Дороти Сэйерс - Идеальное убийство Страница 21

— Правда, моя кошечка; какие-то скрытые мотивы, вы так мне и сказали, и я с вами полностью согласна.

— А вы, — продолжил Мерблес, — случайно не связали ваше внезапное увольнение с каким-нибудь событием в доме мисс Уиттакер?

— Вообще-то связала, — храбро заявила миссис Кроппер. — Я сказала Берте — хотя она меня и слушать не хотела, вся в отца, я уже говорила, — так вот, я сказала: «Помяни мое слово, мисс Уиттакер не захочет, чтобы мы находились в доме после той ссоры, которая вышла у нее с пожилой леди».

— А что это была за ссора? — быстро спросил Мерблес.

— Видите ли, я не уверена, что имею право рассказывать вам об этом, поскольку мы дали обещание никому не говорить.

— Конечно, — начал Мерблес, бросая короткий взгляд на Уимзи, готового взорваться от нетерпения, — это решать вам. Однако если вы позволите, я хотел бы сказать, строго между нами, что эта информация может оказаться крайне полезной — не стану вдаваться в подробности почему — для расследования некоторых особых обстоятельств, попавших в поле нашего зрения. И, кроме того, есть вероятность — снова не стану вдаваться в подробности какая, — что она поможет пролить свет на события, которые привели к смерти вашей сестры. Сверх этого я пока ничего не могу вам сказать.

— Ну, — сказала миссис Кроппер, — раз так — хотя я, простите, и не вижу, какая тут может быть связь, — мне, наверное, лучше выложить все как на духу, если пользоваться выражением моего мужа. В конце концов, я обещала, что не буду рассказывать об этом людям в Лихемптоне, потому что они сделали бы неправильные выводы: сами понимаете, сплетни там распространяются очень быстро.

— Мы не имеем никакого отношения к Лихемптону, — заверил женщину лорд Уимзи, — и эта информация не пойдет дальше нас — разве что в случае крайней необходимости.

— Хорошо. Я вам все расскажу. В один сентябрьский день, утром, мисс Уиттакер подходит к нам с Бертой и говорит: «Я хочу, чтобы вы поднялись наверх и встали на площадке у спальни мисс Доусон. Вы можете понадобься для того, чтобы засвидетельствовать ее подпись на одном документе».

И дальше: «Нам нужно два свидетеля, и вы должны видеть, как она ставит свою подпись; но я не хочу, чтобы у нее в спальне толкалось слишком много людей, поэтому вы будете стоять за дверью, а когда я подам вам знак, вы потихоньку войдете и посмотрите, как она подпишет бумагу. Потом я передам документ вам и вы напишете свои имена там, где я покажу. Это просто, — говорит, — всего-то и нужно: написать ваши имена напротив слова «свидетели»».

Берта у нас всегда была робкая — боялась подписывать любые документы и всего такого, — так что попробовала отказаться. Она спросила: «Может, вместо меня подпишет сиделка?» Имелась в виду сестра Филлитер — та, рыженькая, невеста доктора. Милая девушка, мы ее очень любили. «Сестра ушла на прогулку, — отвечает мисс Уиттакер, резко так, — и вообще, я прошу, чтобы это сделали вы с Эвелин», — со мной то есть. Ну, мы сказали, что не против, и мисс Уиттакер поднялась к мисс Доусон с целой кипой бумаг, а мы с Бертой пошли за ней и стали ждать на лестничной площадке, как нам и было сказано.

— Минутку, — сказал Мерблес, — а мисс Доусон часто подписывала документы?

— Да, сэр, довольно часто, но обычно их свидетельствовали мисс Уиттакер или медсестра. Договора аренды, нечто в этом роде. У мисс Доусон была еще какая-то недвижимость. Потом чеки за домашние расходы и всякие документы из банка.

— Проценты по ценным бумагам, я думаю, — предположил Мерблес.

— Вполне возможно, сэр. Я в этом не разбираюсь. До этого я один раз была свидетелем, давным-давно, но тогда мне принесли бумагу, на которой уже стояла подпись.

— Я полагаю, на тот момент мисс Доусон еще сама вела свои дела?

— На тот момент да, сэр. Потом она передала все мисс Уиттакер — незадолго до того, как она почувствовала себя хуже, и ей начали постоянно вводить обезболивающее. После этого все чеки подписывала ее племянница.

— Доверенность, — кивнул Мерблес. — Итак, вы подписали этот загадочный документ?

— Нет, сэр. Я расскажу, что там произошло. Мы с Бертой немного подождали, а потом мисс Уиттакер подошла к двери и сделала нам знак осторожно войти в спальню. Мы вошли и остановились сразу за дверью. У изголовья кровати стояла ширма, поэтому ни мы не видели мисс Доусон, ни она нас, но мы могли наблюдать за ее отражением в большом зеркале, которое висело слева от постели.

Мерблес с Питером обменялись многозначительными взглядами.

— Теперь постарайтесь сообщить нам все, что помните, в мельчайших деталях, — попросил Уимзи, — пусть даже они кажутся вам глупыми. Это весьма важно.

