Агата Кристи - Икс или игрек? Страница 20

Обычный вечер в приморском пансионе. Разговоры, сплетни, пересуды о войне – сможет ли Франция теперь собраться с силами? Удастся ли Вейгану[54] навести порядок? Как дальше поведет себя Россия? Хватит ли сил у Гитлера, чтобы завоевать Британские острова? Падет ли Париж, если линия фронта останется не выровненной? А правда ли, что?.. Говорят, будто... Ходят слухи...

Обычная болтовня на политические и военные темы.

Таппенс сидела и думала: «Вот говорят, болтуны – пособники врага. Неправда, они – предохранительный клапан. Люди получают от болтовни удовольствие. Она придает силы сносить тяготы и тревоги».

Сама Таппенс тоже внесла ценный вклад в это пиршество болтунов.

– Мой сын говорит... – начала она. – Это, конечно, сугубо между нами, вы понимаете...

Миссис Спрот вдруг спохватилась, взглянула на часы.

– Ах ты боже мой! Уже почти семь! Ребенка давно пора укладывать. Бетти! Бетти!

Бетти уже некоторое время не показывалась на террасе, но до сих пор никто ее не хватился.

Миссис Спрот крикнула громче, теряя терпение:

– Бе-е-ети-и-и! Куда она подевалась?

Миссис О'Рурк с усмешкой ответила:

– Бедокурит, поди, в укромном уголке. С ними всегда так: раз притихли – добра не жди.

– Бетти! Ты что, не слышишь?

Девочка не отзывалась. Миссис Спрот поднялась.

– Придется пойти за ней, – раздраженно сказала она. – Куда она могла деться, непонятно.

Мисс Минтон высказала предположение, что она где-нибудь прячется, и Таппенс, по воспоминаниям собственного детства, предложила заглянуть в кухню. Однако Бетти нигде не было, ни в доме, ни снаружи. Дамы исходили весь сад, посмотрели во всех комнатах. Девочка исчезла.

Миссис Спрот начала сердиться.

– Ах, какая скверная девчонка! Неужели она могла выйти на улицу?

Они вдвоем с Таппенс подошли к воротам и посмотрели вдоль улицы – в гору и под гору. Ни живой души. Только у дверей гостиницы «Святой Люциан», что напротив через улицу, – мальчик-посыльный, держа велосипед, разговаривал со служанкой.

Таппенс потянула миссис Спрот на ту сторону, и миссис Спрот спросила, не видели ли они маленькую девочку. Оба отрицательно покачали головой, но потом служанка вдруг припомнила:

– Совсем маленькая, в зеленом клетчатом платьице?

– Да, да! – взволнованно подтвердила мать.

– Я видела, с полчаса тому. Ее вела вниз женщина.

Миссис Спрот с недоумением переспросила:

– Женщина? Какая женщина?

Девушка замялась.

– Н-ну... Странноватая такая из себя. Иностранка, наверно. Одета не по-нашему. Без шляпы, на голове вроде платок, и лицо необычное, тоже, как бы сказать, странноватое. Я уже раньше ее здесь раза два видела в последнее время, и, если по-честному, мне показалось, что у нее не все дома... если вы меня понимаете, – добавила девушка для полной ясности.

А Таппенс вдруг вспомнила лицо, выглядывавшее из кустов, и охватившее ее тогда невесть откуда взявшееся дурное предчувствие. Но какая связь между той женщиной и Бетти?

Впрочем, задумываться было некогда – миссис Спрот чуть не повалилась ей на руки.

– О-о, Бетти! Моя маленькая Бетти! Ее похитили! Она... Какая с виду была та женщина? Вроде цыганки?

Таппенс убежденно покачала головой.

– Нет, она блондинка, очень светлая блондинка, с крупным скуластым лицом и голубыми, широко расставленными глазами. – И, видя недоумение миссис Спрот, поспешила объяснить: – Я тоже видела эту женщину, сегодня днем она выглядывала из-за кустов в нашем саду. И раньше я ее замечала. Один раз она разговаривала с Карлом фон Дейнимом. Видимо, это она и есть.

Служанка подтвердила:

– Точно! Светлая блондинка. И придурковатая немного с виду, ничего не понимала, что ей говорят.

– О боже, – стонала миссис Спрот. – Что мне делать?

Таппенс обняла ее за плечи.

– Пойдемте вернемся в дом, вам надо выпить глоток чего-нибудь крепкого, а потом позвоним в полицию.

Миссис Спрот покорно пошла с ней, потерянно бормоча на ходу:

– Не представляю себе, как Бетти могла пойти с незнакомой тетей?

– Она еще совсем крошка. Не научилась бояться незнакомых людей, – объяснила ей Таппенс.

– Наверно, какая-то ужасная немка! – слабым голосом сказала миссис Спрот. – Она убьет мою Бетти!

– Вздор, – твердо возразила Таппенс. – Все будет хорошо. Должно быть, она просто немного не в своем уме.

Но сама не верила в то, что говорила, ни на минуту не верила, что та женщина со светлыми волосами и неподвижным лицом – просто невменяемая.

Карл! Может быть, Карл что-то знает. А вдруг он тоже как-то с этим связан? Но несколько минут спустя она уже в это не могла поверить. Карл фон Дейним не меньше других был обескуражен и потрясен случившимся.

