Эрл Гарднер - Дело иллюзорной удачи Страница 23

– Да, сэр.

– И что тот, кто сознательно создает или показывает фальшивые письма или документы свидетелю с намерением получить от него определенные показания, виноват в преступлении?

– Да, сэр.

– И все-таки вы делали все, чтобы заставить этих двух свидетелей опознать по рисунку Коллистера Гидеона как человека, которого видели ночной сторож и мистер Керни?

– Если опознают, то да, сэр.

– Кажется, все ясно! – подытожил Гамильтон Бергер.

– Минуточку, – произнес Мейсон. – Я хотел бы задать этому свидетелю несколько вопросов.

– Уместные вопросы разрешаю, – заявил окружной прокурор.

Мейсон повернулся к Фултону:

– Фултон, вам давали указание подкупить этих свидетелей?

– Разумеется, нет!

– Запугать их?

– Нет, сэр.

– Заставить их дать ложные показания?

– Нет, сэр.

– Вы должны были просто показать этот рисунок свидетелям и спросить их, тот ли это человек?

– Ну, не совсем. Я должен был сделать все возможное, чтобы убедить их в том, что они видели именно этого человека.

– Но не подкупать их?

– Нет, сэр.

– Не заставлять их делать ложные заявления?

– Нет, сэр.

– Не запугивать их?

– Нет, сэр.

– У меня все, – сообщил Мейсон. Гамильтон Бергер вызвал Дру Керни.

– Мистер Керни, я вас попрошу рассказать о том, что произошло с вами. У вас состоялся разговор с мистером Фултоном, детективом, который только что сделал заявление?

– Да, сэр. У меня также состоялся разговор с Полом Дрейком и мистером Мейсоном.

– И вас попросили описать человека, которого вы видели выбегающим из супермаркета?

– Да, сэр.

– Вы его описали?

– Да, сэр.

– Вы опознали человека, изображенного на рисунке?

– Господи, нет!

– Расскажите мне, что случилось.

– Фултон сразу же начал говорить: «Ну, это же он, правда? Портрет совпадает с вашим описанием».

– Он продолжал настаивать, что это тот самый человек?

– Да.

– И что вы отвечали?

– Я сказал, что это не тот человек.

– И после этого вы отправились в офис Пола Дрейка?

– Да, сэр.

– И что же произошло там?

– Он отвел меня в офис Мейсона. Мейсон оказался не так настойчив, как остальные, но он тоже пытался заставить меня сказать, что я видел выбегающим из супермаркета именно парня, изображенного на рисунке.

– И вы это сделали?

– Нет, но через некоторое время, наслушавшись их разговоров, я засомневался и сказал, что в глазах есть что-то знакомое, а вот рот совсем не похож. Если честно, они так задурили мне голову, что я уже не помню, как выглядело лицо, которое я видел, и как выглядит портрет!

– Вы чувствуете, что больше не можете быть надежным свидетелем?

– Именно так.

– Это все, – заявил Гамильтон Бергер.

– Минуточку, – попросил Мейсон. – У меня есть несколько вопросов.

– Не думаю, что я позволю вам допрашивать этого свидетеля, мистер Мейсон, – возразил окружной прокурор.

– Не поймите меня превратно, – взмолился вдруг Керни. – Я не намерен никого обвинять в каком-либо преступлении. Просто хочу сказать, что в моей памяти все перепуталось из-за предположений, которые они делали, вот и все.

– Вот так, – подытожил Бергер. – Ситуация проясняется. При дальнейшем расследовании этого дела на показания данного свидетеля рассчитывать больше не приходится. Когда мы найдем настоящего преступника и этот свидетель столкнется с человеком, который действительно совершил преступление, на перекрестном допросе ему придется заявить, что раньше ему пришлось сделать заявления, опровергающие первоначальное опознание, из-за неуместных наущений Перри Мейсона и его служащих.

– Почти на каждом процессе свидетели сначала дают полиции противоречивые описания, – заметил адвокат. – Потом делают задний ход, и, когда, в конце концов, идентифицируют преступника – это скорее всего уже вторичная идентификация. Поэтому полиция часто относится к идентификации путем опознания как к «пробной» идентификации.

– Ничего подобного, – возразил Гамильтон Бергер. – Суть нарушения, насколько я понимаю, в том, что свидетеля пытались заставить дать ложные показания.

– Никто не заставлял свидетеля давать ложные показания, – возразил Мейсон. – Вы хотите сказать, что давили на его сознание?

– Это одно и то же, – буркнул окружной прокурор.

– На суде увидим, так ли это, – парировал Мейсон.

Гамильтон Бергер проговорил:

– Я не намерен ни продолжать этот допрос, ни записывать все в протокол.

