Эрл Гарднер - Дело о дневнике загорающей Страница 23

– Благодарю вас, – холодно сказал Мейсон.

– Итак, приступим! Вам была вручена повестка, предписывающая иметь при себе наличные деньги в любом виде, заплаченные вам некоей Арлен Дюваль. С тем чтобы в дальнейшем между нами все было ясно, я прежде всего спрашиваю, мистер Мейсон, знакомы ли вы с Арлен Дюваль?

– Да, знаком.

– Она – ваш клиент?

– Некоторым образом.

– Чем вы можете объяснить ваше уклонение от прямого ответа?

– Потому что моя работа на нее определенным образом обусловлена.

– Обусловлена каким-либо исключением?

– Да.

– И каково же это исключение?

– Проводя свое расследование, я пришел к выводу, что если только она виновна в преступлении, не важно, в каком качестве – активного участника или же сообщника, помогавшего до совершения преступления или после него, то я оставляю за собой право односторонне прервать наши отношения адвоката и клиента и использовать любую имеющуюся у меня на руках информацию во благо правосудия.

– Как это благородно с вашей стороны, – съязвил Бергер.

– Простите, но, мне кажется, я не давал повода для сарказма, – спокойно заметил Мейсон, – по сути дела – это элементарная осторожность.

– Вы уверены, что договорились с ней об этом?

– Конечно.

– И это было, когда она в первый раз наняла вас?

– Да.

– А может быть, это был уговор, которого вы с ней достигли совсем недавно, уже после того, как получили повестку о вызове сюда для дачи показаний Большому совету с тем, чтобы обеспечить себе такое положение, при котором ваши действия можно будет легально обелить?

– Я уже ответил, когда мы с ней договорились, – парировал Мейсон. – Если у вас имеются вопросы, задавайте. А если вы вызвали меня для того, чтобы я выслушивал ваши измышления об оправдании каких-то моих действий, тогда увольте. Вы сами юрист и знаете, как следует задавать вопросы, а как этого делать нельзя. Итак, я жду настоящих вопросов.

– Я бы просил вас не указывать, как нужно и можно трактовать закон, – вскипел Гамильтон Бергер. Лицо у него раскраснелось.

– Но кто-то же должен. – Мейсон был спокоен. – Впрочем, это нас никуда не приведет. Я – человек занятой, вы – тоже. Уважаемые заседатели тратят свое личное время, чтобы исполнить общественный долг, так что прошу вас – начнем слушание.

– Отлично! – Гамильтон Бергер говорил по-прежнему сердито и возбужденно. – Давайте же выясним, как вам заплатила Арлен Дюваль. Она ведь платила вам деньги, не так ли?

– Нет.

– Что, ни единого цента?

– Здесь возникает вопрос факта и доказательства. Я записал на счет Арлен Дюваль тысячу пятьсот долларов, это верно, и у меня есть все основания полагать, что деньги получены от нее, но, строго говоря, мне она их не платила.

– Как же вы их тогда получили?

– Одна тысяча пятьсот долларов, о которых я сейчас говорю, – Мейсон произнес это медленно, четко расставляя слова, чтобы ведущий протокол заседания судебный стенограф точно все записал, – пришли ко мне сегодня утром по почте и в конверте, адрес на котором был отпечатан на машинке. Внутри также имелась написанная от руки записка, и я полагаю, что записка эта была написана Арлен Дюваль, поскольку на ней имеется подпись.

– Что было в конверте?

– Две денежные купюры. Одна – в пятьсот, другая – в тысячу долларов.

Гамильтон Бергер невольно удивился:

– Не хотите ли вы сказать, что вышеупомянутая молодая женщина послала вам по почте два банкнота – один в пятьсот, а второй – в тысячу долларов?

– Именно это я и хочу сказать.

– И откуда, по-вашему, она взяла такие деньги? – Сдержать едкий сарказм для Бергера было выше его сил.

– Вы желаете допросить меня перед Большим советом о том, какие мысли у меня на этот счет? – вопросом на вопрос ответил Мейсон.

– Ладно, мой вопрос: где, по ее словам, она взяла эти деньги?

– Этот вопрос не обсуждался нами. Как я вам уже говорил, я не виделся с клиентом со вчерашнего дня. Это письмо я получил по почте сегодня утром.

– Во сколько сегодня утром?

– За несколько минут до того, как пришел сюда. Это объясняет, почему в данный момент деньги со мной. В моем офисе заведено, что каждый полученный мною наличными доллар я кладу на счет в банке, а потом, по мере необходимости, снимаю деньги в форме чека.

– И я допускаю как само собой разумеющееся то, – сказал Гамильтон Бергер, – что человек в вашем положении, занимающийся подобного рода деятельностью, принимает все меры к тому, чтобы не быть уличенным в уклонении от уплаты налогов.

