Агата Кристи - Два романа об отравителях Страница 23

— Он занимается туризм, вы понимаете, — сказал Пуаро, стараясь как можно больше коверкать английский язык. — Он ходит ногами с другими студентами, и все, что ему надо, он носит на спине, а когда видит машины или грузовики, которые ездят мимо, он… как это… голосует.

Хозяин магазинчика, услужливый рыжеватый человечек, быстро сообразил, о чем речь.

— А, понятно, автостоп! — сказал он. — Сейчас вся молодежь ездит автостопом. Автобусы и железные дороги терпят большие убытки. А многие из ребят объездили автостопом всю Европу. Значит, вам нужен рюкзак? Какой? Обычный?

— Я так понимаю. Да. А у вас много рюкзаков?

— Как вам сказать… У нас есть пара суперлегких, для девушек. Но наибольшим спросом пользуются эти. Они хорошие, вместительные, прочные и, простите за нескромность, очень дешевые.

Он положил на прилавок брезентовый рюкзак, точно такой же, какой Пуаро видел в комнате Колина.

Пуаро повертел его в руках, задал пару пустых вопросов и в конце концов выложил на прилавок деньги.

— У нас их хорошо берут, — сказал человечек, упаковывая покупку.

— Здесь живет много студентов, да?

— Совершенно верно. У нас прямо студенческий городок.

— Кажется, и на Хикори — роуд есть пансионат?

— О да, кое — кто из молодых людей уже приобрел мои рюкзаки. И девушки, кстати, тоже. Ребята обычно приходят ко мне перед поездкой. А у меня гораздо дешевле, чем в больших магазинах, я так им и говорю. Ну вот, сэр, уверен, что ваш племянник останется доволен.

Пуаро поблагодарил его, взял сверток и ушел.

Но не прошел он и двух шагов, как кто — то хлопнул его по плечу. Это оказался инспектор Шарп.

— Вы — то как раз мне и нужны, — сказал Шарп.

— Ну как, закончили обыск?

— Закончить — то закончил, но ничего особенного не нашел. Знаете, тут есть вполне приличное кафе, где можно перехватить сандвич и выпить кофе. Если вы не очень заняты, то пойдемте со мной. Мне нужно с вами поговорить.

В кафе почти никого не было. Только двое мужчин несли свои тарелки и чашки к маленькому столику в углу. Шарп рассказал о своих беседах со студентами.

— Улики есть только против юного Нигеля. Но зато какие: целых три пузырька с ядами! Однако он вроде бы ничего не имел против Селии Остин, и, потом, будь он действительно виновен, вряд ли бы он стал так откровенничать.

— Но кто — то другой мог…

— Да. Надо же додуматься: держать яд в комоде! Идиот!

Потом Шарп рассказал о разговоре с Элизабет Джонстон.

— Если она не лжет и Селия действительно ей что — то говорила, то это очень важно.

— Очень, — кивнул Пуаро.

Инспектор повторил слова Селии:

— «Завтра я буду знать гораздо больше».

— Но до завтра бедняжка не дожила… А что вы нашли при обыске?

— Да были кое — какие неожиданности.

— Какие же?

— Элизабет Джонстон — член компартии. Мы нашли ее билет.

— Вот как? Интересно, — задумчиво произнес Пуаро.

— Неожиданно, правда? — сказал инспектор. — Я сам никогда бы не поверил, если бы не побеседовал с ней вчера. Элизабет — девушка незаурядная.

— Да, такие люди для партии неоценимы, — сказал Эркюль Пуаро. — У нее недюжинный ум.

— Ее членство в партии меня заинтриговало потому, — сказал инспектор Шарп, — что она никак не выражала своих политических пристрастий. Она не афишировала своих взглядов на Хикори — роуд. Думаю, к делу Селии Остин это не относится, но все равно любопытно.

— А что вы еще обнаружили?

Инспектор пожал плечами:

— У Патрисии Лейн в ящике комода лежал платок, сильно перепачканный зелеными чернилами.

— Зелеными? Стало быть, Патрисия Лейн залила конспекты Элизабет Джонстон, а потом вытерла руки платком? Но наверняка…

— Наверняка она не думала, что подозрения падут на ее драгоценного Нигеля, — подхватил инспектор.

— Невероятно! Впрочем, платок могли ей подбросить.

— Вполне.

— А что еще?

— Что еще? — Инспектор Шарп на мгновение задумался. — Отец Лена Бейтсона лежит в психиатрической больнице в Лонгвиз — Бейл. Конечно, при чем тут убийство Селии? И все же…

— Все же отец Лена психически болен. Возможно, это ни при чем, как вы изволили выразиться, но взять сей факт на заметку явно стоит. Интересно, какое конкретно у него заболевание?

— Бейтсон — милый юноша, — сказал Шарп, — но, конечно, он чересчур вспыльчив.

