Уильям Хорнунг - Первое дело Раффлза (сборник) Страница 2

Но все вышло иначе. Я не заметил и тени страха в его взгляде, а лишь восторг и восхищение в предвкушении чего-то уж очень необычного. Все это и заставило меня выругаться и сунуть револьвер назад в карман плаща.

– Ах ты дьявол! – нахмурился я. – По-моему, ты только и ждал того момента, когда раздастся выстрел!

– Ты неправ, – вздрогнув, ответил Раффлз и запоздало побледнел. – По правде говоря, я почти что поверил тебе. Я подумал, что у тебя действительно хватит смелости сделать это, и никогда раньше у меня так дух не захватывало! Я и не подозревал, что в тебе таится такая сила, Зайчонок! Но нет, пусть меня теперь разорвут на куски, но я тебя никуда не отпущу! И ты больше так никогда не делай, потому что во второй раз я уж не буду вот так стоять молча, просто раскрыв рот от изумления. Мы должны придумать способ, как выкрутиться из создавшейся ситуации. Я же и понятия не имел, что ты разорен в пух и прах! Послушай, отдай-ка ты этот пистолет лучше мне…

Он по-дружески положил мне руку на плечо, а другой ловко извлек из моего кармана револьвер. Я был вынужден позволить ему избавить меня от оружия и при этом даже не пикнул. И это случилось не только потому, что Раффлз обладал удивительной, хотя и не видимой поначалу силой, сопротивляться которой было бесполезно. Он был самым властным человеком, которого мне только приходилось встречать на жизненном пути. Хотя, возможно, я уступил ему просто потому, что сейчас чувствовал себя намного слабее него. И вот теперь почти растаявшая надежда, которая привела меня в «Олбани», словно по волшебству, начала набирать силу, превращаясь в чувство спокойствия и даже безопасности. Значит, Раффлз поможет мне! Да-да, тот самый знаменитый и богатый Эй-Джей Раффлз будет моим настоящим другом! Он обязательно поддержит меня. Мне показалось, что судьба улыбнулась мне и весь мир перешел на мою сторону. Вот почему я, повинуясь какому-то таинственному импульсу, вдруг схватил его за руку и принялся трясти ее с невероятным рвением, сродни тому безумию, которое переполняло меня в течение целого вечера.

– Благослови тебя Господи! – кричал я как сумасшедший. – Прости меня за все. Я скажу тебе правду. Я же знал и верил в то, что ты обязательно поможешь мне справиться с нуждой, хотя прекрасно сознавал, что не имею никакого морального права даже просить тебя об этом. И все же ради наших школьных дней, ради доброй старой дружбы – ты ведь обязательно предоставишь мне такой шанс, верно? А если нет – я готов вышибить себе мозги одним выстрелом. Я действительно собирался это сделать и сделаю, если только ты передумаешь!

Тут я и в самом деле перепугался, что он передумает, несмотря на то что он отнесся ко мне с добротой и даже вспомнил мое школьное прозвище Зайчонок. Однако его слова показали мне, как же я ошибался.

– Как быстро ты делаешь выводы! Я сам доверху набит самыми разными пороками, Зайчонок, вот только пятиться назад или долго колебаться я не привык. Присаживайся, мой дорогой, и закури. Сигарета тебя немного успокоит, вот увидишь. Я настаиваю на этом. Не хочешь ли выпить пару глотков виски? Впрочем, сейчас тебе это совсем ни к чему. Я лучше угощу тебя прекрасным кофе, который варил как раз в тот момент, когда ты пожаловал ко мне в гости. А теперь я хочу, чтобы ты так же внимательно выслушал и меня. Ты хочешь получить от меня некий шанс. Что же ты имеешь в виду? Ты хочешь еще разок сыграть в карты, понадеявшись на удачу? Этот ход мне хорошо известен. Тебе почему-то кажется, что судьба обязательно улыбнется тебе. А если нет? И тогда тебе станет еще хуже. Нет, мой милый друг, ты и так увяз в этом болоте дальше некуда. Так ты решился полностью довериться мне или все-таки нет? Если ты мне доверяешь, то больше влезать в долги я тебе не позволю. Свой чек я предъявлять банку не буду. К сожалению, Зайчонок, кроме меня есть еще и другие игроки с твоими чеками. Но что еще хуже, Зайчик, на данный момент я нахожусь в таком же затруднительном финансовом положении, как и ты сам!

Теперь настала моя очередь смотреть на него вытаращенными от изумления глазами.

– Ты?! – заорал я. – В затруднительном положении? И что же, по-твоему, я должен в это поверить?

– А я сам разве отказался поверить тебе? – улыбнулся он. – Вспомни по своему опыту. Если некий джентльмен обладает меблированными комнатами, является членом какого-то клуба, возможно даже не одного, и, помимо всего прочего, немножечко играет в крикет – неужели этого достаточно, чтобы он имел солидный счет в достойном банке? Скажу тебе честно, дорогой мой, что я сейчас нахожусь в таком же затруднительном положении, что и ты. У меня ничего не осталось, кроме разве что смекалки, которой придется воспользоваться, чтобы как-то выкрутиться из сложившейся ситуации. Для меня было так же жизненно необходимо выиграть сегодня пару сотен, как и тебе. Считай, что сейчас мы с тобой два сапога пара, иначе и не скажешь, Зайчонок, а потому нам надо держаться поближе друг к другу. Мы должны быть вместе.