Мейсон как бы нечаянно зевнул.

– Где эти два банкнота – в пятьсот и в тысячу долларов?

Перри Мейсон достал их из «дипломата» и протянул Бергеру. Тот списал номера, передал бумагу помощнику и послал его с нею куда-то. Затем обратился к членам Большого совета присяжных:

– Я попросил проверить номера, это недолго. Посмотрим, не проходят ли они где-нибудь еще.

После этого Гамильтон Бергер задал Мейсону следующий вопрос:

– Знали ли вы при жизни Джордана Л. Балларда?

– Да.

– Когда вы его в последний раз видели?

– Вчера вечером.

– Вы приезжали к мистеру Балларду на работу? Я имею в виду суперавтозаправочную станцию на углу улиц Десятой и Флоссман.

– Да.

– И вы там с ним встретились?

– Да.

– Знали ли вы его раньше?

– Нет.

– То есть вчера вечером вы с ним виделись впервые, правильно?

– Правильно.

– Вы вызвались отвезти его домой?

– Он спросил меня, не могу ли я его подвезти.

– Вы согласились?

– Да.

– И вы довезли его до дома?

– Да.

– Он не сказал, почему он хотел, чтобы вы его отвезли до дома?

– Сказал, что его машина в ремонте.

– Когда вы приехали к бунгало, в котором он жил, не заметили ли вы перед домом, или на подъездной дорожке, или в гараже другого автомобиля?

– Нет, не заметил.

– На своей машине вы въехали в гараж или на подъездную дорожку?

– На подъездную дорожку.

– А почему вы не припарковались на обочине?

– Я уже собирался развернуться и поехать обратно по этой же улице, но Баллард предложил свернуть на подъездную дорожку и доехать до дверей.

– Поступая таким образом, вы имели возможность оказаться у передней двери гораздо ближе, чем если бы припарковались у тротуара, так?

– Да, намного ближе.

– Как близко, не можете сказать?

– Почему же… я бы сказал, что, когда мы остановились, до передней двери оставалось порядка десяти-двенадцати футов.

– Говоря это, имеете ли вы в виду, что правая сторона автомобиля была ближе к передней двери, чем левая?

– Да.

– Когда вы вышли из машины, то вам пришлось ее обходить для того, чтобы попасть в дом? Вам нужно было ее обходить?

– Необязательно. Легче было проскользнуть по переднему сиденью и выйти через правую дверцу.

– Баллард сидел справа от вас?

– Естественно. Машину вел я.

– Он выбрался из машины первым?

– Да.

– А вы что сделали?

– Затем я скользнул по сиденью и вышел через правую дверцу.

– Вслед за Баллардом?

– Ну конечно. Не стал же я через него карабкаться!

– Шутливый тон здесь ни к чему, мистер Мейсон. Мы всего-навсего хотим знать, что произошло.

– Я говорю вам, что произошло.

– Вы вошли в дом вместе с Баллардом?

– Да.

– А сейчас, – Гамильтон Бергер многозначительно поднял указательный палец и направил его на Мейсона, – ответьте, говорили ли вы вашей клиентке Арлен Дюваль, что собираетесь повидаться с Баллардом? Отвечайте!

– Я ей этого не говорил.

– Вы не договаривались с ней встретиться у дома Балларда?

– Нет.

– И вы ей не говорили, что попытаетесь попробовать убедить Балларда, чтобы он позволил вам подвезти его до дома?

– Нет.

Гамильтон Бергер скривил губы.

– После того как вы вошли в дом и мистер Баллард провел вас в комнату, вы, воспользовавшись случаем, подошли к окну и, частично опустив роликовую штору на окне, подали кому-то условный сигнал, не так ли?

– Нет. Сигнала я не подавал.

– Вы отрицаете это?

– Отрицаю.

– Вы подавали условный сигнал Арлен Дюваль, разве это не правда?

– Нет.

– Но вы кому-то сигналили?

Мейсон не ответил.

– Вы это отрицаете? – переспросил Бергер. – Вы смеете отрицать то, что вы кому-то сигналили?

– Да, я это отрицаю.

На какое-то мгновение Гамильтон Бергер замешкался.

– Мистер Мейсон, я хочу предупредить вас, что в нашем распоряжении имеются некоторые доказательства, на основании которых, учитывая ваши последние ответы, я могу заявить, что вы лжесвидетельствуете. Дабы избежать недопониманий, кое-какие свои вопросы я хотел бы повторить.

– Не нужно меня больше ничего спрашивать о доме Балларда. Я ответил на ваши вопросы и не намерен позволить вам запугивать себя. Вы спросили, что хотели. Вы сказали, что в моих ответах содержится лжесвидетельство. А я говорю, что это ваше заявление – ложное допущение. Я находился в доме Балларда всего лишь несколько минут.