— Да, милорд. Итак, в спальне все было как обычно, за исключением того, что прямо за дверью, слева, оказался маленький столик, на который сиделка обычно ставила подносы и другие вещи. Их нужно было куда-то поставить… Так вот, тогда на нем был письменный прибор и промокательная бумага, чтобы мы могли расписаться на Документе.

— А мисс Доусон могла видеть этот столик? — поинтересовался Мерблес.

— Нет, сэр, его закрывала ширма.

— Но он стоял внутри комнаты?

— Да, сэр.

— Нам надо четко представлять себе план спальни. Вы не могли бы — вчерне — набросать его, указав, где располагались кровать, ширма, зеркало и так далее?

— Вообще-то я совсем не умею рисовать, — засмущалась миссис Кроппер, — но, пожалуй, попробую.

Мерблес извлек из недр своего саквояжа блокнот и авторучку, и после нескольких фальстартов миссис Кроппер изобразила следующую схему.

1 — мисс У.

2 — мисс Доусон в постели

3 — зеркало

4 — ширма

5 — столик с письменным прибором

6 — свидетельницы

7 — дверь

— Рисунок вполне доходчивый, благодарю вас. Вы заметили, Питер, как тщательно все было организовано, чтобы документ был подписан в присутствии свидетелей, а подпись засвидетельствована в присутствии мисс Доусон? Не думаю, что должен напоминать вам, в каких случаях требуется столь строгое соблюдение формальностей.

— А в каких, сэр? Мы никак не могли понять, зачем такие сложности?

— Дело в том, — начал объяснять Мерблес, — что, если бы этот документ был оспорен, вас с сестрой пригласили бы в суд, чтобы вы подтвердили факт его подписания. Там вас могли спросить: видели ли вы, как мисс Доусон подписывала его, и находились ли вы, ваша сестра и мисс Доусон в одном помещении в тот момент, когда вы засвидетельствовали ее подпись? И вы имели бы полное право ответить утвердительно и поклясться под присягой, не так ли?

— О да!

— При этом сама мисс Доусон так и не узнала бы, что вы находились в комнате.

— Нет, сэр.

— Что и требовалось доказать.

— Сейчас я понимаю, но тогда мы с Бертой никак не могли взять в толк, зачем это понадобилось.

— Но вы сказали, что документ так и не был подписан?

— Нет, сэр. Нам так и не пришлось ничего засвидетельствовать. Мы видели, как мисс Доусон подписала — по крайней мере, нам так показалось — два или три документа, а потом мисс Уиттакер положила перед ней еще какие-то бумаги и говорит: «Тут еще, тетя, снова декларации о подоходном налоге». А тетка ей отвечает: «Какие именно, дорогая? Дай-ка мне взглянуть». А мисс Уиттакер говорит: «Да обыкновенные, как всегда». А мисс Доусон ей: «Бог мой, сколько их тут! До чего все стало сложно». Тут мы увидели, что мисс Уиттакер протянула ей еще документы, они лежали стопкой, и из них выглядывали только края, где надо было поставить подпись. Тогда мисс Доусон подписала верхний, а потом приподняла его и стала читать следующий. Тут мисс Уиттакер говорит: «Они все одинаковые», — как будто хотела побыстрее с этим разделаться. Но мисс Доусон забрала эти бумаги у нее из рук и начала их просматривать, а потом вдруг ахнула и давай кричать: «Я не буду подписывать! Не буду! Я еще не умираю! Дрянная девчонка, как ты осмелилась? Не могла дождаться, пока я умру! Хочешь свести меня в могилу раньше времени?! Разве ты еще не получила всего, чего хотела?»

А мисс Уиттакер отвечает: «Тише, тетя, дайте объяснить…» Но старая леди на это: «Нечего объяснять, я и слышать об этом не желаю. Мне даже мысль эта противна. Оставь меня в покое. Мне никогда не станет лучше, если ты будешь так меня пугать». И так далее, и тому подобное… Тогда мисс Уиттакер, вся бледная, подошла к нам и говорит: «Идите, девушки, тете стало плохо, и она не может сейчас заниматься делами. Я дам знать, если вы понадобитесь». Я спросила: «Может, нужно помочь вам с ней, Мисс?» А она мне: «Нет, все в порядке. Просто у нее снова боли. Я сделаю ей укол, и она придет в себя». И она вытолкала нас из комнаты и захлопнула дверь, а мы слышали, как мисс Доусон стала рыдать, да так, что у нас сердце разрывалось. Мы спустились вниз, и тут как раз вернулась сиделка. Мы ей сказали, что мисс Доусон стало плохо, и она бросилась наверх, прямо как была, в пальто. Потом мы сидели на кухне, и тут спускается мисс Уиттакер и говорит: «Все хорошо, тетя спит, а наше дело мы отложим на другой день». А потом добавила: «Вам лучше никому не рассказывать об этом, потому что, когда у тети боли, она пугается и становится немного странной. Она не имела в виду того, что говорила, но если люди узнают, они могут сделать неправильные выводы». Тогда я встала и сказала: «Мисс Уиттакер, мы с Бертой не какие-нибудь сплетницы», — строго так сказала, потому что ненавижу сплетни и всегда ненавидела. А мисс Уиттакер ответила: «Ну и хорошо».