Лори Кинг - Ученица Холмса Страница 20

Я одела очки, чтобы изучить свое отражение получше, но, взглянув в зеркало, решила, что мои обычные очки не подходят к новому имиджу, и я заменила их на другие, в золотой оправе и со слегка окрашенными стеклами. Отступив на шаг, я попыталась улыбнуться обольстительной улыбкой, но не выдержала и расхохоталась.

– К счастью, сегодня у миссис Хадсон выходной, – промолвил Холмс, когда я, кружась, влетела в гостиную, – садись, посмотрим, как ты можешь управляться с этими картами.

Мы вышли с наступлением темноты, чтобы успеть на последний поезд, уходящий на восток. Предварительно я позвонила тете, поставив ее в известность, что я отправляюсь со своей подругой леди Вероникой в Беркшир, поскольку у нее недавно умерла бабушка и ей была необходима помощь друзей. Я повесила трубку, как только она разразилась бурей протестов и угроз. По моем возвращении она была вне себя от злобы, но зато не стала усложнять дела звонками в полицию по поводу пропавшей племянницы.

Высадившись из омнибуса на станции, мы подхватили наши многочисленные свертки и устремились к кассе. Я сняла очки и убрала их в карман, но даже полуслепая я не могла ошибиться в том, что кассиру не доставило удовольствия наше появление.

– Да, сэр, – холодно произнес он.

– Первый класс до Бристоля, – объявил Холмс.

– Первый класс? Извините, вряд ли это вам подойдет. Может, лучше второй?

– Не-а, лучше первый. Сегодня день рождения моей дочки, и она хочет первый.

Кассир взглянул на меня, и я смущенно улыбнулась. Это, казалось, немного смягчило его.

– Ну, хорошо, может, подыщем вам что-нибудь. Но вам придется сидеть в своем купе. Не ходите по вагону и не тревожьте пассажиров.

Холмс выпрямился и мрачно взглянул на него.

– Если они не будут беспокоить нас, мы тоже не будем. Сколько с нас?

Кассир пристыженно отвел глаза. Мы живописно вскарабкались на поезд с нашими сумками и свертками, и до конца поездки купе было в нашем распоряжении. Я вытащила материалы по делу, которые Холмс вручил мне для изучения, но усталость от долгой и напряженной работы под палящим солнцем дала о себе знать. Холмс разбудил меня уже в Бристоле, где мы сняли два номера в скромном отеле возле вокзала и проспали до утра.

Оставшаяся часть поездки до Кардиффа была не столь комфортабельной, как ее начало, и когда Холмс помог мне слезть с поезда, мои отекшие ноги подогнулись под тяжестью сумок. Когда я смогла идти, он нагнулся ко мне и негромко произнес:

– Теперь, Рассел, мы посмотрим, на что ты способна. Встреча с Симпсонами назначена на двенадцать в кабинете старшего инспектора Коннора. Мысль о том, чтобы попасть туда через главный вход, не очень хороша, поэтому нужно, чтобы нас арестовали. Только аккуратно, Рассел.

Он подхватил две самые маленькие сумки и поспешил вперед, оставив меня с другими четырьмя. Я последовала за ним к выходу мимо констебля, наблюдавшего за толпой и, конечно, за нами. У двери образовалась давка, и Холмс внезапно резко остановился, чтобы не налететь на ребенка. Я врезалась в него и уронила сверток, и не успела я его поднять, как множество ног принялись пинать мой багаж, и прежде всего ноги, обутые в живописные цыганские ботинки.

Продираясь сквозь локти и плечи, я бросилась за свертком и, когда наконец догнала его и нагнулась, чтобы подобрать, что-то налетело на меня сзади и отбросило к стене, где я запуталась в куче юбок и сумок. Голос над моей головой прорычал:

– А, черт возьми, ты что, не в состоянии удержать сумки? Мне надо было взять твоего брата, он хоть стоять может нормально. – Тяжелая рука схватила меня за плечо и встряхнула так, что я отлетела в сторону и оказалась среди элегантно одетых молодых людей. Руки в перчатках подхватили меня, и движение в дверях прекратилось вообще.

– Чертова девчонка, да ты еще хуже своей матери, бросаешься в объятия незнакомых мужчин. А ну-ка иди сюда и собери свое барахло, – проорал он, выдернул меня из рук моих спасителей и швырнул к сумкам. Слезы выступили у меня на глазах после удара о стенку. Несколько робких голосов раздалось в мою защиту, но никто даже не пошевелился, чтобы остановить моего «папашу».

– Но, пап, они всего лишь хотели мне помочь...

Я увидела его стремительно приближавшуюся руку и попыталась увернуться, но не успела. Опять отлетев к стене, я вскрикнула, когда его нога ударила по чемодану, стоявшему рядом со мной.

Наконец раздался полицейский свисток.