Пуаро кивнул. И вдруг живо припомнил слова Селии Остин: «Рюкзак я не трогала. Но наверняка его изрезали в порыве злости». Откуда она знала? Может, она видела, как Лен Бейтсон кромсал рюкзак?… Он вновь взглянул на инспектора, который продолжал, усмехаясь:

— А у мистера Ахмеда Али ящики были забиты порнографическими журналами и открытками, так что понятно, почему он взбеленился, узнав об обыске.

— Многие студенты выражали недовольство?

— Кое — кто был против. С француженкой случилась истерика, а индус Чандра Лал угрожал международным скандалом. Среди его вещей мы обнаружили несколько политических брошюр антиправительственного содержания. А у одного африканца — весьма зловещие сувениры и фетиши. При обыске вскрываются совершенно неожиданные свойства человеческой души. Вы, наверное, слышали о буфете миссис Николетис?

— Мне рассказывали…

Инспектор Шарп ухмыльнулся:

— В жизни не видел столько бутылок из — под бренди! Она чуть с ума не сошла от ярости. — Он рассмеялся, но вдруг посерьезнел. — Однако того, что нам нужно, мы не нашли, — сказал он. — Никаких фальшивых документов.

— Ну, вряд ли фальшивый паспорт будет храниться на виду. Скажите, а вам не доводилось наведываться на Хикори — роуд по каким — нибудь паспортным делам? Примерно в последние полгода?

— Нет, но я приходил по другим делам.

Он подробно перечислил свои визиты на Хикори — роуд. Пуаро слушал его, наморщив лоб.

— Однако к нашему делу это не имеет отношения, — закончил инспектор.

Пуаро покачал головой:

— События выстраиваются в стройный ряд только тогда, когда их рассматриваешь с самого начала.

— А что, по — вашему, было тут началом?

— История с рюкзаком, — негромко произнес Пуаро. — Все началось с рюкзака.

Глава 14

Миссис Николетис вернулась из подвала, где она бурно поскандалила с Жеронимо и темпераментной Марией.

— Лжецы и воры! — победоносно заявила она во весь голос. — Все итальяшки — лжецы и воры!

Спускавшаяся по лестнице миссис Хаббард раздраженно вздохнула.

— Вы зря расстраиваете их, когда они готовят ужин, — сказала она.

— А мне что за дело до вашего ужина? — передернула плечами миссис Николетис. — Я поем в другом месте.

Миссис Хаббард чуть было не вспылила, но вовремя сдержалась.

— Ждите меня, как всегда, в понедельник, — сообщила миссис Николетис.

— Хорошо.

— И пожалуйста, в понедельник прежде всего велите починить дверцу моего буфета. А счет пошлите полиции, ясно? Полиции!

Миссис Хаббард с сомнением взглянула на хозяйку.

— И пусть в коридорах ввернут лампочки посильнее. Там слишком темно.

— Но вы сами велели ввернуть маломощные лампочки, в целях экономии.

— Это было на прошлой неделе, — огрызнулась миссис Николетис. — А теперь обстоятельства изменились. Теперь я хожу и озираюсь: не крадется ли кто за мной?

«Неужели она действительно боится?» — подумала миссис Хаббард. У миссис Николетис была привычка раздувать из мухи слона, и миссис Хаббард не знала, насколько можно доверять ее словам.

Она спросила, поколебавшись:

— Может, вам не стоит возвращаться одной? Хотите, я провожу вас?

— Дома мне гораздо спокойнее, уверяю вас!

— Но чего же вы боитесь? Если бы я знала, то я бы могла…

— Это не ваша забота. Я вам ничего не скажу. Просто безобразие, вы все время у меня допытываетесь…

— Простите, но уверяю вас…

— Ну вот, вы обиделись. — Миссис Николетис ослепительно улыбнулась. — О да, я плохая, грубая женщина. Но я сейчас страшно нервничаю. Я так вам доверяю и полагаюсь на вас. Что бы я без вас делала, дорогая миссис Хаббард? Ей — богу, я бы пропала! Ну, моя милая, мне пора. Счастливо отдохнуть. И доброй ночи.

Миссис Хаббард стояла, глядя ей вслед. Когда дверь за миссис Николетис захлопнулась, миссис Хаббард неожиданно для себя самой воскликнула: «Ну и дела!» — и отправилась на кухню.

А миссис Николетис спустилась с крыльца, вышла за ворота и повернула налево. Улица была просторной. Дома стояли в глубине садов. В конце улицы, всего в нескольких минутах ходьбы от дома, пролегла одна из центральных магистралей Лондона, по которой мчался поток машин. На углу, возле светофора, находился бар «Ожерелье королевы».

Миссис Николетис шла посреди улицы, нервно оглядываясь, но сзади никого не было. В тот вечер на Хикори — роуд было удивительно безлюдно. Подходя к «Ожерелью», миссис Николетис ускорила шаг. Еще раз торопливо оглянувшись по сторонам, она смущенно проскользнула в дверь бара.