Агата Кристи - Убийство на поле для гольфа Страница 22

– Вы обратили внимание на руки?

– Конечно, – ответил тот с непроницаемым видом.

Внезапно Пуаро замер.

– Доктор Дюран!

– Да? – отозвался доктор, подходя ближе.

– У покойника на губах пена. Вы заметили это?

– Признаться, нет.

– Однако сейчас вы ее видите?

– О да, конечно.

Пуаро снова обратился к Жиро:

– Но вы-то наверняка заметили пену?

Жиро не удостоил его ответом.

Нож из раны был уже вынут. Он находился в стеклянной банке, стоявшей рядом. Пуаро осмотрел его, потом принялся разглядывать рану. Когда он поднял взгляд, я заметил, что глаза его блеснули столь хорошо мне знакомым зеленым огнем.

– Странная рана! Совсем нет крови. И одежда не окровавлена. Только на лезвии ножа небольшие пятна. Что вы на это скажете, monsieur le docteur?[60]

– Скажу, что это противоестественно.

– Ничего противоестественного тут нет. Все совсем просто. В этого человека вонзили нож, когда он был уже мертв.

Среди присутствующих поднялся было шум, но Пуаро взмахом руки утихомирил всех и снова обратился к Жиро:

– Надеюсь, мосье Жиро со мной согласен?

В лице Жиро не дрогнул ни один мускул, хотя неизвестно, какие мысли пронеслись в этот миг в его голове. Спокойно, даже несколько пренебрежительно он бросил:

– Согласен.

И снова раздались удивленные возгласы.

– Однако какой же смысл! – воскликнул мосье Отэ. – Всадить нож в умершего! Какая дикость! Просто неслыханно! Тут, видимо, какая-то патологическая ненависть.

– Нет, – сказал Пуаро. – Полагаю, это сделано совершенно хладнокровно, просто чтобы сбить всех нас с толку.

– Как?

– А так. Вас ведь и впрямь чуть не сбили с толку, – назидательно проговорил Пуаро.

– В таком случае как же убили этого человека? – спросил мосье Бекс.

– Его не убивали. Он умер. Умер в припадке эпилепсии, если я не ошибаюсь.

Заявление Пуаро вновь повергло всех в замешательство. Доктор Дюран опустился на колени и еще раз придирчиво осмотрел покойника.

– Мосье Пуаро, – сказал он, поднимаясь, – я склонен думать, что вы совершенно правы в вашем предположении. Я с самого начала пошел по неверному пути. Тот, казалось бы, неоспоримый факт, что незнакомец был заколот ножом, отвлек мое внимание от других признаков.

Итак, мой друг стал героем дня. Следователь рассыпался в комплиментах. Пуаро учтиво поблагодарил его, извинился и, сославшись на то, что не успел позавтракать и отдохнуть, направился было вон из сарая, но Жиро остановил его.

– С вашего позволения еще одна подробность, мосье Пуаро, – сказал он приторно-учтивым тоном. – Вот это… Он был обвит вокруг черенка ножа.

– О! Женский волос! – сказал Пуаро. – Интересно, чей же?

– Я и сам хотел бы знать это, – ответил Жиро и, поклонившись нам, вышел.

– До чего же он дотошный, наш славный Жиро, – заметил мой друг, когда мы шли в гостиницу. – Однако он хочет направить меня по ложному следу. Интересно куда? Женский волос – хм!

Позавтракали мы с отменным аппетитом, однако я заметил, что Пуаро как будто несколько рассеян. Когда мы перешли в гостиную, я попросил его рассказать о своей таинственной поездке в Париж.

– Охотно, мой друг. Я ездил в Париж вот за этим.

Он достал из кармана небольшую газетную вырезку, выцветшую от времени. Это была фотография женщины. Пуаро протянул мне ее. Я невольно ахнул.

– Ну что, узнаете, мой друг?

Я кивнул. Несмотря на то что фотография, очевидно, была сделана много лет назад и женщина, изображенная на ней, носила теперь другую прическу, сходство не оставляло никаких сомнений.

– Мадам Добрэй! – воскликнул я.

Пуаро с улыбкой покачал головой.

– Не совсем, мой друг, не совсем. В те дни ее звали иначе. Это фотография известной мадам Берольди!

Мадам Берольди! Мгновенно я вспомнил это дело. Судебный процесс по обвинению мадам Берольди в убийстве! Он вызвал тогда всеобщий интерес.

Дело Берольди.

Глава 16

Дело Берольди

Лет двадцать тому назад мосье Арнольд Берольди, уроженец Лиона, приехал в Париж со своей красавицей женой и дочерью, в ту пору совсем еще крошкой. Мосье Берольди, младший компаньон в фирме, торговавшей винами, средних лет, плотного телосложения, любитель всяческих земных благ, обожавший свою очаровательную жену, был в общем самый заурядный человек. Компания, где служил мосье Берольди, несмотря на то что дела ее шли успешно, крупных доходов ему не приносила. Берольди поселились в небольшой квартирке и жили поначалу весьма скромно.