– Эй, вы, прекратите это, – закричал уэльский блюститель порядка. – Какой позор, вы же бьете ребенка!

– Она не ребенок, и ей в самый раз врезать хорошенько, научить уму-разуму.

– Ну уж нет, – возразил он и схватил Холмса за поднятую руку, – мы этого не допустим. Отведем вас обоих в участок, может, это умерит ваш пыл. – Он посмотрел на меня внимательнее и повернулся к молодым людям. – Потрудитесь, джентльмены, проверить свои карманы, а вдруг что пропало?

К моему счастью, все у всех оказалось на месте. Мы оба набросились с крикливыми оскорблениями на констебля, и он быстро запихал нас в полицейский фургон и увез. В фургоне мы ни разу не взглянули друг на друга. Я случайно чихнула и не смогла сдержать улыбку, которая так и лезла мне на физиономию.

В участке констебль грубо схватил Холмса за скованные наручниками руки и увел. Я осталась с другим, более молодым полицейским, который не знал, как ему держаться со мной, ибо никак не мог решить – то ли я была невинной жертвой, то ли еще большей негодяйкой, нежели мой отец. Потребовалось много времени и сил, прежде чем я сумела убедить его в том, что это было недоразумением и что мне необходимо срочно поговорить со старшим инспектором Коннором. В конце концов я оказалась перед дверью, где на медной табличке было написано его имя. Дама с тонкими губами прошипела мне, чтобы я оставалась на месте, и отправилась поговорить с секретаршей. Та бросила на меня уничтожающий взгляд, но меня это не волновало. Я была здесь, а часы показывали всего лишь двадцать минут первого.

Однако, к моему ужасу, секретарша решила проявить характер. Она покачала головой и ткнула рукой в сторону закрытой двери, видимо, не собираясь пропустить меня к человеку, который сидел в кабинете. Тогда я вытащила из вместительного кармана ручку и листок бумаги и, немного подумав, написала на нем имя ребенка, судьба которого привела сюда нас с Холмсом. Я сложила его втрое и протянула секретарше.

– Сожалею, мисс, – сказала я, – но я не стала бы беспокоить старшего инспектора, не будь уверена, что он захочет меня увидеть. Будьте добры, просто отдайте ему вот это. Если и тогда он меня не примет, я спокойно уберусь отсюда.

Она недоверчиво взглянула на сложенную записку, но, похоже, моя настойчивость и высокий стиль речи все же возымели действие, потому что она взяла записку и отнесла за дверь. Голоса там сразу же затихли, затем послышался ее извиняющийся голос, и через секунду я оказалась перед остолбеневшим от моего вида человеком средних лет с редеющими рыжими волосами, одетым в плохо сидящий на нем твидовый костюм.

– Тысяча чертей, – вскричал он, – послушайте, мисс, вы зря сюда пришли, потому что здесь вы едва ли...

Я прервала поток его речи всего двумя словами.

– Шерлок Холмс, – произнесла я.

Он дернул головой, как будто я дала ему пощечину. Отступив на шаг, он вперил в меня внимательный взгляд, и мне стало забавно видеть его в таком замешательстве. Он сузил глаза.

– А как вы узнали о... – Он остановился, взглянул на удивленную секретаршу, вернулся, чтобы закрыть за ней дверь, после чего провел меня в меньший, более скромный кабинет. Прикрыв дверь, инспектор повернулся ко мне.

– Объясните, что вы имели в виду? – велел он.

– С удовольствием, – с улыбкой повиновалась я. – Не будете возражать, если я присяду?

Он впервые посмотрел на меня другими глазами, пораженный оксфордским произношением цыганки, и я отметила эффект, который произвело на него это несоответствие речи и внешности. Жестом указав на стул, он отвел взгляд. Я села и стала ждать. Он тоже сел.

– Благодарю вас, – сказала я, – в одной из ваших камер сидит один джентльмен – мой «папаша». Это и есть Шерлок Холмс. Видите ли, он не хотел, чтобы кто-то узнал о том, что он прибыл сюда по делу Симпсонов, поэтому мы предпочли прибыть на встречу через заднюю дверь. Ваши люди были очень вежливы и предупредительны, – поспешила я заверить его, несколько кривя душой.

– Боже мой, – выдохнул он. – Шерлок Холмс в камере?! Дональдсон! – Дверь позади меня отворилась. – Приведи ко мне цыгана, которого вы арестовали сегодня на вокзале. Лично доставь его.

Воцарилась тяжелая тишина. Потом Коннор ненадолго отлучился к двум американцам, которые ждали в соседнем кабинете. В течение нескольких минут до меня доносились их голоса. Затем я услышала, как он отдал распоряжение секретарше:

– Мы будем пить чай, мисс Картер, с бисквитами. Симпсонам отнесите тоже. А нам сюда три чашки, слышите? Да, три.