Эрл Гарднер - Дело обеспокоенного опекуна Страница 20

Мейсон понимающе кивнул.

— Ну так вот, и было в газете что-то про тело, которое нашли возле седьмой лунки. Сам я в гольф не играю: на пенсию вышел, доходы не позволяют. Так что я и понятия не имел до поры, где эта чертова лунка находится. Да потом газеты напечатали карту площадки.

— На карте было указано расположение тела убитого?

— А как же? И седьмая лунка, и тело, и моя улица. — Хольбрук закинул другую ногу за ногу и, подавшись вперед, сцепил пальцы рук на колене. — Мы купили наш дом ровнехонько пятнадцать лет тому назад. Я тогда еще работал. И с тех пор там и живем.

— А вы когда-нибудь сами играли в гольф? — поинтересовался Мейсон.

— Вот уж была охота! Что за развлеченьице: ходишь за шариком со связкой клюшек да загоняешь по дыркам. А потом опять все сначала.

— А вы могли бы точно вспомнить время, когда услышали выстрел?

— Так о чем я и толкую! Я могу точно сказать, что не было еще десяти часов!

— А откуда вы знаете?

— В тот момент, когда я стоял на крыльце, я вспомнил, что могу пропустить телевизионные последние известия в десять часов, а я их всегда смотрю. Когда я вошел в комнату и включил телевизор, передача только что началась…

— Ваши показания могут оказаться для нас чрезвычайно ценными, мистер Хольбрук, — сказал Мейсон. — Вы слышали только один выстрел?

— Да, только один. Потому-то я и уверен, что это был именно выстрел. При детонации в двигателе было бы слышно несколько хлопков.

Мейсон согласно кивнул.

— Я хочу попросить вас выступить в суде в качестве свидетеля. У вас есть какие-то возражения?

— Правду говорят: меньше знаешь — лучше спишь. Ну да я не могу, чтоб не по справедливости.

Мейсон мельком взглянул на Пола Дрейка.

— Скажите, а вашу жену, случаем, не хватит удар, если она увидит вашу фотографию в газете?

Хольбрук на мгновение задумался, а затем расплылся в улыбке.

— Вот уж чего не знаю! Она у меня, конечно, умница, моя Дорис. Красивая, хозяйка хорошая, аккуратная, зря не кричит. Грех жаловаться. И все ж Эдит характером посильнее будет.

— Эдит — это ее сестра? — спросил Мейсон.

— Сестра, сестра.

— Вы ездили в аэропорт встречать ее?

— Да.

— Сколько вам нужно времени, чтобы добраться до аэропорта?

— Минут этак двадцать пять.

— А она прилетела без десяти одиннадцать?

— Правильно.

— Тогда вы вряд ли могли успеть посмотреть десятичасовые новости, — сказал Мейсон.

Хольбрук наморщил лоб.

— Погодите, погодите, — сказал он. — Ну да, конечно! Самолет ведь опоздал. Я помню, мы звонили в аэропорт, уточняли время. И там сказали, что задержка на пятнадцать минут. Так что я просто уверен, что посмотрел и девяти— и десятичасовые новости.

— И в девять часов тоже?

— Ну да, что я вам говорю!

Между тем вернулась Делла Стрит и положила перед Мейсоном какую-то бумагу. Мейсон повернулся к ней.

— Думаю, мистер Хольбрук выступит свидетелем защиты.

Делла кивнула, протягивая шефу заполненную судебную повестку.

— Маленькая формальность, мистер Хольбрук, — обратился к нему адвокат. — Я вручаю вам повестку. По правилам я должен предъявить суду все ваши данные, чтобы вы могли выступить. Я попрошу вас прийти в суд завтра к десяти часам утра. Мы вас долго не задержим. Повторяю, ваши показания чрезвычайно ценны!

— Я готов сделать все, что нужно, — спокойно ответил Хольбрук. — Ведь я и обратился к вам именно для этого… Вы были в суде, когда я зашел к вам в первый раз. Но в приемной мне сказали, чтобы я обратился к мистеру Дрейку, так как он в курсе дела, и я отправился к нему и рассказал всю историю. Я правильно сделал?

— Совершенно правильно, — поспешил уверить его Мейсон.

— Очень я люблю с новыми людьми встречаться-знакомиться. Простите, леди, не знаю вашего имени?

— Делла Стрит, — ответила девушка. — Я доверенный секретарь мистера Мейсона.

— Вы такая молодая, — произнес Хольбрук, протягивая Делле свою узловатую, крепкую ладонь. — Рад с вами познакомиться, мисс Стрит.

Затем Хольбрук пожал руки Мейсону и Дрейку.

— Ну, значит, договорились. До завтра!

Мейсон проводил посетителя до самого выхода. Закрыв дверь, он сделал танцевальное па, подскочил к Делле, схватил ее за талию и прошелся с ней в вальсе, после чего сердечно обнял Дрейка.

