Чарлз Тодд - Красная дверь Страница 20

По словам женщины, хотя парень заявил, что в состоянии платить за комнату, она сомневалась, что он уживется с другими ее жильцами — двумя пожилыми мужчинами и старухой.

— Он был беспокойным, — сказал констебль, заглянув в записную книжку, — не мог усидеть ни минуты.

Парень попытался убедить женщину, потом ушел. Она понятия не имела, откуда он прибыл и куда направился.

Теперь это было дело Майклсона. Ратлидж проходил как свидетель — ничего более. Но у него был личный интерес к Билли, и с каждой новой жертвой усиливалось его чувство ответственности.

Он отложил ночные рапорты и стал обдумывать следующий шаг по своему делу. Были веские причины, по которым Теллер мог испытывать приступы депрессии и отчаяния. Будущее сына, его собственные обязательства в отношении своего призвания.

Но все это не могло объяснить его исчезновение.

Или почему его парализовала нерешительность? Если это действительно была она.

Даже в семье Теллер не было согласия насчет причин случившегося. Хотя у Ратлиджа возникло сильное чувство, что они знают больше, чем говорят.

Размышления не приносили пользы. Никто не мог разгадать тайну того, что лежало тяжким грузом на душе Уолтера Теллера, пока он сам не ответит на этот вопрос.

Но Ратлидж чувствовал, что это будет не скоро.

Как долго Ярду придется продолжать поиски? Когда будет принято решение прекратить их? Это продолжалось дольше, чем обычное дело об исчезнувшем лице, потому что Уолтер Теллер был Уолтером Теллером. Но почти весь персонал был брошен на охоту за убийцей Байнама.

Ратлидж уже собирался выйти из кабинета, чтобы поговорить со старшим суперинтендентом Боулсом, когда его остановил сержант Гибсон:

— Внизу констебль с сообщением. Лучше поговорите с ним сами.

Ратлидж спустился в вестибюль, где нашел одного из людей сержанта Биггина, запыхавшегося после поездки на велосипеде через Лондон.

— Это срочно, сэр. Сержант Биггин спрашивает, не можете ли вы сразу приехать в клинику.

Поместив велосипед в багажник своего автомобиля, Ратлидж спросил констебля:

— Что произошло?

— Вам лучше поговорить с сержантом, сэр.

Они были на полпути к клинике «Бельведер», когда Ратлиджу показалось, что он заметил Чарли Худа, идущего в другую сторону. Он выругался, потеряв его из виду, но транспорта было много, и ему приходилось следить за автомобилями, грузовиками и телегами, заполнявшими улицу.

— Вы видели того человека? С растрепанными волосами, в темно-коричневом пальто? — спросил Ратлидж у констебля, сидящего рядом с ним. — Мы только что проехали мимо него. Справа.

— Нет, сэр, не видел, — ответил констебль.

Грузовик с пивом ехал за ними, блокируя обзор.

Ясно — посылать констебля на поиски Худа бесполезно.

— Ладно, не имеет значения, — со вздохом сказал Ратлидж.

Они подъехали к клинике, и констебль занял пост у двери.

Проходя вестибюль, Ратлидж кивнул дежурному швейцару, потом направился в кабинет старшей медсестры.

Там он едва не попал в объятия радостной Дженни Теллер, чье лицо светилось от счастья. За ее плечом Ратлидж увидел мужчину, стоящего в шаге от стула с неуверенным видом.

— О! — воскликнула Дженни. — Я думала, это Эдвин. Входите, инспектор Ратлидж. Я хочу продемонстрировать вам, что была права. Вот мой муж. Уолтер, это инспектор Скотленд-Ярда, о котором я тебе говорила.

Уолтер Теллер глуповато улыбнулся Ратлиджу.

Он сильно изменился в сравнении с молодым человеком на фотографии, которую его жена одолжила инспектору. Лицо его было усталым, морщинистым и смущенным.

Но ему не о чем было беспокоиться. Несмотря на его убогий вид, волосы, словно расчесанные пальцами, и отросшую бороду, Уолтер Теллер был самым чудесным зрелищем в мире для глаз его жены.

Тогда кто такой был Чарли Худ?

Проходя по комнате, Ратлидж почувствовал сильный запах капусты, исходящий от одежды Теллера. Он вспомнил, как Летиция Теллер говорила, что ее брат спасал бы свою совесть, служа лондонской бедноте.

— Я послала за Эдвином и Питером, но врачи хотят обследовать Уолтера, — сказала Дженни.

Ратлидж ощущал странную смесь облегчения, потому что Уолтер жив, и гнева из-за того, что он заставил пережить свою семью.

— Мистер Теллер, — холодно заговорил он.

