Ларри Миллетт - Шерлок Холмс в Америке Страница 20

– Я пока еще не сделал определенных выводов, потому и надеялся изучить сам камень. Но у меня имеется довольно богатый опыт. Как вам хорошо известно, добрые шведские пахари известны своей любовью к подделкам рунического письма, так что я удивлюсь, если здешняя находка не окажется подделкой.

– Детали, сэр, я требую детали! – рявкнул Ларссон, которого явно обидело прямолинейное и скептическое замечание Холмса. Он вынул маленький толстый блокнот из заднего кармана и потряс им перед носом Холмса, словно каким-то талисманом: – Видите вот это? Здесь все необходимые доказательства. Я провел долгие месяцы, собирая информацию о камне, и она вся здесь черным по белому записана. Здесь только факты, голые факты, а не домыслы мнимого эксперта. А факты указывают на единственно возможный вывод: артефакт подлинный. Так что повторюсь, сэр: дайте мне какие-нибудь детали, или же я вынужден буду заключить, что вы не более чем английский шарлатан, сующий свой нос куда не надо.

– Как хотите, мистер Ларссон, – сказал Холмс, пропустив мимо ушей последнее оскорбление. – Если вы желаете подробностей, вы их получите. Начнем с того, что в надписи присутствует достаточно много сомнительных знаков: скажем, дважды используется «р», перевернутая заглавная «К», очень нестандартная «н», странная «а» с точками и так далее. Таких букв нет в стандартном футарке или в верифицированных средневековых образцах шведского рунического письма, так что все эти надписи, а значит, и камень, на котором они вырезаны, выглядят крайне подозрительно. Пятеричные цифры тоже не внушают доверия, как и использование слова «oppagelsefarb», которое обозначает «путешествие» и мне лично кажется слишком современным. Короче, мистер Ларссон, есть много причин поставить под сомнение аутентичность камня.

Разбор по косточкам слабых мест надписи разозлил Ларссона – возможно, отчасти из-за высокомерной манеры, в которой прославленный детектив доносил информацию до слушателей. Должен признаться, ответ Холмса удивил и меня, поскольку в наших предыдущих беседах он, казалось, относился к камню без предубеждений.

– Господи, сэр, на каждое из ваших возражений легко ответить! – завопил Ларссон, ударив кулаком по барной стойке с такой силой, что на другом конце кружки подпрыгнули и звякнули, словно бы таверну сотрясло небольшое землетрясение. – Для начала…

– Ах, увольте, – отмахнулся Холмс. – Я слышал все доводы «за», и они неизменно зиждутся на тоненькой прослойке спекуляций.

Ларссон окончательно рассвирепел. Я даже испугался, что он может ударить Холмса, но вместо этого писатель выплеснул обиду в словесной форме:

– Вы, так называемые экспертишки, все одинаковы: мелкие людишки с мелкими идеями! Вы настолько полны решимости продвигать старое вранье, что не открываете свое сознание для новых возможностей. Почему бы викингам и не побывать здесь пятьсот лет назад? Они были самыми умелыми моряками во всем христианском мире, с самыми лучшими кораблями, и, насколько я знаю, вполне могли добраться до Скалистых гор. Доказательство тому – камень, ныне украденный, свидетельство того, кто в действительности открыл Америку. Если же вы ищете повод для подозрений, то стоит задуматься, кто именно украл камень и зачем. Вот что я скажу вам, сэр!

После спонтанной речи, которую прочие посетители выслушали молча, зал взорвался бурей громких возгласов.

– Налейте выпить мистеру Ларссону! – прокричал кто-то, и другие голоса присоединились к хору: – Ja[13], ja, налейте ему выпить!

Холмс подождал, пока гам стихнет, и сказал:

– Я куплю вам выпить, мистер Ларссон, поскольку меня восхищают люди, которые могут столь бесстрашно и пламенно озвучивать свое мнение, пусть даже и совершенно ошибочное. Если вам интересно, я тоже сделаю вам предложение.

Ларссон, который с трудом держался на ногах, подался вперед, чтобы они с Холмсом оказались нос к носу. Теперь их лица разделяла всего пара дюймов.

– Предложение? Да вы говорите как дешевая бергенская шлюшка, сэр, или же я вас неправильно понял?

Грубое сравнение вызвало раскат смеха среди местных выпивох, которые теперь окружили нас, словно бы предчувствуя кровавый ритуал боксерского поединка.

Не обратив внимания на оскорбление, Холмс спокойно поинтересовался у Ларссона:

– Скажите, сэр, вы любите заключать пари?

– К чему этот вопрос? – с подозрением ответил Ларссон, покачиваясь на пятках, словно пытаясь удержать баланс.