— Ты понимаешь, как он нам поможет?!

— О да, присяжным будет о чем поразмышлять… А если прокурор найдет другого свидетеля, который поклянется, что слышал выстрел много позднее? — выразил сомнение Дрейк.

— Тогда я скажу, что было два выстрела, — улыбнулся Мейсон. — Обвинение окажется в затруднении: каким выстрелом был убит Палмер? Это может привести к оправданию подозреваемого. Ведь никто не сможет доказать, что Даттон лжет, заявляя, что Палмер был мертв, когда он прибыл в назначенное место. Его просто заманили в ловушку, чтобы сделать козлом отпущения.

— И тем не менее было бы лучше, если бы Даттон не уносил револьвера и не прятал его в трубу, — сказал Дрейк.

— Кому ты это говоришь?! — воскликнул Мейсон, становясь серьезным. — Именно это и затрудняет мою задачу. Но я буду настаивать, что, увидев свое оружие, он, совершенно естественно, подумал, что девушка, которую он любит, может быть замешана в этом деле.

— Дезире Эллис?

Мейсон кивнул.

— Ты хочешь сказать, что заставишь его в зале суда во всеуслышание признаться, что он влюблен в нее? — спросил Дрейк.

— О мой Бог, конечно нет. Я не буду заставлять его в этом признаваться, но пусть всем будет видно, как он пытается это скрыть. Во время перекрестного допроса это все равно выйдет наружу, как бы он ни сопротивлялся, и тогда у присяжных возникнет благоприятное для него впечатление, что у него вырвали это признание… Все это создаст крайне драматическую и даже романтическую картину. Такие вещи всегда очень трогают публику, и никто не решится покарать такого самоотверженного влюбленного. — Мейсон поднял руку. — Друзья мои! Закрываем контору и идем обедать. Отпразднуем это событие шампанским.

Глава 18

На следующий день, когда судья Альварадо занял свое место и обвел зал заседания суда суровым взглядом, ему показалось, что Бейли и Гамильтон Бюргер что-то затеяли — они сидели близко друг к другу, едва не касаясь головами, и продолжали перешептываться, пока судья не ударил своим молоточком.

— Слушается дело. Народ Соединенных Штатов против Керри Даттона, — объявил судья Альварадо. — Обвиняемый присутствует в суде, присяжные на месте в полном составе. Все условия законности нашего заседания соблюдены, не так ли, джентльмены?

— Да, ваша честь, — откликнулся Мейсон. Гамильтон Бюргер поднялся со своего места.

— Ваша честь, мы просим минуту, чтобы закончить наше обсуждение.

Через некоторое время Бюргер кивнул с явной неохотой. В тот же момент Бейли вскочил на ноги.

— С согласия вашей чести обвинение закончило опрос свидетелей.

По залу пробежал шепот удивления, судья нахмурился.

— Было бы честнее заявить об этом в присутствии защиты на вчерашнем заседании, — сказал он.

— Дело в том, что это решение мы приняли только сейчас.

— Что ж, я согласен, но считаю необходимым позволить защите пересмотреть свою тактику после такого неожиданного заявления обвинения.

— С согласия вашей чести, — заявил Мейсон с улыбкой, — защита готова продолжить допросы.

— В таком случае начинайте, — сказал судья.

— Нашим первым свидетелем будет мисс Дезире Эллис!

— Мисс Эллис, — произнес судья, — займите место свидетеля. Вы уже приносили присягу, так что нет необходимости повторять эту процедуру.

Дезире Эллис вышла вперед. На этот раз она позволила себе бросить благосклонный взгляд в сторону Даттона. Затем она повернулась к Мейсону.

— Мисс Эллис, — обратился к ней адвокат, — вы давно знаете своего поверенного?

— Да.

— Давал ли он вам когда-нибудь револьвер?

— Да, он дал мне свой револьвер на время.

— Вот вещественное доказательство номер один, револьвер системы «смит-и-вессон», тридцать восьмого калибра, с коротким стволом. Его номер К—424967. Вы узнаете его?

— Да. Это его дал мне Керри Даттон.

— Почему вы попросили у него револьвер?

— Мне несколько раз звонили по телефону неизвестные лица, это было крайне неприятно и беспокоило меня.

— Когда мистер Даттон дал вам револьвер, сказал ли он, что оружие принадлежит ему?

— Возражаю, — подал голос Бейли. — Этот вопрос не имеет отношения к делу и декларативен по своей сути.

— Я просто спрашиваю, имел ли место разговор, который непосредственно касается рассматриваемого нами дела, — сказал Мейсон. — Он сам по себе является частью всего дела, тем более что состоялся он незадолго до убийства.

— Тем не менее я настаиваю, что вопрос этот не принципиален и господин адвокат не вправе его задавать.