Артур Дойл - Возвращение Шерлока Холмса. Долина Ужаса (сборник) Страница 23

Холмс встал и швырнул окурок за каминную решетку.

– Ватсон, я тоже показал себя не с лучшей стороны, – сказал он. – Я должен был обо всем догадаться еще тогда, когда вы упомянули, что велосипедист, как вам показалось, поправлял галстук в придорожных кустах. Впрочем, можно себя поздравить с завершением весьма интересного и в некоторой степени уникального дела. Я вижу, к дому направляются трое местных полицейских. Ага, и юный конюх с ними, значит, к счастью, ни он, ни наша юная клиентка сильно не пострадали в результате этого приключения. Я думаю, Ватсон, вам следует осмотреть мисс Смит. Если она уже достаточно пришла в себя, скажите ей, что мы будем рады проводить ее домой к матери. Если вы решите, что она еще не вполне поправилась, пожалуй, можно намекнуть ей, что мы дадим телеграмму одному молодому электротехнику в Ковентри, и, думаю, это ускорит выздоровление. Что касается вас, мистер Каррутерс, мне кажется, вы искренне пытались предотвратить зло и спасти девушку. Вот моя карточка, сэр. Если на суде мои показания смогут как-то помочь вам, обращайтесь.

Читатель уже, вероятно, заметил, что беспрестанная круговерть событий, в которой мы с Холмсом жили в то время, часто не оставляла мне времени заканчивать свои очерки должным образом и сообщать те подробности, которые могут его интересовать. За каждым делом сразу же следовало новое, и после развязки люди, с которыми нас сводила судьба, навсегда уходили из нашей суматошной жизни. Однако в самом конце своих рукописей, касающихся дела одинокой велосипедистки, я обнаружил короткую приписку, в которой сообщалось, что мисс Вайолет Смит действительно унаследовала большое состояние и вышла замуж за Сирила Мортона, совладельца известной в Вестминстере электротехнической компании «Мортон энд Кеннеди». Вильямсон и Вудли были осуждены за насильственное похищение и нападение с нанесением телесных повреждений. Первый получил семь лет, второй – десять. О судьбе Каррутерса записей у меня нет, но я уверен, что к его выстрелу из револьвера суд отнесся снисходительно, поскольку Вудли считался опаснейшим преступником, и, думаю, несколько месяцев заключения должны были вполне удовлетворить правосудие.

Происшествие в школе Прайери

{40}

Наша небольшая квартира на Бейкер-стрит видела немало эффектных появлений и драматических уходов, но я не могу вспомнить ничего более неожиданного и удивительного, чем первое явление Торникрофта Хакстейбла, магистра гуманитарных наук, доктора философии и т. д. и т. п. Его визитная карточка, которая казалась слишком маленькой для столь внушительного списка ученых степеней и званий, опередила своего хозяина лишь на несколько секунд. А потом появился он сам: огромный, важный и преисполненный чувства собственного достоинства – воплощенная солидность. Однако первое, что он сделал, как только за ним закрылась дверь, это, пошатываясь, подошел к столу и, не проронив ни звука, рухнул на пол. Могучее тело распростерлось ничком на медвежьей шкуре перед камином и замерло, не подавая признаков жизни.

Мы вскочили на ноги и несколько секунд, онемев от удивления, смотрели на этого кита, выброшенного на наш берег одним из штормов, бушующих в безбрежном океане человеческих жизней. Очнувшись, Холмс схватил с дивана подушку и подсунул ему под голову, а я бросился за бренди. Сеть морщин на полном бледном лице, свинцовые мешки под глазами, печально опущенные уголки вялых губ, щетина на скулах – все говорило о том, что последнее время жизнь его была наполнена тревогой и волнением. Несвежие воротничок и рубашка свидетельствовали о долгой поездке. Волосы на большой красиво очерченной голове были всклокочены. Перед нами лежал человек, сраженный каким-то несчастьем.

– Что с ним, Ватсон? – спросил Холмс.

– Полное истощение сил… Возможно, от голода или переутомления, – сказал я, нащупывая нитевидный пульс{41}, там, где жизнь еще билась слабым тоненьким ручейком.

– Обратный билет до Мэклтона. Это север Англии, – Холмс достал билет из кармашка для часов на его жилете. – Сейчас еще нет двенадцати. Видно, он выехал очень рано.

Морщинистые веки нашего гостя задрожали и приоткрылись. На нас уставилась пара бессмысленных серых глаз. В следующую секунду мужчина стал неуклюже подниматься, весь красный от стыда.

– Простите меня за эту слабость, мистер Холмс. Я в последнее время вымотался. Благодарю вас. Если у вас найдется стакан молока и печенье, мне наверняка станет лучше. Я лично приехал к вам специально, чтобы быть уверенным, что вы поедете вместе со мной. Я побоялся, что никакая телеграмма не сможет убедить вас в исключительной неотложности дела.