Как только положение стало ясным, командование взял на себя майор Блетчли.

– Итак, милая дама, прошу вас сесть, – распорядился он. – Вот, выпейте пару глотков, это бренди, вам не повредит. А я немедленно звоню в полицию.

Миссис Спрот остановила его:

– Подождите, может быть, что-нибудь... – и побежала вверх по лестнице в свою и Беттину комнату.

Через минуту раздались ее шаги. Она с безумным видом сбежала по ступеням и схватила майора Блетчли за руку, в которой он уже держал телефонную трубку.

– Нет, нет! – задыхаясь выговорила она. – Нельзя... Ни в коем случае...

И, разрыдавшись, упала в кресло. Все окружили ее.

Через минуту или две миссис Спрот овладела собой, села ровнее, поддерживаемая миссис Кейли, и протянула им то, что было у нее в руке.

– Я нашла эту бумагу на полу у себя в комнате. В нее был завернут камень, заброшенный в окно. Вы только посмотрите.

Томми взял у нее листок, развернул. Это оказалась записка, написанная необычным, явно не английским почерком, жирными, крупными буквами:

ВАШ РЕБЕНОК У НАС. ОН В БЕЗОПАСНОСТИ. СО ВРЕМЕНЕМ ВЫ ПОЛУЧИТЕ ИНСТРУКЦИЮ, КАК ВАМ СЛЕДУЕТ ПОСТУПИТЬ. ЕСЛИ ОБРАТИТЕСЬ В ПОЛИЦИЮ, РЕБЕНОК БУДЕТ УБИТ. НИКОМУ НИЧЕГО НЕ ГОВОРИТЕ, ЖДИТЕ РАСПОРЯЖЕНИЙ. А НЕ ТО...

И вместо подписи череп и скрещенные кости.

Миссис Спрот тихо стонала:

– Бетти... Бетти...

И тут все разом заговорили.

Миссис О'Рурк: «Грязные убийцы!» – Шейла Перенья: «Подлецы!» – Мистер Кейли: «Немыслимо! Невероятно! Не могу поверить! Какая-то дурацкая шутка». – Мисс Минтон: «Ах, бедная милая крошка!» – Карл фон Дейним: «Не понимаю. Не может быть».

И все эти голоса перекрывал зычный баритон майора Блетчли:

– Бред собачий. Попытка запугать. Надо немедленно уведомить полицию. Они там быстро разберутся.

Он снова потянулся к телефону. И снова был остановлен отчаянным материнским воплем миссис Спрот.

Он попробовал прикрикнуть на нее:

– Но позвольте, многоуважаемая! Мы обязаны. Это всего лишь жалкая попытка сбить нас со следа негодяев!

– Ее убьют!

– Вздор. Они никогда не посмеют.

– Говорю вам, я этого не допущу! Я – мать, и решать мне.

– Разумеется, разумеется. Именно на это они и рассчитывают. Ваши чувства вполне естественны. Но поверьте мне, солдату и бывалому человеку: полиция, вот что нам сейчас нужно!

– Нет!

Блетчли обвел глазами стоящих вокруг, ища поддержки.

– Медоуз, вы согласны со мной?

Томми, подумав, кивнул.

– Кейли? Вот видите, миссис Спрот, Медоуз и Кейли думают как я.

Миссис Спрот возразила с неожиданной убежденностью:

– Мужчины! Что вы понимаете? Вы спросите у женщин!

Томми встретился взглядом с Таппенс. Таппенс тихим, дрожащим голосом проговорила:

– Я... я согласна с миссис Спрот.

А про себя она думала: «Дебора! Дерек! Если бы речь шла о них, я была бы того же мнения, что и она. Томми и другие, конечно, правы, я знаю, но все равно, я бы не смогла. Не могла бы пойти на такой риск».

Миссис О'Рурк сказала:

– Ни одна бы мать на свете не согласилась так рисковать, тут и спрашивать нечего.

Миссис Кейли невразумительно пробормотала:

– Да, по-моему, все-таки, знаете ли... – и, не договорив, смолкла совсем.

Мисс Минтон с придыханием произнесла:

– Ах, известны такие ужасные случаи. Мы в жизни не простим себе, если с дорогой малюткой Бетти произойдет несчастье.

Таппенс обернулась и спросила:

– А вы, мистер фон Дейним? Вы молчите?

Голубые глаза Карла блестели, лицо застыло, словно маска. Он медленно, с трудом проговорил:

– Я иностранец. Я не знаком с английской полицией – насколько надежно, оперативно там работают.

Открылась входная дверь, появилось еще одно заинтересованное лицо – раскрасневшаяся миссис Перенья. Она, видно, спешила по улице в гору.

– Что случилось? – спросила она строго. Это говорила уже не услужливая, любезная хозяйка приморского пансиона, а властная женщина-командирша.

Ей принялись рассказывать – вразнобой, в несколько голосов сразу, но она быстро схватила суть.

И в то же мгновенье стало очевидно, что впредь распоряжаться будет она, и никто другой. Ей принадлежит здесь верховная власть.

Миссис Перенья взяла записку. Повертела. Отдала назад. Суд ее был твердым и окончательным: