Жорж Сименон - Стриптиз Страница 22

Конечно, за последние годы исполнительницы номеров стриптиза сменялись довольно часто, но до сих пор это было обычным делом, нормальным обновлением программы, сейчас приходила в голову мысль о пассажирах, спасающихся с тонущего корабля.

С Наташей все произошло самым неожиданным образом за два вечера. В баре появился очень смуглый молодой человек с лицом азиатского типа. Он знал по-французски всего несколько слов, но, по словам Наташи, говорил на безукоризненном английском языке, без малейшего акцента.

Она находилась в его обществе до самого закрытия, а затем, перекусив немного в баре «У Жюстина», отправилась с ним на рассвете на прогулку по морю в моторной лодке.

На следующий день, как только открылось кабаре, он появился снова, корректный, робкий, внимательный. Наташа показала подругам его фотографию в газете «Нис-Матэн». Это был иранский принц, самый настоящий, двоюродный брат шаха. Он учился в Кембридже и приехал отдохнуть на несколько недель во Францию. На фотографии он находился в обществе префекта, который встречал его у трапа самолета.

Одеваясь для первого выступления, Наташа объявила:

— Сказать тебе, что он мне предложил? Прежде всего, спросил, хорошо ли я знаю Париж, в том числе Лувр и музеи, потом предложил мне сто тысяч франков с оплатой всех расходов, с тем чтобы я была его гидом и переводчицей в течение месяца. Как бы ты поступила на моем месте?

Вплоть до второго сеанса иранец дожидался ответа. Улыбающийся и вежливый, он всякий раз вставал и пододвигал стул Наташе, когда она присоединялась к нему.

Она в конце концов объявила подругам:

— Я, девочки, сказала «да». Конечно, я бы еще подумала, если бы не было здесь всех этих событий. Но учитывая, в каком сейчас состоянии находится наше заведение…

— Когда же ты уезжаешь?

— Прямо завтра же, на автомобиле. Он купил спортивную машину итальянской марки и уже снял апартаменты в отеле «Плацц».

— Ты сообщила новость хозяину?

— Нет еще. Я ему скажу перед уходом.

«Если бы я владела английским, то воспользовалась бы такой возможностью?

— подумала Селита. — Вполне возможно».

Наташа сразу же как бы вышла за пределы их среды. И с удивлением все стали замечать, что они поглядывают на нее с некоторой долей уважения.

Вскоре после ее ухода Леон подозвал Франсину, когда она уходила:

— С завтрашнего дня и в течение нескольких дней вы возобновите ваш прежний номер.

Селита и Мари-Лу ушли домой раньше. Они собирались уже ложиться, когда услышали, что кто-то царапает их ставень. Это была взволнованная Франсина, которая пришла сообщить им новость.

Она пыталась выступать с номерами стриптиза несколько месяцев тому назад, но мадам Флоранс тогда откровенно заметила:

— Вам лучше заниматься гардеробом, моя бедная Франсина. Вы выглядите как ожившая порнографическая открытка.

И в самом деле, одетая Франсина вводила в заблуждение, легко могла сойти за миленькую и аппетитную мещаночку. Достаточно ей было раздеться, и она становилась похожей на те пышные обнаженные натуры, которые можно видеть на некоторых картинах в музеях. Жировые складки ее розового тела не портили общего вполне приятного впечатления.

Но, к сожалению, нужно было совершить переход из одного состояния в другое, то есть наступал момент, когда она начинала раздеваться, пытаясь по мере сил следовать ритму музыки, и вот тут-то все портилось. Она становилась смешной, а то и просто непристойной, и треугольник, будь он из черного или розового атласа, приобретал на ее круглом животе подчеркнуто эротический вид, шокирующий публику.

— Я не решилась сказать ему «нет». Он мне показался очень расстроенным. И сказал мне, что все его покидают и что он рассчитывает на меня…

Франсина обратилась к Селите с просьбой:

— Ты разрешишь мне прийти завтра, я хочу, чтобы ты помогла мне советом.

Они репетировали номер между столом с неубранной посудой и буфетом в стиле Генриха II. Ожидая, пока одно парижское агентство пришлет ему новую исполнительницу номеров стриптиза, Леон нанял для работы в гардеробе вместо Франсины старуху с худым и мрачным лицом, торговавшую билетами национальной лотереи в разных кафе города.

Музыканты воспользовались ситуацией, чтобы потребовать надбавку к жалованью, которую хозяин был вынужден им дать после яростной перепалки с ними.

И Селита искала подходящего случая, чтобы, в свою очередь, подступиться к нему.

В воскресенье, когда Леон отвез Мадо в «Луксор» и вернулся, едва выйдя из машины, он столкнулся лицом к лицу с Селитой, которая демонстративно курила сигарету.

