Дом, где живет смерть - Ролле Элизабет Страница 2

— Уже сломалась? — живо спросил он.

Когда О’Брайн сказал, что они уже приехали, Мейн уставился на него с удивлением и недоверием, словно подозревая, что его обманывают самым гнусным образом.

— Да-а? — протянул он. — Приехали?

О’Брайн вышел из машины и открыл заднюю дверцу.

— Прошу вас.

— А дождь идет все сильнее, — с удовлетворением заметил Мейн. — Не забудьте мой саквояж. Зонт я возьму сам.

Их ждали — дверь распахнулась раньше, чем они подошли. Один лакей забрал мокрые вещи, а другой проводил их в приготовленные комнаты. Мейн был настроен поворчать еще, но не нашел к чему придраться. Было двенадцать часов ночи.

— Мистер Крайтон уже лег? — спросил О’Брайн у горничной.

— Нет, сэр. Он просил вас зайти, когда вернетесь.

О’Брайн посмотрел на свои мокрые ботинки, раздумывая, не пойти ли сначала переодеться, решил переодеться потом и направился к комнатам хозяина дома.

— Вы хотели меня видеть, сэр? — спросил он с порога.

Сидевший с книгой в руках Джон Крайтон поднял голову. Ему было пятьдесят пять лет, но еще год назад все давали не больше сорока пяти: крупная фигура и сейчас выглядела по-спортивному подтянутой, особенно когда он не двигался, но замедленные и болезненно-осторожные движения старили его, так же как и лицо, носившее следы тяжелой болезни. Резкие черты этого лица в сочетании с властным выражением создавали бы впечатление деспотичности, если бы не мягкий взгляд карих глаз, обратившихся на вошедшего.

— Заходите, Аллан. Благополучно добрались? — Голос его сейчас звучал тоже мягко.

— Да, вполне.

— Когда вы уже уехали, позвонили из конторы Хамфри и сообщили, что он выехал поездом, который прибывает в два часа. Он звонил сюда сам, но не дозвонился. Наверно, наш аппарат барахлит. Я сказал бы Хамфри, чтобы сегодня он не приезжал, но теперь уже поздно. Он, конечно, рассчитывает, что его встретят. Уилсон заболел очень некстати.

— Я съезжу еще раз, — сказал О’Брайн без всякого недовольства. — Только бы не застрять, дорогу сильно размыло.

— Вы совсем вымокли. Если бы не дождь, я разбудил бы Клемента, но он хуже знает дорогу и наверняка застрянет.

—Я съезжу, — повторил О’Брайн. — Наверно, в Лондоне нет такого дождя.

— Да, иначе Хамфри не высунул бы носа из дома. Я просил его приехать как-нибудь на днях, не обязательно сегодня. Неудачное он выбрал время. Переоденьтесь, Аллан, — сказал Крайтон, глядя на мокрые снизу брюки О’Брайна.— И выпейте коньяку, а то еще простудитесь.

— Пустяки, сэр, не стоит беспокоиться. — О’Брайн направился к двери и, уже открыв ее, сказал: — Они приехали вдвоем. Один странный такой…　

Крайтон никак не отреагировал на это сообщение, и О’Брайн, чуточку помедлив, вышел. На сей раз он оделся более основательно: высокие охотничьи сапоги, толстый свитер, куртка, а сверху тот же дождевик. Пить коньяк, как советовал Крайтон, он не стал, а взял бутылку с собой в машину, так как не был уверен, что сумеет во второй раз проехать столь же удачно, как в первый: дождь лил не переставая и состояние проселочной дороги ухудшалось с каждым часом.

Глава 2

Утром погода не изменилась. Сквозь сон Бэрридж слышал глухой шум дождя, а проснувшись,увидел ту же картину: дождь лил сплошным потоком. Когда он постучал к Мейну, тот уже встал.

— Где ваш пациент? — ворчливо спросил он.

— Он скорее ваш, чем мой.

— Меня сюда привезли вы, — заявил Мейн таким тоном, словно предъявлял Бэрриджу обвинение по крайней мере в ограблении банка.

Не желая вступать в бесплодную дискуссию, Бэрридж промолчал. Мейн нажал кнопку звонка и раздраженно сказал горничной,чтобы принесли завтрак.

— Вам тоже, сэр? — спросила та Бэрриджа.

— Когда у вас принято завтракать?

— В девять, сэр.

— Я подожду до девяти.

Мейн фыркнул.

— Больного надо осмотреть до того, как он поест.

У Джона Крайтона был рак желудка.

— Тогда займемся им прямо сейчас, — предложил Бэрридж.

