Агата Кристи - Том четвертый. Выпуск II Страница 21

— Да, свинка дело серьезное, — согласился Джордж. — Хотя, насколько я знаю, инфекция передается только непосредственно от больных. Впрочем, миссис Макатта ни при каких обстоятельствах не стала бы подвергать нас риску. Она женщина с принципами, осознающая свою ответственность перед обществом. В тяжелые для нашего народа времена мы все должны учитывать… — Каким-то чудом Джордж смог удержаться от длинного монолога и оборвал себя на полуслове:

— Что ж, отложим до следующего раза. Тебе ведь не к спеху. А вот графиня ждать не может — она должна вернуться на родину.

— Она венгерка?

— Да. Ты, конечно, слышала о партии венгерской молодежи. Это графиня ее организовала и возглавила. Эта женщина весьма состоятельна. Рано овдовела и целиком посвятила себя служению обществу, прежде всего борьбе с детской смертностью — в современной Венгрии это страшное бедствие. А.., вот и герр Эберхард.

Немецкий изобретатель оказался моложе, чем предполагала Бандл, — ему было не более тридцати трех — тридцати четырех лет. Он был несколько неуклюжим и держался скованно, но ничего неприятного в его облике не было. Взгляд голубых глаз был скорее робким, чем хитрым, а отталкивающая привычка грызть ногти, о которой говорил Билл, объяснялась, по-видимому, нервозностью. Бросалось в глаза, как он худ и изможден. Его разговор с Бандл вышел довольно натянутым, и оба обрадовались, когда вмешался веселый мистер О'Рурк.

Вскоре в гостиную влетел — иначе не скажешь — Билл, ворвался, словно избалованный ньюфаундленд. Он тут же подскочил к Бандл — вид у него был растерянный.

— Привет, Бандл. Узнал, что ты здесь, но раньше прийти не мог — весь день работал как проклятый.

— В заботах о благе отечества? — сочувственно поинтересовался О'Рурк.

Билл тяжело вздохнул и стал жаловаться:

— Не знаю, какой шеф у вас — выглядит он весьма добродушным, — но Индюк просто невыносим. Носишься, носишься с утра до вечера, что бы ни сотворил — трепещи, — не угодишь ничем, а не сотворил — трепещи еще сильнее.

— Звучит как цитата из молитвенника, — заметил Джимми, присоединяясь к ним.

Билл бросил на него укоризненный взгляд.

— Словами не передать, что мне приходится выносить, — со сдержанной скорбью произнес он.

— Ну да. Развлекаешь разных там графинь, да? — невинно спросил Джимми. — Для такого женоненавистника, как ты, это, должно быть, и в самом деле невыносимо.

— О чем это вы? — спросила Бандл.

— После чая, — Джимми ухмыльнулся, — графиня попросила Билла показать ей местные достопримечательности.

— Не мог же я ей отказать, — покраснел Билл. Бандл забеспокоилась — она хорошо, может быть, даже слишком хорошо знала, как легко очаровать мистера Уильяма Эверсли. В руках такой красавицы он станет податливее воска. И она снова засомневалась, не опрометчиво ли поступил Джимми, посвятив Билла в их тайну.

— Графиня, — продолжил Билл, — очаровательнейшая женщина, а какая умница. Вы бы только слышали, какие она задавала вопросы — когда мы осматривали дом.

— И.., какие же?.. — насторожилась Бандл.

— Да точно я не помню, — уклончиво ответил Билл. — О его истории, о старой мебели, о.., словом, обо всем.

В этот момент в комнате появилась и сама графиня. Почему-то немного запыхавшаяся. В облегающем черном бархатном платье она выглядела просто великолепно. Билл сразу очутился возле нее, а вскоре поблизости возник серьезный очкарик.

— И Билл и Понго — так и липнут к графине, — усмехнулся Джимми.

Однако Бандл было не до смеха.

Глава 17

После ужина

Джордж терпеть не мог всяких новшеств, поэтому центрального отопления в Вивернском Аббатстве не было. И когда после ужина дамы вошли в гостиную, то оказалось, что их модные вечерние туалеты чересчур легки для такой температуры. Огонь, пылавший за начищенной до блеска каминной решеткой, притягивал как магнит.

Все три дамы разместились у камина.

— Бр-р-р-р-р, — рычала графиня, не по-английски резко напирая на “р”.

— Дни становятся короче, — сообщила леди Кут, плотнее укутывая свои скульптурные плечи шарфом немыслимой расцветки.

— Черт побери, почему Джордж не сделает нормальное отопление? — возмутилась Бандл.

— У вас, англичан, всегда такой холод в домах, — вздохнула графиня.

Она вытащила свой длиннющий мундштук и закурила.