— Знаю, — отозвался Теллер. — Я сделал ужасную вещь. Но я не могу рассказать вам, почему и даже где я был. Я пришел в себя у лавки зеленщика сегодня утром, наблюдая, как он выставляет в витрине подносы с овощами. Я вошел внутрь и спросил его, какой сегодня день и где находится его магазин. Он сказал мне, что я пьян, и велел убираться. Со мной еще никогда так не говорили. На улице я прошел мимо магазина дамских шляп с зеркалом в витрине и увидел свое отражение. Неудивительно, что зеленщик решил, будто я пьяный или сумасшедший.

— Не думай об этом, — сказала Дженни со слезами на глазах. — Здесь ты в безопасности.

Теллер смотрел на Ратлиджа, словно желая, чтобы инспектор ему поверил.

Ратлиджа избавило от ответа появление одного из врачей, просящего Теллера подойти и позволить осмотреть себя, но Дженни возразила:

— Нет. Его братья на пути сюда. Пожалуйста, пусть они увидят, что с ним все в порядке. Мы так беспокоились. Потом можете его обследовать.

Но Ратлидж подумал, что сама Дженни не хочет выпускать мужа из поля зрения. Она цеплялась за его руку, как будто не была уверена, что чудо реально, а не снится ей.

— Даю вам полчаса, — сказал доктор Шелдон и вышел, закрыв за собой дверь.

— Дженни, — снова заговорил Теллер, — ты думаешь, старшая медсестра может организовать чашку чаю? У меня внутри сухо, как в пустыне.

Ей не хотелось оставлять его, но Ратлидж сказал, что побудет здесь, и она вышла, бросив взгляд на мужа, словно ожидая, что он исчезнет у нее на глазах.

— Я ушел отсюда с твердым намерением утопиться, — сказал Теллер. — Но когда я подошел к реке, вода была грязной, маслянистой и с плавающими в ней жестянками и прочим мусором. Я даже увидел мертвую чайку с серыми перьями ярдах в двадцати и подумал, что меня не должны найти в таком виде. Поэтому я пошел дальше. Господи, я сам не знаю, сколько прошел. Казалось, половину Франции. Ночами я спал в церквях. Я знаю церкви и там чувствовал себя в безопасности. Я дожидался темноты и проскальзывал внутрь. В органных хорах есть места, где не так холодно, а я привык в случае надобности спать на полу. Я никогда не ночевал дважды в одной церкви, боясь, что меня заметят. У меня с собой были деньги, и я мог покупать достаточно еды, чтобы поддерживать силы. — Он печально улыбнулся. — Однажды констебль едва не отвел меня в участок. Я хотел заплатить за пищу пятифунтовым банкнотом. Он подумал, что я карманник и украл ее. Мне пришлось убеждать его, что я разорился и живу подаянием. Я купил одежду рабочего.

— Что из этого правда? — спросил Ратлидж.

— Все правда. Но я не хочу рассказывать об этом моей жене. Поэтому я прошу вас позволить ей верить, будто я был безумен или болен. Ей причинит боль узнать, что я был в здравом уме и все же позволил ей предполагать худшее.

— Она никогда не допускала возможность, что вы мертвы.

Он вздрогнул.

— Почему вы ушли отсюда?

— Я говорил вам. Мне хотелось умереть.

— Для самоубийства обычно есть причина. Что случилось на дороге между Лондоном и Эссексом?

— Вы можете с таким же успехом спросить меня, что случилось на дороге в Дамаск. Я не знаю. Сначала я подумал, что умираю. А потом я испугался за Гарри. Доктор Филдинг не мог понять, что со мной, но я думал, что он лжет.

Ратлидж мог этому поверить.

Теллер, видя, что инспектор не полностью убежден, пожал плечами:

— Я знаю. Мне есть ради чего жить. Прекрасная жена, прекрасный сын, дом, который я люблю. Никаких беспокойств о деньгах и здоровье. Какое право я имею поддаваться депрессии? Но я не думаю, что депрессия измеряется тем, что вы имеете…

Он умолк, бросив предупреждающий взгляд на Ратлиджа, когда дверь открылась. Но это были не Дженни с чаем, а Эдвин Теллер и его жена, которые вошли в комнату и застыли, уставясь на привидение перед ними.

— Господи! — заговорил Эдвин, словно собираясь обнять брата. — Где ты был, черт возьми? Ты знаешь, что пережила Дженни и все мы? Если бы отец был жив, он бы тебя высек!

Эйми положила руку на плечо мужа:

— Не надо, Эдвин. Пожалуйста…

— Мне нет прощения, — сказал Уолтер. — И у меня нет объяснений. Я сожалею куда больше, чем вы предполагаете.

После этого вошли Питер Теллер и его жена. Питер, узнав брата, сердито посмотрел на него.

— Надеюсь, ты можешь объясниться, — процедил он сквозь зубы. — Надеюсь, у тебя была веская причина для того, что ты натворил.

— Где Дженни? — спросила покрасневшая Сюзанна.

— Я попросил ее принести мне чаю. Не мог больше выносить ее радостного вида.