Виктор Лагздиньш - Ночь на хуторе Межажи Страница 21

Улас кинул на Рандера острый внимательный взгляд, затем, видно, решил круто изменить тактику. Он явно был не дурак и, несомненно, понимал, что продолжать вранье – глупо. Он коротко рассмеялся:

– Неточности… Неплохо сказано!

Улас вдруг как бы спланировал со своих высот и фамильярным, деланно дружеским тоном сказал:

– Ну, ладно, поговорим откровенно, как мужчина с мужчиной! Вы, как я понимаю, уже кое-что знаете… Не так ли? Иначе не стали бы заново задавать вопросы. Поймите меня! Я думаю… вернее, надеюсь – мы оба придерживаемся того мнения, что мужчина всегда должен оставаться джентльменом и что предавать даму – свинство! – Он посмотрел на собеседника, словно ждал от него подтверждения, Гирт, однако, молчал, и Улас продолжал: – Одним словом, я был не только в спальне. Убедившись, что моей жены там нет, я снова спустился вниз и, как мы условились с Расмой, заглянул к ней на кухню.

Подняв голову, «джентльмен» с вызовом посмотрел на Рандера.

Гирт спокойно спросил:

– И после этого?

– После этого мы вошли в мастерскую и… пробыли там какое-то время.

– Сколько это будет в единицах измерения времени? – В голосе Рандера послышались веселые нотки.

– Три-четыре минуты.

– Всего лишь?… А потом?

– Расма забрала на кухне какую-то посуду и заспешила обратно в зал. Я еще минуты две задержался в мастерской, покурил и потом вышел через склад.

– За этот промежуток вы никого не заметили поблизости?

– Нет! Только когда я уже направлялся в коридор, кто-то вышел из противоположной двери. Я выждал в пустой комнате, пока он поднимется по лестнице, после чего вернулся в зал.

Рандер кивнул – этот «кто-то», несомненно, был Зирап. О присутствии Ирены оба искателя уединения, пожалуй, не подозревали.

– Значит, вы утверждаете, что были также и в спальне?

– Я сказал вам об этом уже дважды!

– Почему вы вообще вмешались в семейную жизнь Инсбергов?

Улас пожал плечами, самодовольно улыбнулся:

– Случается иногда! Разве с вами этого не бывает?… Ладно, ладно, только не говорите, что здесь вопросы задаете вы! По совести, ваш ответ меня нисколько не интересует. Если хотите, я сделал это потому, что моя жена… Да что объяснять – жена есть жена. – Он махнул рукой: – Не я первый и не я последний! Насколько мне известно, к уголовной ответственности за это никого не привлекают.

– И как, по вашему мнению, а также по мнению Расмы, все эти осложнения должны были разрешиться? Что вы намеревались делать дальше?

– Дальше, – замялся Улас, затем вдруг рассвирепел. – Знаете, это наше с Расмой личное дело! Если на то пошло, вы не имеете никакого права копаться в чужой жизни!

Гирт сокрушенно покачал головой:

– Стоит ли так волноваться, товарищ Улас… Хорошо, оставим это. Скажите, как Инсберг реагировал на ваши отношения с его женой?

– Юрис? По-моему – никак!… Вряд ли он вообще об этом знал.

– Н-да. Вам с Юрисом никогда не случалось повздорить?

– Не помню… Может быть, и случалось. По пустякам.

– А сегодня?

– А, вот куда вы гнете? – Улас зло засмеялся. – Ничего подобного не было и в помине! Между прочим, если вас это интересует, с Юрисом сегодня ссорился Алберт!

– Так. Когда?

– Во второй половине дня, когда мы осматривали хутор. Случилось это под самый конец. Все разбрелись кто куда. Я прошелся в сторону леса, случайно оглянулся и увидел, что Юрис и Алберт стоят у старого хлева – в том конце, где растет большой клен – и ругаются на чем свет стоит!

– Из-за чего?

– Подробностей я не мог расслышать, слишком далеко отошел. Кроме того, у хлева лаял и бесновался Полкан или как его там. Но видно было, что они сцепились крепко. Алберт прямо кипел, размахивал руками, казалось, вот-вот схватит Юриса за грудки!

– И чем это кончилось?

– Я не стал смотреть. Нашел это весьма забавным и пошел дальше своей дорогой. А позже встретил обоих во дворе вместе с остальными.

Рандер прикинул. То, что рассказывал Улас, было похоже на правду. Он вспомнил, что сам примерно в это же время примкнул к стайке, бродившей по саду. Ни Юриса, ни Алберта там не было и мужа актрисы – тоже. Но…

– Вам известно, – наконец спросил он, – что Алберт уже раз был судим?

– Что он сидел? Конечно, кто же об этом не знает!

– Ах вот как…

Уласа вдруг словно подхлеснуло, и он ударил кулаком по подлокотнику кресла.

