

Внезапно в ночи раздались голоса: голоса были возбужденные, они словно вырвались из бури, они приближались, они проследовали мимо окон, остановились у порога, и, наконец, все это завершилось отчаянным дребезжанием дверного колокольчика, непривычно громким для этого дома.

Но даже в эту минуту Мегрэ не вздрогнул. Долгие часы мечтал он, чтобы хоть что-нибудь нарушило докучную монотонность дня, но когда пришло это непредвиденное и чреватое самыми неожиданными последствиями событие, он был поглощен чтением увлекательного рассказа о лесных мышах.

— Да, это здесь… — проговорил голос м-ль Отар.

В дом проникли ветер, вода, мокрые дождевики, красные, возбужденные лица. Мегрэ волей-неволей пришлось оторваться от журнала, и он увидел мундир полицейского и черное пальто невысокого человека с потухшей сигарой во рту.

— У вас служила некая Жанна Фенар? Мегрэ заметил, что откуда-то вдруг появился сынишка Жанны — верно, из кухни.

— Эта женщина только что была убита выстрелом из револьвера, в тот момент, когда она переходила улицу Диг…

В первый момент на лице м-ль Отар выразилось недоверие. Всем своим видом она показывала, что она не из тех, кто верит россказням первого встречного. Поджав губы, она бросила:

— Неужели!

Но сомнения ее длились недолго, так как человек с потухшей сигарой продолжал:

— Я комиссар полиции. Прошу вас следовать за мной для опознания тела. Я требую также, чтобы никто больше не выходил из этого дома.

Глаза Мегрэ насмешливо заискрились. Жена посмотрела на него, словно спрашивая: «Почему ты не назовешь себя?»

Но он еще слишком мало пробыл в отставке и еще не Пресытился своим инкогнито. Он с удовольствием уселся Поглубже в кресло, критически разглядывая комиссара.

— Будьте добры одеться и следовать за мной.

— Куда же? — спросила м-ль Отар.

— В морг…

И тогда печальная дама, о существовании которой Мегрэ совершенно забыл, испустила громкий крик и забилась в подлинной или хорошо разыгранной истерике.

Из кухни выскочила Ирма с блюдом в руках.

— Жанну убили?

— Занимайся своим делом, — приказала м-ль Отар. — Можешь подавать обед, пока я буду там.

Она взглянула на мальчика, который ничего не понял и путался под ногами у взрослых.

— Запри его в комнате. Уложи спать.

Где находилась в эту минуту г-жа Моссле? Вопрос как будто не из трудных, а между тем Мегрэ не смог бы на него ответить. Зато г-н Моссле, который в доме ходил в нелепых туфлях из красного фетра, стоял в коридоре. Вероятно, из своей комнаты он услышал шум и спустился вниз.

— Что случилось? — спросил он.

Но комиссар спешил. Он сказал вполголоса несколько слов полицейскому. Полицейский снял шинель, фуражку, закурил сигарету и устроился у печки как человек, который собирается просидеть здесь долго.

М-ль Отар, надевшую желтый плащ и резиновые сапоги, увели на улицу, с порога она последний раз обернулась и крикнула Ирме:

— Быстрее подавай обед! Рыба пережарится.

Ирма плакала машинально, словно из вежливости, просто потому, что кто-то умер и надо плакать. Она плакала, подавая блюда, и отворачивалась, чтобы слезы не капали на еду.

Мегрэ увидел за столом г-жу Моссле ничуть не взволнованную, но полную любопытства.

— Интересно, как это произошло?.. Это случилось на улице?.. Значит, тут, в Дьеппе, апаши разгуливают по городу?

Моссле ел с аппетитом. Г-жа Мегрэ никак не понимала, почему ее муж проявляет такое безразличие к этому делу, ведь он всю жизнь только и занимался раскрытием преступлений.

Печальная дама смотрела на мерлана в своей тарелке почти таким же взглядом, каким мерлан смотрел на нее. Изредка она приоткрывала рот, но не для того, чтобы есть, а чтобы испустить вздох.

Полицейский сел верхом на стул и наблюдал, как они ели. Ему явно не терпелось привлечь к себе внимание.

— Это я ее нашел! — с гордостью сообщил он г-же Моссле, которая, казалось, больше других интересовалась тем, что произошло.

— Как же это?

— Да, в общем, случайно… Я живу на улице Диг, такая маленькая улочка между набережной и портом, в самом конце, за табачной фабрикой. Там, можно сказать, никто никогда и не ходит. Я шел быстро, опустив голову, и вдруг вижу — что-то темнеет.

— Какой ужас! — произнесла г-жа Моссле не слишком убежденно.

— Я сначала подумал, что лежит пьяный, они часто валяются на тротуарах…

— Даже зимой?

— Особенно зимой, ведь начинают пить, чтобы согреться!

— А летом пьют, чтобы освежиться, — пошутил Жюль Моссле, перемигнувшись с женой.

— Если угодно… Я наклонился и увидел, что это женщина. Я стал звать на помощь, ее принесли в аптеку на углу Парижской улицы и увидели, что она мертва. И вот тогда-то я узнал ее, я ведь всех знаю в нашем квартале… Я сказал комиссару: «Это служанка из пансиона Отар…»

Мегрэ робко спросил, словно не решаясь вмешиваться не в свое дело:

— А чемоданов при ней не было?

— При чем тут чемоданы?

— Ну, не знаю… Я просто подумал, шла она к порту или оттуда…

Полицейский почесал в затылке.

— Постойте-ка. Судя по ее позе, она, пожалуй, шла сюда, когда это случилось…

Он поколебался немного, затем протянул руку к бутылке с красным вином, налил себе стакан и проговорил:

— Вы позволите?

Это движение приблизило его к столу. На блюде остывали два мерлана. Поколебавшись еще мгновение, он ухватил один из них, съел его, не прибегая к вилке, и выбросил кости в ведро из-под угля.

Потом обвел всех вопрошающим взглядом и, убедившись, что нет охотника на второго мерлана, съел его, как и первого, запил вином и вздохнул.

— Наверняка убийство из ревности. Второй такой потаскухи, как эта девка, прямо не сыскать. Вот уж кто мог ночи напролет проводить на танцульках в кабачке на том конце порта.

— Ну, тогда другое дело, — проговорила г-жа Моссле. Убийство из ревности она считала вполне естественным.

— Только вот что удивительно, — продолжал полицейский под неотступным взглядом Мегрэ, — убили-то ее из револьвера. А ведь матросы, сами знаете, чаще орудуют ножом.

В эту минуту вернулась м-ль Отар, но лицо ее не покраснело от ветра, как у других, она была бледна. То, что произошло, придало ей весу в собственных глазах, и всем своим видом она словно говорила: «Мне кое-что известно, но не надейтесь, что скажу вам».

Она окинула взглядом стол, обедающих и их тарелки, подсчитывая количество рыбьих хребтов. Обернувшись к Ирме, которая хлюпала носом у дверного косяка, она строго спросила:

— Чего ты ждешь? Почему не подаешь телятину? — Потом повернулась к полицейскому: — Надеюсь, вам предложили вина? Ваш начальник скоро придет. Он звонит в Ньюхейвен.

Мегрэ чуть вздрогнул. Она заметила это, и тень подозрения промелькнула на ее лице.

Она сочла своим долгом добавить:

— Во всяком случае, так мне показалось.