– Вместе! – Я даже подскочил в кресле от изумления. – Да я все, что угодно, готов сделать для тебя, Раффлз. Неужели ты и вправду предлагаешь мне свою дружбу и помощь? И ты не прогонишь меня? Тогда назови что-нибудь, все, что тебе только заблагорассудится, и я исполню это для тебя! Я был в отчаянии, когда переступил этот порог, и сейчас я пребываю в не меньшем отчаянии. И мне не важно, что я должен буду сделать, если только, разумеется, все не закончится скандалом.

И снова я увидел, как он вальяжно устроился в одном из роскошных кресел, которые стояли в большом игровом зале. Я внимательно смотрел на его спортивное тело, на бледные, чисто выбритые щеки, черные волнистые волосы, волевой подбородок и строгую линию рта. И опять я почувствовал этот неповторимый луч, исходящий из его холодных глаз, светящихся, как звезды в ночи. Их блеск проникал в мой мозг, словно просеивая мои мысли и постепенно добираясь до самого сердца.

– Интересно, насколько серьезно ты все это сейчас сказал! – наконец промолвил он. – Да в твоем нынешнем состоянии это и не удивительно. Но кто знает, сколько времени оно продлится и как мы сумеем его вернуть, когда оно пропадет? Правда, у меня тоже появляется надежда, когда я слышу подобные нотки в голосе взрослого человека. И вот что я сейчас вспомнил. В школе ты действительно был неплохим малым, настоящим чертенком. И делал для меня многое. Помнишь, Зайчонок? Подожди немного, возможно, я смогу помочь тебе. Я сделаю для тебя гораздо больше, чем когда-то ты для меня. Только не торопи меня, дай все хорошенько обдумать.

Раффлз поднялся со своего места, закурил очередную сигарету и снова принялся ходить по комнате взад-вперед. Только теперь он шагал степенно, неторопливо, иногда делая долгие паузы. Дважды он останавливался возле моего кресла, будто собираясь заговорить, но потом опять возобновлял свое, казалось, бесконечное путешествие по ковру. Затем подошел к окну, которое недавно закрыл, и одним движением руки распахнул его. Некоторое время Раффлз всматривался в густой туман, заполнивший двор «Олбани». Между тем большие каминные часы пробили один раз, а потом еще и половину часа, а между нами за это время так и не было произнесено ни единого слова.

Но я не просто смиренно сидел в кресле и ожидал решения своего благодетеля. Внезапно я понял, что меня в последние полчаса начало охватывать какое-то неуместное здесь спокойствие и уверенность в собственном будущем. Я перестал волноваться и теперь только следил за своим другом, его мощными плечами, на которые я сейчас перевалил все свои заботы. Шли минуты. Только сейчас я сумел хорошенько, во всех подробностях разглядеть комнату. Это был просторный зал квадратной формы с раздвижными дверями и мраморным камином. Все здесь было обставлено так, как это было принято в старые времена в Шотландии. Одним словом, некое количество легкой небрежности гармонично соседствовало и прекрасно уживалось с элементами роскоши. Что более всего поразило меня, так это отсутствие каких-либо предметов, свидетельствовавших о том, что здесь обитает большой любитель крикета. Не обнаружилось здесь коллекции старых, видавших виды бит, старого шкафа, заваленного литературой о крикете, ни соответствующих картин на стенах. Вместо этого я увидел неплохие репродукции «Любви и смерти» и «Блаженной девы» в пыльных рамках. Здесь должен бы обитать поэт, хотя бы в душе, но никак не известный спортсмен. Правда, Раффлз всегда считался большим эстетом. Некоторые из этих картин я видел и в его комнате, когда мы учились в школе. И собственноручно стирал с них пыль. Все это заставило меня снова задуматься о характере моего друга, многогранном и весьма необычном. И я вспомнил кое-что из нашего общего прошлого.

Всем известно, как престиж школы зависит от ее команды по крикету, этих одиннадцати самых популярных мальчишек. В особенности, конечно, ценят самого капитана команды, которым и был в нашей школе Раффлз. Он просто обязан был быть безупречным молодым человеком, ведь на него равнялись все остальные. Тем не менее по классам ходил слушок, будто наш кумир, переодевшись бродягой и приклеив себе фальшивую бороду, любил скитаться по ночным улицам города. Хотя это вроде были одни лишь слухи, в которые никто не хотел верить. Только я один знал, что это истинная правда. Это я, после того как все в дортуаре заснут, осторожно спускал для него из окна толстый канат и ждал его возвращения, не позволяя себе прикорнуть даже на минутку. Я сидел у окна не смыкая глаз и ждал условного сигнала, чтобы дать ему возможность подняться наверх по той же самой веревке, сброшенной мной вниз в нужный момент. Только один раз он так увлекся, что вернулся в общежитие слишком поздно, а ведь это могло погубить его карьеру! Да и от меня зависело многое, ведь я мог выболтать нашу тайну кому угодно. Но ничего подобного не случилось. И я не забыл об этом, когда решился обратиться за помощью именно к этому человеку. Теперь я надеялся лишь на его снисходительность ко мне и еще на то, что он не забыл ничего из наших школьных похождений.