– Как только вы полностью придете в себя…

– Я уже снова прекрасно себя чувствую. Даже не понимаю, почему это я так расклеился. Мистер Холмс, мне очень нужно, чтобы вы поехали со мной в Мэклтон ближайшим поездом.

Мой друг покачал головой.

– Мой коллега доктор Ватсон подтвердит, что сейчас мы крайне заняты. Я веду дело о документах Ферьера, потом будет суд по убийству Абергавенни, так что в настоящее время только очень важное дело может заставить меня уехать из Лондона.

– Важное? – всплеснул руками наш посетитель. – Вы что, ничего не слышали о похищении единственного сына герцога Холдернесса?

– Как! Вы имеете в виду бывшего члена кабинета министров?

– Да, да! Мы сделали все, чтобы это не попало в газеты, но во вчерашней вечерней «Глоуб»{42} появились слухи. Я думал, вы об этом уже знаете.

Холмс вытянул длинную худую руку и снял с полки том энциклопедического справочника на букву «Х».

– «Холдернесс, шестой герцог, кавалер Ордена Подвязки{43}, член Тайного совета{44}…» Ого, впечатляет! «Барон Беверли, граф Карлтонский…» Ничего себе список! «С 1900 г. лорд-наместник{45} в Хэллемшире{46}. Супруга (с 1888) – Эдит, дочь сэра Чарльза Эпплдора. Единственный ребенок и наследник – лорд Солтайр. Владеет почти 250 000 акрами земли, рудниками в Ланкашире и Уэльсе. Адрес: Карлтон-хаус-террас, Холдернесс-холл, Хэллемшир; Карстон-касл, Бангор, Уэльс. Лорд адмиралтейства{47} (1872); министр…» М-да, как видно, один из самых больших людей в нашем королевстве!

– Один из самых больших и самых богатых. Мистер Холмс, я знаю, что вы величайший профессионал и готовы работать не ради денег, однако позвольте мне сказать, что его сиятельство уже заявил, что чек на пять тысяч фунтов ожидает того, кто сообщит ему, где находится его сын, и еще тысячу он обещает тому, кто назовет имя человека, который его похитил.

– Поистине королевская щедрость, – сказал Холмс. – Ватсон, я думаю, мы все же съездим с доктором Хакстейблом на север Англии. Что ж, доктор Хакстейбл, допивайте молоко и расскажите, что произошло, когда это произошло, как это произошло и, наконец, какое отношение к этому имеет доктор Торникрофт Хакстейбл из школы «Прайери» под Мэклтоном и почему он обратился ко мне за помощью – судя по состоянию вашего подбородка – через три дня после самого события.

Наш посетитель жадно проглотил печенье и молоко, глаза его вновь наполнились светом, бледность ушла, и он с жаром приступил к подробному рассказу.

– Сначала я должен сообщить вам, джентльмены, что «Прайери» – это закрытая подготовительная школа для мальчиков. Я являюсь ее основателем и директором. Возможно, вы слышали о моей книге «Очерки о Горации». «Прайери» – несомненно, лучшая частная школа в Англии. В ней учатся отпрыски самых знатных фамилий. Лорд Леверстоук, граф Блэквотер, сэр Кэткарт Сомс – все они доверили мне своих сыновей. Однако я почувствовал, что моя карьера достигла зенита, когда три недели назад герцог Холдернесс прислал ко мне мистера Джеймса Вайлдера, своего секретаря, с известием о том, что десятилетний лорд Солтайр, его единственный сын и наследник, будет отправлен в мою школу. Разве мог я тогда предположить, что это радостное событие было предвестником величайшего несчастья в моей жизни?

Мальчика привезли первого мая, в первый день летнего семестра. Он оказался очень хорошим ребенком и довольно быстро приспособился к нашим условиям. Могу сказать вам (конечно же, подобного рода сведения не должны исходить из моих уст, но в таком деле недомолвки неуместны), что в кругу семьи он не был полностью счастлив. Ни для кого не тайна, что брак герцога не был счастливым и супруги разошлись. Герцогиня уехала на юг Франции, сына оставили в Холдернесс-холле. Случилось это совсем недавно, но мальчик был очень привязан к матери и сильно скучал по ней. Именно поэтому герцог и решил определить его в мое заведение. За две недели ребенок полностью освоился. Уверяю вас, у нас он чувствовал себя как дома и был совершенно счастлив.

Последний раз его видели вечером тринадцатого мая, то есть в этот понедельник. Его комната находится на третьем этаже, к ней примыкает большая комната, в которой живут еще двое мальчиков. Эти двое утверждают, что ничего не видели и не слышали, значит, через их комнату Солтайр уйти не мог. Окно в его комнате было открыто, и стена, на которую оно выходит, до самой земли увита плющом. Мы там все внизу осмотрели и никаких следов не нашли, но это, несомненно, единственный путь, которым он мог уйти.