Рекс Стаут - Рассказы Страница 20

Джетмор и Девлин обменивались сердитыми письмами, полными лжи и криминальных уловок, а я читал все это, с тем чтобы соблюсти свои интересы. Так продолжалось некоторое время, пока плоды моих усилий не созрели. Можно было собирать урожай. Это было так легко, что даже стыдно, Бенди.

В прошлый четверг, явившись к Девлину, я застал его надевающим пальто, чтобы отправиться на ленч с секретаршей.

«Привет, Делман, — говорит он, — встретимся часа через полтора. Вот письмо от Джетмора. Чувствуй себя как дома, пока я не вернусь».

Когда он ушел, я прочитал письмо — просто для того, чтобы убедиться, что в нем ничего не изменилось, потому как я уже читал его предыдущим вечером в офисе Джетмора. Эйб, говорилось в нем, решил согласиться на предложенные Лео двенадцать сотен долларов чеком, но при условии, что они будут выплачены в течение трех дней.

Я подошел к столу секретарши, взял готовый бланк для письма и напечатал на нем следующее:

«27 марта, 1912

Мистеру Дэвиду Джетмору, Хортон, Нью-Джерси Уважаемый сэр, в ответ на Ваше извещение от 20 числа сего месяца высылаю чек на 1200 (тысячу двести) долларов в уплату по иску Эйба Делмана против Лео Делмана.

Буду признателен за подтверждение получения.

С почтением, О. Девлин».

Я уже успел изучить подпись Девлина и так натренировался копировать ее, что даже устал. Поэтому я подписал за него это письмо. Получилось здорово — сам Девлин не углядел бы разницы. Потом я взял бланк чека, заполнил его на сумму 1200, подписал «Лео Делман», а на обороте поставил печать нотариальной конторы Девлина и нарисовал его закорючку.

Конечно, такую нехитрую работу я мог проделать у себя в отеле, но хотел использовать пишущую машинку Девлина и, кроме того, чувствовал, что более достойно настоящего джентльмена заняться этим в офисе. Мне казалось более правильным и естественным подписываться за человека в его собственном кабинете, на его собственном столе, его собственной ручкой и чернилами.

Когда Девлин вернулся, у меня в кармане лежало письмо, полностью готовое для того, чтобы бросить его в почтовый ящик.

«Вы уже достали эти двенадцать сотен?» — осведомился он. «Нет, — говорю, — но непременно достану в течение трех дней, иначе я банкрот». — «Да уж, — отвечает он, — лучше вам сделать это побыстрее, потому что, если Джетмор говорит — три дня, он отнюдь не имеет в виду четыре».

Письмо и чек я отослал в Айртон в тот же день, а на следующий — это была пятница — уехал из Хортона первым же поездом и в офисе Джетмора появился в десять.

Джетмор встретил меня с радостью осла, который нашел, у кого выпросить морковку. Он спал и видел мои деньги.

«Ну что, получили чек?» — спрашиваю.

Он вытаскивает чек, который я послал ему из Айртона. Я смотрю на бумагу через его плечо, а он вцепился в нее аж двумя руками.

«Здесь те пятьдесят, которые вам причитаются», — говорю. «Пятьдесят! — восторженно повторяет он. — Пятьдесят!» — «Нетушки, — возражаю, — я сказал это слово один раз».

Вот что происходит, когда ты попадаешь в железные лапы этих мошенников, Бенди. Так они будут поступать с тобой каждый раз. Но я отдал ему эту сотню ради того, чтобы защитить собственные интересы.

В смысле не нашел причины, по которой смог бы отказать ему.

«Ладно, — говорю, — давайте сюда чек». — «Дайте сначала мою сотню!» — отвечает этот кровосос. «У меня ее пока нет», — говорю. «Тогда пойдем вместе получим деньги по чеку». И он берет свои пальто и шляпу.

Бенди, разве это не низко? Разве не подло? Все шло как по маслу, я даже был готов зевнуть ему в лицо, и тут он говорит мне: «Пойдем получим деньги по чеку».

Вот жирный ублюдок!

Мы пришли в банк, и Джетмор тут же сунулся в окошко.

«Доброе утро, мистер Джетмор», — говорит кассир голосом гробовщика.

Тот достает чек и просовывает его в окошко: «Выдайте, пожалуйста, сотнями».

«Ну уж нет, — говорю я, наклоняясь к окошку. — Двадцатками!»

Ты знаешь, Бенди, сотни, конечно, хорошие купюры, но с двадцатками чувствуешь себя как-то безопаснее. Ну вот, кассир отсчитывает десять двадцаток и кладет их сверху запечатанной пачки, потом подвигает деньги к Джетмору. Тот отмусоливает пять двадцаток, остальное я убираю в карман.

«Лучше пересчитайте», — говорит мне Джетмор. «Положусь на удачу, — отвечаю. — Кассир выглядит честным парнем».

Тут у меня по всему телу побежали мурашки. Они всегда по мне бегают, когда я прикасаюсь к наличным.