– Слушайте, с меня хватит! Я уже сказал вам, что не убивал Юриса! В конце концов это оскорбительно!

Рандер спокойно посмотрел распалившемуся гостю в глаза.

– Я никогда и не говорил, что это сделали вы.

– Да, не говорили, – потому что у вас, естественно, нет никаких доказательств! Но вы так думаете!

Гирт пожал плечами:

– А это, в свою очередь, уже ваше предположение. И у вас тоже нет никаких доказательств… – Он закрыл блокнот. – Ладно, у меня как будто бы все.

Улас встал и, взглянув сверху вниз на Рандера, барским тоном изрек:

– Я надеюсь, что это было в последний раз!

Гирт лукаво улыбнулся:

– У англичан, говорят, есть выражение: «You never know» – никогда ничего нельзя знать наверняка…

Улас поморщился:

– К вашему сведению, к иностранным языкам я питаю отвращение с детства! Кроме того, в школе меня пичкали немецким… И наконец, – мы не англичане!

– Конечно, конечно, – кивнул Гирт. – Это я просто к слову сказал.

Оставшись один, Рандер хотел было закурить, но обнаружил, что у него кончились спички, положил сигарету на стол и остался сидеть, погруженный в свои мысли. Картина отношений между Уласом и Инсбергом была достаточно ясна. На этот раз возник не обычный треугольник, а четырехугольник. Нет – даже пятиугольник или еще лучше – шестиугольник, словом, целая геометрическая система!

Вот так номер!

Гирт открыл в блокноте новую страничку и написал посредине нее «Юрис», затем рядом справа – «Расма». Подумав, он чуть выше написал «Ирена», «Алберт», а внизу под Инсбергами – «Дина» и «Улас».

Обвел имена четырехугольниками, каждую супружескую пару соединил горизонтальной линией, потом провел вертикальные линии от Ирены к Юрису и от Расмы к Уласу. Образовалась фигура, похожая на букву «S».

Отныне картина стала легко обозримой. Опасными для Инсберга могли стать те, кто находился в правой стороне схемы: у всех троих были причины желать его смерти. Актриса отпала с самого начала, у Ирены, не говоря уже о других обстоятельствах, свидетельствующих в ее пользу, не было и мотива, если только Юрис не собирался ее бросить, но то были притянутые за волосы абстрактные рассуждения, лишенные какого-либо практического значения.

Рандер поднял голову и насторожился: ему послышалось, что голоса за стеной в столовой зазвучали громче и взволнованней. Вскоре они затихли, и Гирт снова занялся схемой.

Расма и Улас… Теперь ясно, почему Расма на юбилей мужа пригласила актрису еще и сама – безусловно, чтобы обеспечить приезд своего возлюбленного… Пока подозрения против Уласа по-прежнему оставались в силе. То, что труп Юриса обнаружил именно он, могло быть сделано с умыслом, чтобы отвести подозрения. А если допустить, что руки на кухне действительно мыл Зирап, то убийце понадобилось еще меньше времени, чем высчитал вначале Гирт. Но чем больше задумывался он над фактами, тем больше склонялся к мысли, что Улас не мог совершить преступление без участия Расмы, по меньшей мере, она должна была об этом знать. В то же время подозрения, притом самые серьезные, стали сгущаться над Албертом. Принимая во внимание связь Юриса с Иреной и характер ее мужа… И вдобавок последняя новость – ссора Алберта с Юрисом… Да, с Албертом дело обстояло неблагополучно!

Едва Рандер решил, что сперва поговорит с Иреной, а лишь потом с самим Албертом, раздался стук в дверь. Он прозвучал весьма корректно: смело, но ненавязчиво. И Гирт невольно загадал, кто бы это мог быть? Расма, скорее всего, вообще не стала бы стучать, Алберт определенно пренебрег бы этим. Ирена поскреблась бы в своем духе – нервозно и пугливо. Примерно так же и Зирап. Зато Улас наверняка забарабанил бы более начальственно и нетерпеливо. Значит, актриса? Или Калвейт?

– Пожалуйста! – откликнулся Гирт.

Вошел Калвейт. Он тщательно затворил за собой дверь, затем повернулся к столу, и Рандер, вставая, заметил, что толстяк взволнован.

– Извините, что я вас беспокою, – сказал он, приближаясь и поднимая ладонь, на которой блестел какой-то металлический предмет. – Посмотрите, что мы нашли!

Глава седьмая

Уже протягивая руку, Гирт понял, что Калвейт принес микрофон. Гирт осторожно, двумя пальцами взял диск за края и осмотрел. С первого взгляда ему стало ясно, что микрофон испорчен – сломана мембрана.

Посмотрев на Калвейта, Гирт спросил:

– Где?

– В столовой. Под диваном.

– И кто его нашел?

– Фактически получается, что я.