И снова выступил Мейсон:

– Полиция обычно показывает свидетелю и словесные портреты, и фотографии, а потом, дав ему возможность рассмотреть подозреваемого в самых различных ракурсах, свидетелю предлагают посмотреть на нескольких людей, в числе которых есть и подозреваемый.

– Довольно! – прервал его Гамильтон Бергер. – Мы здесь не для того, чтобы обсуждать методы полиции.

– А я для того, – возразил Мейсон.

– А я нет! – рявкнул окружной прокурор. – Слушание закончено! Что касается этого Детективного агентства, я подам жалобу властям на неуместные действия частного детектива, а также подам жалобу на ваши действия в дисциплинарный отдел Ассоциации адвокатов.

– Речь идет о двух статьях Уголовного кодекса, господин окружной прокурор! – снова выступил Мейсон. – Если вы считаете, что имеет место нарушение Уголовного кодекса, что ж, выпишите ордер на мой арест и передайте меня суду присяжных. Там я подвергну этих свидетелей перекрестному допросу, а вы этого сделать не сможете. Тогда посмотрим, чья возьмет.

– Именно это я и собираюсь сделать, – подтвердил Гамильтон Бергер.

– Что ж, дерзайте! – откликнулся Мейсон. С этими словами он встал и величавой походкой вышел из комнаты.

Глава 18

Перри Мейсон ждал в гостиной дома 2420 по Брайдамур-авеню.

К нему вышла миссис Хорас Уоррен. Она явно пребывала в подавленном настроении, но глаза ее были сухими.

Поздоровавшись, адвокат произнес:

– Возможно, у нас не очень много времени. Я прошу, чтобы вы мне подробно рассказали, что случилось. Я хочу, чтобы вы поведали мне о вашей связи с Коллистером Гидеоном и сообщили, что произошло, когда вы вошли в этот заброшенный магазин. Выкладывайте все, ничего не утаивайте.

– Это убьет меня, – ответила она. – Если все станет известно, я больше никогда не смогу посмотреть в глаза Хорасу.

– Не глупите, – посоветовал Мейсон. – Хорас вам верит.

– После этого не будет.

– Он вам верит, – повторил адвокат. – Он все знал о вас еще до вашей женитьбы.

У миссис Уоррен расширились глаза.

– О чем знал?

– О том, что вас судили и оправдали, о вашей связи с Коллистером Гидеоном.

– Он знал и об этом?

– Да.

– Ради бога, откуда?

– Он поручил Джадсону Олни слетать в Нью-Йорк и выяснить все о вашем прошлом. Видите ли, когда Хорас понял, что влюбляется в вас, он почувствовал, что вы что-то скрываете о вашем прошлом, и решил выяснить, что же именно вы скрываете.

– И он никогда ни словом не обмолвился об этом!

– Он думал, что вы будете чувствовать себя лучше, если ваша тайна останется тайной.

– А вы не пытаетесь меня успокоить, мистер Мейсон?

– Я говорю вам правду.

– Ах, это удивительный, удивительный человек! – воскликнула она со слезами на глазах.

– Перестаньте, – посоветовал ей Мейсон. – У вас нет времени на слезы, у вас нет времени на то, чтобы жалеть себя.

– Я не жалею себя, я думаю о Хорасе, о том, какой он замечательный человек.

– Хорошо, – согласился адвокат. – Он замечательный. А теперь излагайте мне факты. Это единственное, чем вы можете сейчас ему помочь.

– Я всегда чувствовала себя морально обязанной вернуть Коллистеру сорок семь тысяч долларов, – начала миссис Уоррен.

– Вы хранили эти деньги для него?

– Господи, нет!

– Так что же все-таки произошло?

– У него возникло подозрение, что им заинтересовались власти. Он испугался, что полиция может неожиданно нагрянуть к нему. В банке на его счете лежало сорок семь тысяч долларов. Гидеон снял их со счета и спрятал в сейф. Хотел, чтобы в случае возникших неприятностей я сохранила их для него. Но я побоялась это делать. Я знала, что в работе фирмы были некоторые нарушения, но уважала мистера Гидеона. Я считала его самым удивительным, ловким бизнесменом, неординарной личностью… мне никогда даже в голову не приходило, что его могут арестовать… Итак, он положил в сейф сорок семь тысяч долларов и попросил меня взять их надежно спрятать. Я этого не сделала. А ночью в офис проникли воры, нашли код замка сейфа и украли сорок семь тысяч долларов.

– Если бы они оказались в сейфе на момент ареста, полиция конфисковала бы их, как наличные средства, спрятанные для ухода от налогов, – заметил Мейсон.

– Это было бы довольно сложно доказать, но, как бы то ни было, из-за трусости я не выполнила указание, которое он мне дал. В результате Гидеон потерял все шансы получить хоть часть этих сорока семи тысяч долларов.