— И камин тут допотопный, — добавила леди Кут. — Все тепло уходит в трубу, вместо того чтобы обогревать комнату.

— Да? — удивилась графиня. Воцарилось неловкое молчание. Было видно, что графине в этой компании просто скучно.

— Забавно, что дети миссис Макатта заболели свинкой, — нарушила тишину леди Кут, — впрочем, ничего забавного тут, конечно, нет…

— Что такое свинка? — спросила графиня. Бандл и леди Кут тут же бросились ей объяснять, и в конце концов им это удалось.

— Полагаю, у венгерских детей тоже бывает свинка? — спросила леди Кут.

— Что? — не поняла графиня.

— Венгерские дети болеют свинкой?

— Не знаю, — ответила графиня. — Откуда мне знать!

Леди Кут несколько удивленно посмотрела на нее:

— Но вы же как раз и работаете в области…

— А, это! — Графиня переменила позу, вынула мундштук изо рта и начала быстро-быстро говорить:

— Я расскажу вам об ужасах.., об ужасах, которые видела сама. Невероятно! Вы просто не поверите!

И она сдержала свое обещание. Невероятные картины голода и нищеты будто наяву предстали перед глазами слушательниц. Она описывала послевоенную жизнь Будапешта подробно, день за днем. Бандл показалось, что этот рассказ, очень эффектный, графиня повторяла уже много раз, слово в слово, с теми же интонациями.

Однако леди Кут была потрясена до глубины души. Она слушала с открытым ртом, не сводя с графини больших печальных глаз. Время от времени она пыталась внести в ее рассказ свою лепту:

— У одной из моих кузин трое детей сгорело заживо. Правда, ужасно?

Графиня, увлекшись, не обращала на ее слова никакого внимания и вдруг замолчала так же внезапно, как и начала.

— Ну вот, я все вам и рассказала. Деньги у нас есть, но мы не знаем, как организовать работу. Этому мы должны научиться.

Леди Кут вздохнула:

— Мой муж считает, что во всем нужно придерживаться системы. Без системы он никогда бы не добился успеха.

Она снова вздохнула, вспомнив вдруг Освальда Кута, милого молодого человека из магазина велосипедов. Ей вдруг подумалось, что ее жизнь могла бы быть намного счастливее, если бы сэр Освальд не придерживался столь строгой системы. И ей невольно вспомнился еще один приверженец строгих правил. Она спросила Бандл:

— Скажите, леди Эйлин, вам нравится ваш главный садовник?

— Макдональд? Ну… — Бандл задумалась. — Честно говоря, вряд ли он кому-нибудь может нравиться, но работник он первоклассный.

— Да-да, я знаю, — согласилась леди Кут.

— Только его необходимо держать в руках.

— Я тоже так думаю. — Леди Кут с завистью посмотрела на Бандл, которая владела непостижимым умением держать Макдональда в руках.

— Обожаю английские сады, — мечтательно промурлыкала графиня.

Бандл удивленно посмотрела на нее, но тут в гостиную стремительно вошел Джимми Тесиджер.

— Не хотите ли взглянуть на гравюры? Они ждут вас, — обратился он к Бандл. Бандл поспешила за Джимми.

— Какие гравюры? — спросила она, когда за ними закрылась дверь гостиной.

— Да нет никаких гравюр, — ответил Джимми. — Нужно же было вас как-то увести. Пошли, Билл ждет нас в библиотеке, там никого нет.

Явно волнуясь, Билл метался по библиотеке.

— Мне это не нравится! — воскликнул он.

— Что не нравится?

— То, что ты впуталась в это дело! Десять против одного, что здесь намечается скандал, может, даже драка, и тогда…

Его тревога тронула Бандл.

— Она должна выйти из игры, ведь правда, Джимми?

— Я уже говорил ей об этом, — подтвердил Джимми.

— Брось все это, Бандл! Это опасно. Бандл повернулась к Джимми:

— Что вы ему рассказали?

— Да все.

— Я еще не во всем разобрался, — признался Билл, — как ты оказалась в клубе “Семь циферблатов”, и вообще… — Он посмотрел на нее с невыразимой грустью. — Знаешь, Бандл, мне бы очень не хотелось, чтобы ты вмешивалась…

— Вмешивалась?

— Вмешивалась в подобные дела.

— Ну почему! Это так увлекательно.

— Конечно, увлекательно. Но и чертовски опасно. Вспомни беднягу Ронни.

— Да, опасно. И если бы не гибель твоего друга Ронни, я бы никогда, как ты говоришь, “не вмешивалась”. Но это произошло, и ныть теперь бесполезно.

— Ты такая бесстрашная, Бандл, но…

— Оставь свои комплименты! Давайте лучше наметим план действий.