— Что ты тут делаешь?

Эмиль скромно отошел в сторону.

— Я ждала вас.

Она говорила ему «вы», как в кабаре, хотя они были за его пределами.

Почувствовал ли он, что она жаждет скандала? Как бы то ни было, он сделал вид, будто направляется к входу, а когда она преградила ему путь, посмотрел на нее с усталой покорностью.

— И ты тоже хочешь прибавку к жалованью? — пробормотал он с некоторой горечью в голосе.

— Нет. Я просто прошу вас разрешить мне навестить мадам Флоранс.

Хозяйка, пробыв в клинике еще неделю после операции, три дня тому назад была привезена домой на машине «скорой помощи». С тех пор Селита не решалась ее посещать, ибо та находилась уже не на нейтральной территории, а у себя в квартире на бульваре Карно, куда, кроме Эмиля, никого не пускали.

Леон бросил на нее сердитый взгляд. Он не сразу решился, чувствуя, что лучше бы ему смолчать, но злоба взяла верх, может быть, оттого, что у него была нечиста совесть, и он в конце концов произнес:

— Если ты рассчитываешь занять ее место, то зря стараешься.

Тогда, не раздумывая, даже не очень понимая, что делает, Селита, сжав зубы и поднявшись на цыпочки, закатила ему пощечину. Он схватил ее за запястье и стал выламывать руку. Она же выкрикивала ему в лицо:

— И тебе не стыдно? Скажи прямо, неужели тебе не стыдно?

Казалось, она вновь обрела былой темперамент и свою горячую натуру.

— А тебе, мелкая шлюха, тебе не стыдно? Ты же ничем не брезгуешь, лишь бы захватить ее место!

Он говорил глухим негромким голосом, прекрасно понимая, что только одна бархатная портьера отделяет их от посетителей. Сильно сжимая руку, чтобы причинить ей боль, он продолжал говорить, склонившись к ней так близко, что почти касался ее лица, на которое глядел с нескрываемой ненавистью:

— Ты хочешь, чтобы я тебе напомнил, что ты делала и о чем болтала?

Она с вызовом смотрела на него, готовая бороться на равных до тех пор, пока он не произнес фразу, заставившую ее опустить глаза и отказаться от борьбы.

— Ты хочешь, чтобы я напомнил тебе о гарденале, подстилка ты жалкая?

Он понял, что она свое получила сполна, и так резко отпустил ее руку, что Селита чуть не отлетела к стене.

— Посещай Флоранс на здоровье, сколько хочешь, но не рассчитывай усесться вместо нее у кассы в один прекрасный день!

Она не заплакала. Избегая Эмиля, который ждал только знака, чтобы броситься к ней и утешить, она зашагала одна по улице вдоль стоящих у тротуара машин.

История с гарденалом была ошибкой. Она это сразу же поняла еще тогда, но она никогда не думала, что Леон осмелится ее упрекать за это, поскольку и она тоже могла бы выложить ему немало неприятных истин.

Во всяком случае, с его стороны это был удар ниже пояса, и он вряд ли гордился тем, как обошелся с ней. Разве это не было еще одним доказательством его смятенного душевного состояния, в котором он пребывает с тех пор, как оказался под властью чар Мадо?

Произошло все это в прошлую рождественскую ночь. Праздничный ужин в «Монико» затянулся до полшестого утра, и все изрядно выпили. В том числе Селита и даже Леон, который пил мало.

То, что с ним тогда произошло, совершенно не было в его характере, ибо он относился к своей роли в кабаре крайне серьезно и ответственно.

Возможно, в тот вечер Селита показалась ему более желанной, чем обычно?

Но как бы то ни было, в четыре часа утра, когда ей уже нечего было делать в артистической, поскольку выступления закончились, он вдруг ей шепнул:

— Поднимись наверх и жди меня…

Он действительно вскоре оказался там вместе с ней среди брошенных в беспорядке нарядов выступавших. Она увидела на его лице то же выражение, какое ей доводилось наблюдать обычно лишь у посетителей, тянущихся к ней.

— Это будет наше Рождество, для нас двоих… — прошептал он ей на ухо и овладел ею, поглядывая при этом вниз через окошечко, находящееся почти на уровне пола.

Заподозрила ли что-нибудь Флоранс, видя, как они вернулись по очереди к праздничному столу? Она только сказала чуть позже Селите:

— Вам бы стоило застегнуть платье, Селита.

На следующий день Селита с трудом могла вспомнить, как она вернулась домой. Какой-то посетитель отвез ее на автомобиле, где находились также Мари-Лу и еще один мужчина. Машина долго стояла, не двигаясь, на самом краю пирса. Ее пассажиры не произносили ни слова, а снаружи в темноте покрапывал мелкий дождик.