Эрл Гарднер - Свеча прокурора Страница 20

— Мистер Селби? Мистер Степлтон ждет вас.

Она провела его мимо вереницы кресел, занятых ожидающими приема, распахнула перед ним дверь, и Селби оказался в роскошно обставленном кабинете.

Чарлз Де Витт Степлтон был в Мэдисон-сити крупнейшей фигурой. Будучи президентом компании по переработке сахарной свеклы, он контролировал большинство рабочих мест в городе и не выказывал ни малейшего сомнения в собственной значимости и даже величии. Высокий, плотно сбитый, прямолинейный и одновременно изысканно вежливый, с холодным взглядом и сурово поджатым ртом под аккуратными седыми усиками — таков был этот бизнесмен, завоевавший репутацию мастера сводить деловой прием к трем минутам на визитера.

— Как поживаете, Селби? Прекрасно выглядите, мой мальчик! — говорил он, пожимая окружному прокурору руку. — Ответственность вас красит! Проходите, садитесь сюда, поближе к столу… Берите сигару… Изготовлены в Гаване специально для меня.

Жестом царственного гостеприимства пухлая, тщательно отманикюренная рука приподняла крышку шкатулки. По комнате разнесся аромат великолепного гаванского табака.

— Благодарю вас. Но я убежденный сторонник трубки, даже сигарету позволяю себе крайне редко.

Степлтон пребывал в явном разочаровании. Он подержал шкатулку открытой еще немного и лишь затем вернул крышку на место и устроился в своем большом крутящемся кресле поудобней.

— Давно не бывали в нашем доме, — уронил он. — Вы с Инес так много времени отдавали теннису, верховой езде. Надеюсь, вы не позволяете казенным заботам лишать вас необходимого минимума физической нагрузки?

— Пожалуй, нет, — откликнулся Селби. — Хотя, конечно, теперь у меня не так много времени, как раньше, когда я был простым юристом.

— Ну, еще бы! Впрочем, мне ли читать проповеди?! Эти бесконечные совещания заполночь… Но хватит о моем бизнесе… Хочу потолковать с вами о моем мальчике, о Джордже. Не уверен, что вы хорошо с ним знакомы. Когда вы бывали у Инес, он, как правило, болтался вне дома. По правде говоря, он не комнатный мальчик. Под родительским кровом он проводит едва ли один вечер за месяц. Что поделаешь, такая нынче молодежь. Он хороший парень, но, увы, уже достиг того возраста, когда мать не находит с ним общего языка. Каждый из детей теперь живет сам по себе. У миссис Степлтон, как вы, наверное, знаете, множество общественных обязательств и обязанностей. Ее положение и личные качества, разумеется, — поспешно уточнил Степлтон, — вынуждают ее проводить много времени вне дома. И мой бизнес заставляет меня постоянно циркулировать между Мэдисон-сити и Нью-Йорком.

Он помолчал, давая Селби время оценить разницу между человеком, представляющим неотъемлемую часть национального бизнеса, и провинциальным служащим.

— Когда я находился в отъезде последний раз, — продолжил Степлтон, — Джордж, как мне стало известно, предавался здесь веселью, причем не просто вышел за рамки дозволенного в его годы, но даже разбрасывался векселями, обязательствами, просроченными чеками. Более того, он, кажется, грешил и азартными играми?

— Сегодня утром на рассвете я застал его за игрой в карты, — подтвердил Селби.

— Понятно… Теперь пару слов об этой «Пальмовой хижине», — сказал Степлтон. — Джордж рассказал, что встречает там интересных людей. Правда, как я догадываюсь, у кое-кого есть изъяны в биографии. — Селби кивнул. — Сын сказал, — продолжал Степлтон, — что вы считаете одного из этих людей профессиональным игроком и обвиняете чуть ли не в шулерстве. Вы заставили Джорджа призадуматься. Прежде он воспринимал этого человека как обычного бизнесмена, играющего ради острых ощущений. Но ваше обвинение, а главное, поведение этого человека в возникшей ситуации открыли Джорджу глаза. Теперь он все видит в новом свете. Он понял, что его дурачили. Он понял также, что в дураках остался и бывший брокер по имени Нидхем. Честно говоря, Джордж…

— Сколько он проиграл? — внезапно задал вопрос Селби.

Степлтон нахмурился.

— Изрядную сумму. Но не это меня волновало, когда я звонил вам. Я намеревался обсудить другое. Мне кажется, «Пальмовая хижина» представляет серьезную опасность для нашей молодежи, этот притон надо стереть с лица земли, вырвать порок с корнем.

— Владелец готов прикрыть игорный бизнес, — сообщил Селби.

— Прекрасно, — кивнул Степлтон. — А когда ему понадобится возобновить лицензию, я придумаю что-нибудь. Если вы знаете о его прошлых грешках, можно было бы дать ему отличный урок.

