Эрл Гарднер - Дело нервного сообщника Страница 20

– Что вы сделали с самими патронами?

– Я поместил их в специальное хранилище под номерами в соответствии с теми позициями, которые они занимали в барабане.

– Вношу предложение относительно того, что патроны, равно как и фотографии, должны фигурировать в деле под соответствующими номерами и в любое время могут быть затребованы судом в качестве вещественных доказательств, – заявил Гамильтон Бергер.

– Не возражаю, – кивнул Мейсон.

– Это все, – сказал Бергер.

– У защиты нет вопросов, – сказал адвокат.

Судья Хойт прочистил горло.

– Мистер Мейсон!

– Да, ваша честь.

– Суду известны факты, что порой адвокаты пытаются получить преимущество над судом.

– Да, ваша честь.

– Я не обвиняю вас в этом.

– Спасибо, ваша честь.

– Но я знаю, что временами находчивые, но находящиеся в безнадежном положении адвокаты воздерживаются от допроса свидетелей, чтобы потом выдвинуть обвинение, что на них было оказано давление со стороны судей и прокурора и поэтому они не смогли провести допрос. Мистер Мейсон, заверяю, что суд не препятствует вам проводить опрос свидетелей в должном порядке. Суд также считает, что таковой опрос является долгом защитника по отношению к своей клиентке.

– Да, ваша честь.

– А теперь, в свете всего вышеизложенного, не желаете ли вы подвергнуть перекрестному опросу любого из выступивших здесь свидетелей?

– Нет, ваша честь.

Судья Хойт сказал:

– Прошу занести в протокол, что суд в очередной раз предоставил защите возможность опросить свидетелей, но защита отказалась воспользоваться этой возможностью.

– Всегда полезно подстраховаться, – приветливо заметил Мейсон.

Гамильтон Бергер сверкнул глазами в его сторону.

– Вызывается Гарольд Оглсби, – сказал он.

К стойке подошел Оглсби, произнес слова присяги и представился как полицейский детектив.

– Вы допрашивали подозреваемую утром четвертого числа текущего месяца?

– Да, сэр.

– Это было на следующий день после того, как было найдено тело Джорджа Латтса?

– Да, сэр.

– Вы настаивали на том, чтобы она давала показания?

– Я ознакомил подозреваемую с ее правами. Я сказал, что любое ее высказывание может быть использовано против нее. Я сказал, что если она может представить какое-нибудь объяснение, почему она оказалась у места преступления во время, близкое к его совершению, то есть любое объяснение, которое может быть признано удовлетворительным, то мы ее отпустим.

– Делала ли подозреваемая какие-нибудь заявления?

– Нет.

– Объяснила ли она свое пребывание на месте преступления?

– Нет.

– Минутку, – сказал судья Хойт. – У вас есть какие-нибудь возражения, мистер Мейсон?

– Нет, ваша честь.

– Что ж, тогда вместо вас такое возражение выдвинет суд, – заявил судья Хойт. – Миссис Харлан не обязана давать объяснения. Я обращаю ваше внимание, что перед нами не тот случай, когда подозреваемый конкретно обвиняется в совершении преступления и не может опровергнуть обвинения. В данном случае миссис Харлан призвали дать объяснения, а она отказалась это сделать. Суд возражает против занесения этой части показаний в протокол.

– Хорошо, ваша честь, – согласился Гамильтон Бергер. – Этот момент был лишь предварительным.

– Тогда переходите к главному, – отрезал судья Хойт раздраженно: он был уже на взводе.

– Да, ваша честь!

Гамильтон Бергер улыбнулся снисходительно-триумфально, готовясь поставить в деле финальную точку. Он уже представлял себе газетные заголовки и статьи, в которых будет рассказываться о том, как оказалась бессильной изощренная юридическая пиротехника Перри Мейсона, когда предварительное слушание взялся вести лично он, Гамильтон Бергер. А то репортеры привыкли, что Перри Мейсон постоянно превращает судебный процесс в потрясающий спектакль, в котором ведется трехсторонний поединок между защитой, судом и обвинением.

– Итак, вопрос, – сказал Гамильтон Бергер. – Предоставилась ли вам возможность осмотреть содержимое сумочки миссис Харлан?

– Я попросил подозреваемую разрешить мне осмотреть ее сумочку.

– Она возражала?

– Нет.

– Вы осмотрели сумочку?

– Да.

– А теперь следующее: я не собираюсь спрашивать вас обо всех вещах, обнаруженных вами в сумочке, ибо большая часть их к делу отношения не имеет. Я намерен спросить только одно: нашли ли вы в сумочке некий клочок бумаги?

– Да, нашел.

– Что это была за бумажка?