Мы с Джетмором направляемся к выходу, и только доходим до дверей, как я чувствую, будто пачка двадцаток вылетает из моего кармана и шлепает меня по лицу — у выхода стоит Девлин и смотрит на нас.

«Привет, Джетмор, — говорит он. — Доброе утро, мистер Делман».

Встань, Бенди. Никто не может спокойно усидеть на месте, когда я рассказываю, что было дальше. На глаза наворачиваются слезы, стоит мне вспомнить об этом. Я, конечно, человек скромный, но это сильнее меня. Я просто должен рассказать правду!

Я, естественно, стоял тогда на краю пропасти, но в моих руках все еще была спасительная веревка. Я знал, что Девлин думает, будто я — Лео, а Джетмор думает, будто я — Эйб, и до тех пор, пока они не выяснят, что это неправда, я в полной безопасности.

«Мистер Девлин, — начинаю я, — рад вас видеть. У меня есть к вам маленькое дельце, о котором я хотел бы поболтать. Долго вас не задержу».

Девлин стоит и смотрит на нас, явно ничего не понимая. А Джетмор не удивился, что мы знакомы, — я сказал ему, будто Девлин был нашим с Лео адвокатом, пока мы не поссорились. Тут Джетмор вытащил свои часы и засобирался уходить.

«У меня назначена встреча, — говорит он Девлину, — так что увидимся позже. Зайдите в офис где-нибудь около часа. — Потом поворачивается ко мне: — А вы заскочите попрощаться». И ушел.

Объяснение Девлину, что я приехал в Хортон затем, чтобы попытаться взять взаймы у Джетмора сотню, у меня заняло примерно минуты две. Девлин рассмеялся.

«Джетмор не дает взаймы», — говорит. «Прямо как вы, — отвечаю. — Он не дал мне даже дополнительного времени». — «Так о чем вы хотели меня попросить?» — спрашивает Девлин. «Мистер Девлин, — начинаю я, — я бедный человек. Добуду ли я эти двенадцать сотен долларов, точно не знаю. Но в Питтсбурге у меня есть друзья, у которых водятся деньги, так что, если вы отдадите мне пятьдесят долларов, которые я заплатил вам, я куплю билет и верну вам сотню, когда расплачусь с Эйбом».

Девлин мрачно посмотрел на меня. Я было подумал, что он сейчас уйдет. Но он настоящий мошенник и рвач, так что сотня была для него слишком лакомым куском, чтобы его потерять. Он вытаскивает большой черный бумажник, отсчитывает пять десяток и осторожно так подает их мне.

«Делман, — говорит он, — я знаю, что вы честный человек. Я могу сказать это по вашим глазам. Я уверен, что вы достанете деньги». — «Мистер Девлин, — отвечаю я, держа в одной руке его руку, а в другой — пятьдесят долларов. — Я обязательно достану деньги». И выхожу из банка, оставив его стоять и смотреть на меня в окно.

— И ты поехал в Питтсбург? — поинтересовался Бенди.

— Бенди, — сказал Дадд, — не надо обижать гения.

— Прости, — застенчиво произнес Бенди. — Позволь мне увидеть эти пятьдесят долларов, Дадд, я просто хочу к ним прикоснуться.

Американский стиль

Пьер Дюмиан сидел за столиком в кафе «Сигоньяк», потягивал из бокала виши и читал статью в «Авенир».

Время от времени он возмущенно покряхтывал, а когда ему попадался особенно неприятный пассаж, фыркал и издавал гневные восклицания. В конце концов он отшвырнул газету на соседний стул, водрузил локти на стол, упер подбородок в ладони и совершенно трезвым взглядом уставился на опустевший бокал, всем своим видом выражая глубочайшее отвращение.

Пьер никогда не чувствовал себя хорошо по утрам.

По роду занятий ему частенько приходилось испытывать днем некоторые неудобства из-за того, что он натворил вечером, — ведь за опрометчивые поступки всегда приходится расплачиваться. Но в то утро Пьеру было особенно неуютно — он неподдельно страдал, размышляя над обрушившимся на него несчастьем.

Истинное невезение. Надо же было так свалять дурака! Не иначе как бес попутал — в здравом уме такое не напишешь. Он покосился на газету, протянул было руку, но тотчас нервно отдернул ее и принял прежнее положение. Происшедшее казалось абсурдом — полным абсурдом. Кто же знал, что эти бредни примут всерьез? Он должен написать новую статью, принести в ней извинения… Но нет, теперь это уже невозможно — на карту поставлена его репутация. Что ж, в будущем он станет осторожным, очень осторожным, он будет не просто осмотрительным — он будет стерильно тактичным и вежливым. Но… Ба! Что за чудовищная мысль! Может, нет у него никакого будущего? Может, это конец? Для истрепанных нервов Пьера последний удар оказался чересчур болезненным. Он выпрямился на стуле, выругался вполголоса и, подозвав официанта, заказал еще один бокал виши. В этот самый момент на его плечо легла чья-то ладонь, а над ухом раздался мужской голос. Обернувшись, Пьер узнал Бернштайна из «Матэн».