Энн Грэнджер - Секрет миссис Смитон Страница 20

— Ты сегодня не в школе? — спросила Мередит.

— В нашей школе занятия по семестрам, — ответила девочка.

— А где ты учишься?

— В женской школе Святой Веры, — после некоторого колебания Джули добавила: — Я на пансионе.

Макс позаботился о своей маленькой девочке: частная школа, дорогой пансион, избранное общество далеко за пределами деревни. Похоже, он собирается отправить ее в большое плавание.

Мередит похлопала пони по шее.

— Миссис Картер говорит, что ты успешно выступаешь на конных состязаниях.

Джули слегка покраснела от смущения и гордости и весьма мудро промолчала. Мередит попробовала зайти с другой стороны.

— Я слышала, ты училась ездить верхом на старом пони миссис Смитон, — и тут же пожалела о сказанном. Вся важность молодой леди вмиг исчезла, и Джули снова превратилась в маленькую девочку. В глазах блеснули слезы, но она быстро отвернулась, надеясь, что Мередит не заметила этого. Едва слышно она пробормотала:

— Да.

— Не надо было мне этого говорить!

Сожаление в голосе Мередит прозвучало так искренне, что Джули опять повернулась к ней.

— Ничего, все в порядке. Я уже стала привыкать.

— Ты не нашла этих растений на своем лугу?

Джули так энергично покачала головой, что косички взметнулись вверх:.

— Нет, мы осмотрели каждый сантиметр луга. Светлячку сильно не повезло, что на его лужайке выросла эта отрава, и он ее съел, — она немного помолчала. — Мне порой так не хватает миссис Смитон, она так много знала о лошадях…

— Она и о машинах много знала. В молодости она была гонщицей, участвовала в ралли. Ты знаешь об этом?

Но машины не интересовали Джули, и она совершенно равнодушно отреагировала на слова Мередит:

— Мы об этом никогда не говорили, мы говорили о лошадях.

— Ну что же, желаю удачи в конных соревнованиях.

— Спасибо, — Джули на прощание помахала рукой.

Только когда девочка отъехала, Мередит обратила внимание на воцарившуюся вокруг тишину: из двора Мервина не слышно было звона бутылок. Она обернулась. Хозяин паба стоял у калитки, очевидно, наблюдал за ними, все видел и слышал. Перехватив ее взгляд, он вернулся к своей работе во дворе.

Мередит решила продолжить свое путешествие по деревне, правда, она не знала, куда ей теперь идти. Надеясь, что новые места смогут подсказать что-нибудь интересное, она направилась вниз, туда, где располагалась более новая часть Парсло-Сент-Джон. Миновав дома местного совета, Мередит вскоре вышла к роскошным особнякам, так и светившимся новизной и богатством, даже таблички подрядчиков все еще висели на своих местах, а рекламные флажки развевались на ветру.

Итак, она очутилась в районе последней застройки. Это казалось невероятным, но некоторые дома все еще не были проданы. Они выглядели весьма традиционно и были очень милы, построенные из желтоватого камня, с гаражами на две машины, газончиками впереди и небольшими участками земли под сад сзади. Но со временем приоритеты меняются. Она увидела только одного человека, который мыл машину.

— Доброе утро! — приветливо поздоровался он. — Вы кого-то ищете?

Она ответила первое, что пришло в голову:

— Я ищу викария. Кажется, он живет где-то в этом районе?

Он выжал губку.

— За углом налево. Вы увидите, там есть табличка.

— Спасибо. Вы не знаете, как его зовут?

Мужчина нахмурился, силясь вспомнить.

— Нет, не припомню, — он энергично принялся протирать крышу машины. — Кстати, очень приятный человек.

Видимо, ее собеседник не проявлял особого интереса к вопросам религии, хоть и жил по соседству со священником. Она поблагодарила его и пошла дальше.

Действительно, на стене одного из домов, который внешне ничем не отличался от других, была маленькая табличка: «Викарий церкви Святого Иоанна Богослова».

Мередит позвонила.

Дверь открыл моложавый человек в свитере, лицо его украшала аккуратная бородка.

— Здравствуйте! — Он поздоровался так тепло, будто они были старыми друзьями.

— Мне нужен викарий, — уточнила Мередит. Как неловко, что она не знает его имени.

Он мгновенно исправил положение.

— Это я. Называйте меня просто Дейв, — и он лучезарно улыбнулся. — Да входите же, входите! — Он провел ее в современную гостиную, которая ничем не выдавала, что ее хозяин священнослужитель. Большой телевизор главенствовал в комнате, за стулом у стены стояла гитара, вероятно, перед тем, как открыть дверь, викарий практиковался в игре. Книжных шкафов видно не было, — наверное, кабинет находился где-то в другом месте.