Итак, мосье Берольди был личностью вполне посредственной, чего никак не скажешь о его жене, которая, казалось, вся была окутана романтическим флером. Юная и прелестная, она сразу произвела сенсацию в обществе, особенно когда прошел слух о том, что с ее рождением связана какая-то загадочная история. Одни говорили, что она внебрачная дочь русского великого князя[61] другие – что вовсе не русского князя, а австрийского эрцгерцога[62] и что брак был вполне законный, хотя и морганатический.[63] Однако все сходились в одном – Жанну Берольди окружает волнующая тайна.

Среди знакомых и друзей, посещавших дом Берольди, был молодой юрист Жорж Конно. Вскоре стало ясно, что очаровательная Жанна совершенно завладела его сердцем. Мадам Берольди принимала его ухаживания, хотя вела себя весьма сдержанно и не упускала случая подчеркнуть неизменную преданность своему немолодому мужу. Тем не менее злые языки не колеблясь утверждали, что юный Конно стал ее возлюбленным, причем не единственным!

Берольди прожили в Париже около трех месяцев, когда на сцене явился новый герой. Это был некий мистер Хайрам П. Трапп, уроженец Соединенных Штатов, чрезвычайно богатый. Будучи представлен прелестной и загадочной мадам Берольди, он тут же пал жертвой ее очарования. Его поклонение хоть и не было ни для кого секретом, не выходило, однако, за рамки строгой почтительности.

К этому времени мадам Берольди стала чуть более откровенной. Она, например, как бы нехотя призналась нескольким своим друзьям, что состояние мужа внушает ей глубокую тревогу, ибо он, по ее словам, дал втянуть себя в некие политические игры, в результате чего ему доверили «секретные документы» чрезвычайной важности, затрагивающие интересы ряда европейских стран. Эти документы, объясняла она, поручили попечению мосье Берольди, чтобы сбить со следа тех, кто за ними охотится, в том числе нескольких известных террористов из революционных кругов Парижа. Узнав об этом, мадам Берольди, по ее собственному признанию, совсем потеряла покой.

И вот двадцать восьмого ноября случилось несчастье. Служанка, которая ежедневно приходила к Берольди, увидела, что парадная дверь распахнута. Услышав слабый стон, доносившийся из спальни, она ринулась туда. Ужасное зрелище предстало ее глазам. Мадам Берольди лежала на полу, связанная по рукам и ногам, и тихо стонала – каким-то чудом ей удалось освободиться от кляпа. На постели в луже крови лежал мосье Берольди с ножом в груди.

Вот что рассказала мадам Берольди. Внезапно проснувшись ночью, она увидела, что над ней склонились двое людей в масках. Она даже крикнуть не успела, как они связали ее и заткнули рот кляпом. Потом они потребовали, чтобы мосье Берольди выдал им «секретные документы».

Однако бесстрашный виноторговец наотрез отказался вступить с ними в переговоры. Разъяренный убийца в бешенстве всадил нож прямо в сердце мосье Берольди. Завладев его ключами, убийцы открыли сейф, стоявший в спальне, в углу, и вытащили оттуда документы. Густые бороды и маски скрывали их лица, но мадам Берольди со всей решительностью заявила, что это русские.

Происшествие в доме Берольди взбудоражило весь город. Время шло, но напасть на след таинственных убийц не удавалось. Интерес публики уже пошел на убыль, как вдруг случилось невероятное – мадам Берольди арестовали по обвинению в убийстве мужа.

Судебный процесс привлек к себе всеобщее внимание. Юность и красота обвиняемой, а также тайна, окутывающая ее, принесли этому делу громкую известность.

В ходе следствия выяснилось, что родители Жанны Берольди, весьма почтенные, но простые люди, живут в окрестностях Лиона и торгуют фруктами. Русский великий князь, придворные интриги и политические заговоры – все это чистейший вымысел. Вся ее жизнь была безжалостно выставлена на всеобщее обозрение. Вскоре обнаружился и мотив убийства. Мистер Хайрам П. Трапп, который вначале держался весьма стойко, будучи подвергнут суровому и изощренному перекрестному допросу, вынужден был признаться, что любит мадам Берольди и, будь она свободна, он просил бы ее руки. То обстоятельство, что отношения между ними носили чисто платонический характер, отнюдь не облегчило положение обвиняемой. Судьи решили, что Жанна Берольди, которая охотно стала бы любовницей Хайрама П. Траппа, если бы благородная честность указанного джентльмена не воспротивилась этому, задумала чудовищное преступление, чтобы избавиться от немолодого и вполне заурядного мосье Берольди и сочетаться браком с богатым американцем.