— Я размышлял на эту тему, — отозвался Селби. — Чтобы предъявить обвинение, нужны веские улики. К счастью, сегодня утром я их получил.

— Можно спросить, какие?

Селби достал из кармана сложенный вчетверо вексель Джорджа Степлтона.

— Нынче на рассвете мы застали игру в самом разгаре, — пояснил он. — Триггс, владелец «Пальмовой хижины», пытался нас убедить, будто играют они на фишки. Но ваш сын, делая ставку, выписал вексель на сто долларов. Это веский аргумент и теперь. ..

Степлтон нахмурился.

— Простите, но обстоятельства мне ясны и догадываюсь, что вы скажете дальше. Я намерен добиться, чтобы «Пальмовую хижину» закрыли. Убежден, это в интересах нашего общества. Вместе с тем мне не хотелось бы, чтобы имя Степлтонов так или иначе фигурировало в связи с этим. Поэтому позвольте дать вам совет. Обдумайте дело и найдите какой-нибудь другой повод для официального обвинения.

Селби сложил вексель и спрятал его в карман жилета.

— Других улик я не имею.

Степлтон вновь нахмурился.

— Неприятно, весьма неприятно. Но, Селби, вам ведь не откажешь в разумной осторожности и, добавлю, в изобретательности. Не сомневаюсь, вы сами найдете выход из положения. Единственная просьба — оградить моего сына.

— Я еще не решил, возбуждать уголовное дело по данному поводу, или нет, — сказал Селби.

— Но я же объяснил вам, — Степлтон начал проявлять нетерпение, — я не допущу, чтобы имя Степлтонов фигурировало в уголовном процессе. Я не допущу, чтобы мой сын был замешан в картежные скандалы.

Селби невозмутимо гнул свое.

— Если я приму решение начать уголовное дело, конечно, придется в качестве улики использовать вексель. Если же дело не будет возбуждено, можете быть уверены: эта история не получит огласки.

Лицо Степлтона побагровело.

— Не уверен, — сказал он, — что вы вполне уразумели сказанное, мистер Селби. Я категорически против любых акций, которые могут хоть в какой-то мере задеть имя моего сына.

— Я вас хорошо понял, — возразил Селби.

Степлтон откинулся в кресле и заулыбался:

— Тогда все в порядке.

Селби поднялся.

— Я вас прекрасно понял, мистер Степлтон. — Степлтон поднес к губам недокуренную сигару, умиротворенно затянулся, кивнул. — Полагаю, что вы плохо поняли меня.

— Что вы хотите сказать? — удивился Степлтон.

— Вы правильно восприняли мои слова о возможности предъявить обвинение Триггсу по имеющимся фактам.

Степлтон тоже встал.

— Значит, вы игнорируете просьбу оградить моего сына от скандала?

— Вашу просьбу я не игнорирую, — сказал Селби. — Но если я решу, что долг велит мне выступить с обвинением, я это сделаю.

— Прошу отдать вексель, — заявил Степлтон.

— Сожалею, но это вещественное доказательство.

Степлтон, сжав кулаки, подался вперед.

— Селби, — произнес он с угрозой, — если я вас правильно понял, вы совершаете непростительную политическую ошибку.

Селби улыбнулся:

— В таком случае вы меня поняли правильно.

Степлтон разглядывал его с угрозой.

— Послушайте, Селби, я слишком занят, чтоб заниматься еще местной политикой. Не потому ли вы ищете способ опозорить меня, что я не поддержал вашу кандидатуру на последних выборах?

— Ни в коем случае, — заверил Селби.

— Не за горами следующие выборы, — предупредил Степлтон, — и я могу оторваться от своих дел, если того потребуют личные интересы.

— Знаю.

— Хотите, чтоб вас переизбрали?

— Возможно.

— Надеюсь, вы сознаете, что мое влияние на избирателей весьма значительно?

— Сознаю. Но и вы, мистер Степлтон, должны сознавать, что меня избрали на столь высокий пост, чтобы я защищал закон и справедливость. И я буду выполнять свой долг, невзирая ни на что.

Лицо Степлтона перекосилось, а голос пресекся от гнева.

— Вы ставите меня в крайне затруднительное положение, Селби.

— Весьма сожалею, — заметил тот, причем его тон не выразил ни малейшего сожаления.

— Есть еще одна проблема, которой я вынужден коснуться, — заявил Степлтон. — Проблема сугубо личная. Я не поверил собственным ушам, когда Инес довела это до моего сведения.

— Имеете в виду виски? — спросил Селби.

— Да. Не будете ли любезны объяснить, почему вы стремитесь обратить силу своего ведомства — я мог бы даже сказать, злоупотребляете силой вашего ведомства — по столь частному поводу, как покупка, сделанная моею дочерью?