Душегуб - Николай Вингертер Страница 20

он теперь худой, да и вообще не особенно вкусный. Можно было бы и на оленя, но за ним нам пришлось бы изрядно потопать, потому как из всех жвачных и парнокопытных он самый осторожный, я бы сказал, самый мудрый зверь, как и лось. А лесная коза, косуля, — младший брат оленя, тоже, разумеется, осторожная, но глупее. Ходят они небольшим стадом, примерно до десяти особей, поэтому на них охотиться легче. К тому же на полянах мы время от времени устраиваем кормежки, там стоят скирды сена, в одну из них и спрячемся. Косули приходят туда на жировку, объедают молодые кусты по опушке леса, снег сейчас рыхлый, разгребают его, поедают подсед. Ну и потом, они просто греются, здесь же светлее и теплее на солнышке, чем в чаще. Такие вот дела… Да, коль уж заговорил про мясо, знаете или нет, но отличие оленьих от других животных в том, что нет у них желчного пузыря, оттого, видимо, мясо особенное, легкое и сладкое, как сейчас принято говорить, без холестерина. Так что, если все сладится, а я думаю, все будет хорошо, вечером побалуетесь шашлыком из дикой козы… А сейчас прекращаем разговоры… Выйдем на место, я укажу, кому и где расположиться, придется подождать с часок, стреляете тогда, когда стадо полностью выйдет на открытое место. По зверю делаете два-три выстрела, если успеете ими положить, значит, успеете, а нет — более не стреляйте, потому как стадо быстро уходит и смысла бабахать почем зря нет… В стаде будет обязательно самец, его возьмете на себя вы, Михаил Леонидович, поскольку самец стоит спокойнее; какую-нибудь самку возьму на себя я, так как они больше двигаются, мне все одно кого, я привыкший, и мне одинаково сподручно. Бить лучше всего в голову, это наверняка, зверь сразу погибает; удобнее, конечно, стрелять под лопатку, в грудь, и это тоже хорошо… Одним словом, как сумеете… Вопросы есть?..

Его спутники молчали. Каждый думал в это время о чем-то своем; Нексин продолжал размышлять о том, что делать для разрешения вопросов, поставленных Баскиным. Компания скоро вышла на открытое место. Это была пологая широкая поляна, заканчивающаяся у опушки леса. Чтобы стрельба могла вестись перекрестно, на одной стороне поляны Заборов помог Баскину установить светло-бежевую, в серо-зеленых разводах палатку, которая на местности выглядела как копешка сена; сам с Нексиным спрятались внутри стога, специально сметанного вокруг поставленных клетью жердей, на другом конце поляны.

Время нахождения на стоянке, вопреки ожиданиям Нексина, прошло быстро. Внутри стога было невероятно тихо, пахло чуть прелым, но еще хранившим запахи трав сеном. Он в какой-то момент поймал себя на мысли, что здесь, за этой стеной из сена, словно изолировавшей его от внешнего мира, мучившие его вопросы сами собой как-то поутихли; зато появился живой интерес к происходящему. Заборов излишне осторожно, будто его, находящегося внутри стога, мог услышать зверь, возился, устраиваясь удобнее; только слышалось его немного отрывистое, как у пожилого человека, дыхание и сопение. Он подстраивал под собой оставленную здесь кем-то вместо табуретки чурку, потом проделал в сене подобие слухового оконца. Нексин сидел на корточках и, следуя примеру, тоже раздвинул сено, обнаружив необыкновенно красивый вид на лес. Заборов спросил у него: будет ли стрелять? Нексин ответил, что попробует. Тогда Заборов показал ему, мягко переведя затвор, как подается в ствол патрон. Нексин сказал, что все это знает, и взял у него винтовку, поставив ее между колен. Они молча стали наблюдать. Напротив них метров на сто открывалась поляна, заканчивалась она густыми зарослями молодого дубового подлеска, рябины, черемухи и орешника. За ними, на месте бывшей вырубки, тянулся жердняк из редких берез и осин, дальше была темная стена смешанного леса.

Косули появились неожиданно. Их было две-три семьи, соединяющиеся на зиму в небольшое стадо. Вперед вышли несколько молоденьких однолеток, за ними следовали взрослые самки, несколько в стороне был заметен крупный самец с уже сформировавшимися, но еще не отвердевшими в эту пору (кровоснабжение рогов прекращается к весне, и они тогда костенеют) шестиконечными рогами. Животные продвигались медленно, то и дело останавливались, обгладывая с кустов еще остававшуюся кое-где к концу зимы засохшую ягоду и объедая молодые ветки. И все лучше становилось их разглядывать. Были уже хорошо видны изящные грациозные головы, прядение замечательными ушами, шкуры со свалявшейся за зиму буро-серой шерстью, ну а главное, «зеркальца», как охотники прозывают правильно округлый, покрытый белой шерстью зад зверя. Стадо потихоньку вышло на луг, и его поведение говорило за то, что косуль ничего не тревожит, они мирно паслись, поднимая привычно время от времени головы и прислушиваясь к тишине, царившей над полем.

Нексин по указке Заборова давно держал на прицеле крупную самку, которая заметно прихрамывала. Диких лесных коз он видел и раньше, в зоопарке, и даже ближе, чем теперь, но здесь, в природе, все выглядело совершенно иначе. Там косули могли подойти к изгороди, небрежно взять из рук хлеб, также лениво и безразлично отойти, очевидно зная, что им не грозит никакая опасность. Сейчас они были на воле, где всякий незнакомый шум, простой шорох, вызывал у них не просто беспокойство, но ощущение тревоги, и они жили с постоянным чувством опасности, исходящей от окружающего мира, который им представлялся враждебным, в котором затаился страшный противник — будь то зверь вроде рыси или человек. Но, к сожалению, они чаще всего проигрывают в этом поединке, потому что их красота слишком беззащитна перед хитростью и жадностью врагов. Нексин, разглядывая красивых животных, некоторое время никак не мог разобраться с происходившим внутри его: это было смешанное чувство досады и жалости за простоту и наивность этих великолепных животных, погибающих, по его мнению, очень глупо. Но, с другой стороны, его все более захватывал азарт охоты, чувство, что он не имеет права ни в коем случае осрамиться, должен показать себя, свое умение быть не хуже, даже лучше своих спутников, считающих себя бывалыми на охоте. Второе чувство быстро взяло верх… И когда Заборов что-то буркнул ему, а сам он увидел, как вдруг стадо замерло, словно по команде, почуяв опасность, то совсем забыл, что перед ним беззащитные живые существа, в них он видел, как в тире, только мишени и, сжимая крепко потными ладонями подствольник и цевье винтовки, плавно спустил курок.

Прозвучали почти одновременно два выстрела, затем последовал еще один, — это Баскин стрелял второй раз. Мирно пасущееся стадо какими-то невероятно огромными прыжками, врассыпную, бросилось назад в лес, оставив на поле двух особей.

Охотники выскочили из