– А вот к чему. – Холмс повысил голос так, что он теперь звенел по всему залу: – Я полагаю, сэр, что вы заблуждаетесь относительно камня, который наверняка является всего лишь грубой подделкой, сварганенной на скорую руку местными фермерами, которым нечем было заняться долгими зимними вечерами. Но, как я понимаю, убедить великого Магнуса Ларссона, – последние три слова он произнес с презрением, – в том, что очевидно и ребенку, задача непосильная. А потому я предлагаю простое состязание – дуэль, чтобы разрешить наш небольшой спор раз и навсегда. Вам хватит храбрости?

Провокационное предложение привлекло внимание общественности: теперь собравшиеся жадно глядели на Ларссона в ожидании ответа.

Презрительно хмыкнув, писатель отодвинулся от Холмса и сказал:

– Так вы хотите дуэли, сэр? Почему бы и нет? И что же это будет, мистер Бейкер? Пистолеты, ножи? Нет, вряд ли. Чем дальше я смотрю на вас, тем больше мне на ум приходят женоподобные англичанишки в бриджах, размахивающие маленькой сабелькой.

И снова толпа отреагировала на оскорбление из уст Ларссона радостным улюлюканьем. Однако я не мог больше терпеть этого пьяного писаку и уже собирался врезать по бородатой челюсти, как вдруг Рафферти схватил меня за руку, прошептав на ухо:

– Нет, доктор, не время для мордобоя.

Холмс тем временем являл собой образец хладнокровия:

– Вообще-то, я довольно искусный фехтовальщик, но вряд ли мне доставит удовольствие располосовать такого идиота, как вы. Нет, я замыслил другое оружие. – Великий сыщик повернулся к бармену Эриксону и распорядился: – Две бутылки лучшего аквавита[14], пожалуйста.

Толпа была поглощена маленькой драмой, разворачивавшейся перед ними, как и сам Ларссон, который с неприкрытым любопытством смотрел, как Эриксон извлек откуда-то две бутылки по кварте[15] бледно-желтой жидкости и поставил перед спорщиками на барную стойку.

Холмс взял одну из бутылок, некоторое время рассматривал, а потом передал Рафферти со словами:

– Ну что, мистер Рафферти, одобряете?

Я уже совершенно растерялся; оставалось лишь ждать вместе с прочими зеваками, что же произойдет дальше. Рафферти внимательно изучил бутылку, словно ювелир прекрасный алмаз, а потом вытащил пробку, предварительно обернув емкость полой плаща, чтобы рука не соскользнула. Наконец он поднес бутылку к носу и понюхал:

– Стопроцентная гарантия, не меньше, не будь Шэдвелл Рафферти лучшим хозяином таверны в Сент-Поле.

– Хорошо, – сказал Холмс, забирая бутылку обратно и поставив ее перед Ларссоном. – А вот, сэр, и мое предложение. Если вы готовы к состязанию, то я намерен перепить вас, употребив такое количество этой замечательной жидкости, какое потребуется. Но перед тем, как вы упадете на пол, лишившись чувств, я жду от вас извинений за вашу несдержанность, которая меня начала утомлять.

Я не поверил своим ушам. Хотя Холмс время от времени мог выпить бокал бренди или пинту горького пива, но в общем-то он был весьма воздержан, когда речь шла о спиртном, и за годы нашей дружбы я никогда не видел его злоупотребляющим крепкими напитками. А теперь он собирался перепить этого огромного пьянчугу, который наверняка может вылакать немереное количество алкоголя.

– Ну же, мистер Бейкер, – попытался вмешаться я, в то время как губы Ларссона растягивались в злорадной усмешке. – Мне эта идея кажется не слишком удачной.

– Не сейчас, – раздраженно отмахнулся Холмс. – Ну, мистер Ларссон, вы готовы к состязанию?

– Ха! Вопрос в том, готов ли к нему английский денди. Что ж, я с удовольствием погляжу, как вы валяетесь на полу в вашем дорогом костюме и вас тошнит прямо на него. Принесите стопки, мистер Эриксон, повеселимся сегодня вечером. – Обращаясь к толпе, швед добавил: – Что ж, ребята, трижды «ура» в честь англичанина, который вскоре пожалеет о своей самонадеянности!

Толпа сразу же принялась болеть за соперников, и так начался самый странный эпизод за всю длинную историю наших взаимоотношений с Шерлоком Холмсом. Правила соревнования, если можно это так назвать, были просты. На барной стойке перед участниками установили длинные ряды стопок. Холмс и Ларссон должны были наливать себе спиртное и выпивать залпом, а потом дожидаться, пока противник сделает то же самое, и так до тех пор, пока, как выразился Рафферти, «один из джентльменов не займет удобную позицию на полу».