– Квитанция такси компании «Красная линия». На квитанции выбита информация, из которой следует, что это была машина номер 663, рейс номер 984, плата за проезд составила два доллара девяносто пять центов.

– Вы сказали, номер машины 663?

– Да, сэр.

– Квитанция при вас?

– Да.

– Вы обнаружили ее в сумочке подозреваемой?

– Да.

– Я прошу присовокупить квитанцию к делу как улику, – заявил Гамильтон Бергер, – и, если суд позволит, разъясню ее значение.

– Не возражаю, – благосклонно сказал Мейсон. – При условии, конечно, что эта бумажка может служить уликой.

– Защита желает опросить свидетеля? – спросил Гамильтон Бергер.

– У защиты нет вопросов.

Судья Хойт снова открыл было рот и снова воздержался.

– Прошу вызвать свидетеля Джерома Кидди, – заявил Гамильтон Бергер.

К стойке подошел Джером Кидди, присягнул говорить правду, одну только правду и ничего, кроме правды, назвал свое имя, адрес и род занятий, а именно – водитель такси компании «Красная линия».

– Находились ли вы в рейсе на такси «Красной линии» третьего числа сего месяца?

– Да.

– Каков номер вашей машины?

– Номер 663.

– Где находилась ваша машина в тот день, примерно в четыре тридцать пять пополудни?

– Я доставил пассажира в загородный клуб как раз в половине пятого и пустой возвращался в город.

– Вы следовали по дороге, проходящей мимо пункта, указанного на карте и фигурирующего в деле как «вещественное доказательство № 1»?

– Именно так, сэр.

– Случилось ли что-нибудь, и если да, то что именно, когда вы достигли пересечения шоссе и этой дороги?

– Когда я доехал до перекрестка, я увидел красивую женщину, одетую в белую юбку, белые туфли и что-то вроде спортивного жакета с красной окантовкой. Она бежала от этой дороги к шоссе…

– Минутку. Покажите на карте, что вы понимаете под словами «от этой дороги».

Свидетель прошел к карте и указал.

– Прошу занести в протокол, что свидетель указал на дорогу, фактически единственную, которая ведет от участка, где было обнаружено тело, к основному шоссе, – заявил Гамильтон Бергер. – А теперь вернитесь к стойке, мистер Кидди, и расскажите, что произошло.

– Эта женщина казалась очень возбужденной, взволнованной. Она жестом показала мне, чтобы я остановился, а я, конечно, был заинтересован в пассажире и остановился. Вообще-то я начал тормозить, как только ее увидел. Подумал: может, ей машина нужна? Она была очень взволнована, очень нервничала. Она не сразу сказала, куда ей надо. Просто велела ехать к городу. Я видел, что она о чем-то лихорадочно размышляет. Ну, а потом она сказала, чтобы я отвез ее на вокзал. Я понял, что это она только для отвода глаз, потому что…

– Достаточно, – прервал его судья Хойт. – На суд возложена задача следить за соблюдением прав подзащитных, и суд эту задачу будет неукоснительно выполнять. Свидетель не должен делать никаких заключений и предположений. Он должен излагать факты и только факты.

– Да-да, – сказал Гамильтон Бергер кротко. – Только факты.

– Ну, – продолжил Кидди, – она велела мне отвезти ее на вокзал, и я ее туда отвез.

– Говорили ли вы с пассажиркой о чем-нибудь?

– Я спросил: может, с ней что-нибудь случилось и не могу ли я чем-нибудь помочь?

– Что она ответила?

– Что с ней все в порядке.

– Вы запомнили эту женщину?

– Да уж, конечно.

– Кто эта женщина?

– Подозреваемая.

– Покажите нам ее, пожалуйста.

Свидетель указал на Сибил Харлан.

– Прошу занести в протокол, что свидетель указал на подозреваемую Сибил Харлан, – заявил Гамильтон Бергер.

– Очень предусмотрительно, – добродушно заметил Мейсон.

Судья Хойт бросил на него хмурый взгляд.

– Что вы сделали дальше? – спросил Бергер.

– Высадил ее у вокзала и поехал дальше.

– Вы не помните, сколько она вам заплатила?

– Отлично помню. На счетчике было два доллара девяносто пять центов. Она дала мне три с половиной, так что мои чаевые составили пятьдесят пять центов.

– Вы видели, куда она направилась?

– Она пошла в здание вокзала, а потом повернула к стоянке такси с той стороны здания. Я так и думал, что она хотела…

– Нам не нужны ваши домыслы, – прервал судья Хойт. – Не вынуждайте суд выносить второе предупреждение, мистер Кидди.

– Да, сэр.

– И обращайтесь ко мне «ваша честь».

– Да, ваша честь.