— Вы считаете, что я должен работать на голодный желудок? — агрессивно спросил Мейн.

— Разумеется, нет. Вы же заказали завтрак. Передайте мистеру Крайтону, что мы хотели бы его увидеть до девяти, — сказал Бэрридж горничной.

Едва Мейн допил свой кофе, как вошел О’Брайн и сообщил, что Крайтон ждет их. Хотя О’Брайн всю ночь провел на ногах (вторая поездка была менее удачной, и он вместе с адвокатом Хамфри добрался до дома лишь к шести утра), на его чисто выбритом лице не было заметно никаких следов утомления. На нем был темно-синий костюм, несомненно сшитый на заказ и сидевший безукоризненно. О’Брайн проводил их до спальни Крайтона и, открыв дверь, пропустил вперед, а сам остался снаружи. Осмотр занял у Мейна полчаса, еще минут десять он разглядывал снимки, после чего, сунув их под мышку, заявил, что ему надо подумать, при этом он посмотрел на Крайтона очень мрачно, словно собирался думать над тем, день или два тот еще протянет.

Когда Мейн с Бэрриджем вышли, ждавший их О’Брайн сделал порывистое движение навстречу и с волнением, которое не сумел скрыть, спросил:

— Скажите, есть какая-нибудь надежда?

— Надежда? — переспросил Мейн тоном, недвусмысленно показывающим, что, по его мнению, О’Брайн сказал величайшую нелепость, и, уныло покачав головой, пробормотал: — Запущенный случай, очень запущенный.

О’Брайн прекрасно владел своим лицом, однако Бэрридж почувствовал, что сейчас это дается ему с трудом.

— У доктора Мейна несколько странная манера держаться, — мягко объяснил Бэрридж. — С непривычки он производит угнетающее впечатление, однако не надо придавать этому большого значения. К тому же он еще не дал окончательною заключения.

— Благодарю вас, — сказал О’Брайн своим обычным бесстрастным тоном. — Вы предпочитаете завтракать у себя или вместе со всеми в столовой?

Мейн, не оглядываясь, шел в свою комнату. Бэрриджа не прельщала перспектива снова оказаться в близком соседстве с ним, и он ответил, что будет завтракать в столовой.

— Тогда прошу сюда. — О’Брайн свернул к застекленной стене зимнего сада. — Джеймс! — окликнул он лакея. — Проводите мистера Бэрриджа в столовую. Извините, сэр, мне надо зайти к мистеру Крайтону.

Перед дверью столовой к Бэрриджу подошла молодая пара: прелестная хрупкая девушка лет восемнадцати-девятнадцати с длинными русыми волосами, собранными на затылке в узел, светло-карими глазами и гладкой кожей цвета спелого персика и молодой человек, который был на голову выше ее, широкоплечий, темноволосый и темноглазый, лицо его, в общем красивое, портила нечеткая линия подбородка.

— Мы хотели спросить насчет дяди, — застенчиво сказала девушка. — Я Патриция Крайтон, а это, — она кивнула на своего спутника, — Клемент Тэмерли. Мистер Крайтон наш дядя.

— Ему будут делать операцию? — напрямик спросил Клемент.

— Вам следует обратиться к моему коллеге, однако не советую задавать ему сейчас вопросы. Он всегда сердится, когда его спрашивают раньше времени.

— Но он что-нибудь уже сказал? — спросила Патриция. — Хоть что-нибудь? — Она умоляюще смотрела на Бэрриджа, приоткрыв пухлые губы.

— Он сказал, что случай довольно запущенный, — осторожно ответил Бэрридж. — Вашему дяде давно надо было показаться врачу.

— Он почувствовал себя плохо год назад, перестал заниматься делами и переехал сюда. Раньше он жил в Лондоне. А к врачу он обратился только через полгода, и то не по своей воле. Дядя не любит врачей… Простите… — Она смутилась.

— Я тоже не люблю лечиться, — сказал Бэрридж с ободряющей улыбкой.

Девушка ответила благодарным взглядом.

— У дяди такая теория: чем все время лечиться, лучше прожить, сколько получится, без помощи медицины, а потом умереть, — сказал Клемент.

— Поэтому сам он никогда бы не обратился к врачу, — продолжила Патриция. — Это сделал О’Брайн. Привез врача из Лондона без ведома дяди, а когда доктор Окленд был уже здесь, дяде некуда было деваться. Зато потом у нас был настоящий скандал, дядя так кричал на О'Брайна,что по всему дому было слышно. Я даже испугалась, что О’Брайн обидится и возьмет расчет.