— Крещение? — с надеждой спросил Дейв.

— Простите, нет. Я пришла просто поговорить с вами, мне нужна кое-какая информация.

— Ну что ж… — он сел и сложил руки на коленях. — Если я смогу вам что-то сообщить… Я здесь недавно.

— Тогда вы, наверное, не знали миссис Смитон, которая жила в Грачином гнезде?

— А, старая добрая Олли! — Он прямо расцвел. — Вы были знакомы?

У Мередит екнуло в груди. Такое фамильярное отношение как-то не вязалось с таким человеком, как Оливия. Она призналась, что лично не знала ее.

— В ответ Дейв разразился тирадой, подтвердившей худшие опасения Мередит.

— Знаете ли, она принадлежала к разряду великих старух, старомодная, консервативная, настоящая реликвия, осколок старой классовой структуры. Мне ее было немного жаль: она поставила себя так, что растеряла всех своих друзей.

Мередит с трудом подавила в себе желание заметить, что бывают такие друзья, потерять которых не жалко.

— Мне кажется, когда она только-только поселилась в деревне, то ходила в церковь.

Дейв кивнул.

— Пожалуй. Должно быть, это было еще при моем предшественнике, таком милом старикашке, вполне под стать ей.

— Жаль, когда старый человек начинает чувствовать себя чужим в церкви, куда ходил много лет, — не удержалась Мередит, хоть это было не очень-то вежливо. Но даже после нескольких минут знакомства Дейв производил впечатление очень уж легкомысленного человека. Он, похоже, не заметил колкости Мередит.

— Я заходил к ней несколько раз, я не так просто сдаюсь, но она была неприступна, поверьте мне. Что ей было просто необходимо, так это друзья. Если бы они у нее были, она бы не умерла вот так, в одиночестве, ведь это так печально.

— А что бы тогда изменилось? — спросила Мередит, несколько более резким тоном, чем хотела.

То ли до Дейва наконец-то дошло, что Мередит с ним не совсем согласна, то ли он вспомнил что-то, но жизнерадостности у него несколько поубавилось.

— Ей бы следовало принимать у себя кого-нибудь, ну, знаете, хотя бы изредка приглашать кого-нибудь на чашку чая, но она жила совершенно изолированно от всех, — он сделал паузу и добавил чуть вызывающе: — А я ведь пытался уговорить ее вступить в наш клуб.

— В какой клуб?

— Наша община организовала здесь клуб. Раз в две недели, по средам, мы собираем наших стариков в приходском центре, вы уже были там? Помещение пока что временное — в старом гараже в конце Конюшенной улицы, но люди важнее, чем кирпичные стены. Мы там неплохо проводим время, честное слово: поем, играем на пианино, старикам нравится. Там собираются все старые друзья. Дамы из Женского института[1] пекут нам пирожные, приносят термосы с чаем. Иногда мы играем в бинго, членам клуба это нравится. Если кто-то едет куда-нибудь отдыхать, то потом делится с остальными своими впечатлениями. Например, миссис Гаррис прекрасно отдохнула на Канарских островах, а ее внучка приходила к нам рассказать о Майами. Раз в год мы заказываем автобус и куда-нибудь выезжаем. В этом году мы ездили в Уэстон-Сьюпер-Мэр, на море. Старушки любят окунуть свои старые кости в морскую воду. Приглашали и Оливию, но она отказалась, а жаль!

— Но вы же не могли не заметить, что она человек совсем иного склада! — воскликнула Мередит.

— Я с вами абсолютно согласен. Она заперлась в своем доме как в крепости. Да, еще и дом этот, тоже история. Он ей совсем не подходил. Я старался убедить ее продать его и вложить деньги в программу строительства квартир для бездомных. Но она была очень упряма, бесполезно было говорить с ней, — он помолчал. — Все же, наверное, мои визиты не прошли даром, ведь она в своем завещании оставила кругленькую сумму на реставрацию храма. В какой-то момент я даже начал думать, что она рада, если к ней заходит хоть кто-нибудь. Внешность обманчива, знаете ли. Она всегда казалась такой высокомерной, но, наверное, ей было приятно, когда кто-то проявлял к ней интерес.

Больше, кажется, не имело смысла продолжать разговор об Оливии. Его самодовольство защищало его как броня. Самое грустное заключалось в том, что он действительно хотел сделать как лучше. Он набивался к Оливии в друзья, но ему и в голову не приходило спросить у нее, чего же хочет она сама.