Ловушка - Джек Тодд Страница 23

— Мам, пап! — кричит Эшли, выбегая за дверь. — Стойте! Куда вы? Там опасно!

— Не стоит здесь оставаться, — говорит им доктор Харт, когда тоже встает с дивана. — Они могут вернуться, и как знать, что тогда случится.

Лили послушно шагает за ним, крепко стискивая руку Александра в своей. Кольца неприятно царапают кожу.

Когда они добираются до холла, то не видят ни Стефана, ни Джессики. Посреди помещения уродливой кучей валяется когда-то красивый бюст одного из основателей семьи Стоун — тот разбился вдребезги, разлетевшись по полу светлой гипсовой крошкой. Ковер на лестнице сбит и перекошен, двери в столовую и коридор открыты нараспашку. Открыта даже парадная дверь.

— Подло это, — констатирует доктор Харт и удобнее перехватывает ружье. — Они пытаются запутать нас. Или на острове действительно есть кто-то ещё.

— Конечно есть! — голос Эшли хрипит от криков, она судорожно поглядывает на открытые двери и в конце концов бросается в коридор. — Я их одних не оставлю!

Глядя ей вслед, Лили гадает, безопасно ли здесь оставаться. Спаситель не тронет её — она уверена. Так говорил Александр. Но ружье — ружье это совсем другой разговор. Каждый раз, поглядывая на него, она представляет, как доктор Харт поворачивается к ней и нажимает на курок.

Быстро. Легко. Безжалостно.

— Не хочу оставлять Эшли в одиночестве, — в конце концов говорит Лили. — Мы пойдём за ней.

— Останавливать не стану, — кивает он. — Но ружье останется при мне.

***

Стефан и Джессика в спешке выбегают на задний двор. Делают круг и вновь возвращаются в поместье — намеренно путают следы, оставляют мокрые отпечатки обуви на лестнице, буквально запираются в отцовском кабинете. Здесь до сих пор стоят запахи книжной пыли и чернил. Это единственное место в доме, где не ощущается назойливого запаха спиртовой настойки болиголова.

— Зачем? — запыхавшись, спрашивает Джессика. — Эшли же так и осталась там…

— Кто, по-твоему, уронил бюст, когда мы все сидели в гостиной? — он сам быстро восстанавливает дыхание, и его голос звучит с привычной уверенностью. — На острове действительно есть кто-то ещё. Я видел на полу мокрые следы — никто из нас не поднимался на второй этаж с тех пор, как мы обнаружили тела Кроуфорда и Джареда.

— Ты хочешь сказать, что мы заперлись на одном этаже с убийцей?!

— Я хочу отвлечь его внимание. Ты же сама сказала — Эшли осталась там. Если Харт не убийца, то с ним, вооруженным отцовским ружьем, она в большей безопасности.

— Ох, Стефан, ты совсем не знаешь нашу дочь, — выдыхает Джессика, и в её голосе он слышит нервозность на грани истерики. — Она бросится искать нас, и никакое ружье её не остановит.

Впервые в своей жизни Стефан оказался в подобной ситуации. Нет, он сталкивался с жизненными трудностями, — несколько раз едва не потерял собственное дело, а когда-то в детстве считал трудностями вражду с братом и строгое отцовское воспитание, — но назвать сложившуюся на Хемлок Айленд ситуацию трудностью у него язык не поворачивается. Это катастрофа. Какой-то сумасшедший пробрался на остров и одного за другим уничтожает их.

Или нет. Его единственная зацепка — упавший в холле бюст, а про следы он упомянул только ради того, чтобы успокоить жену. Сколько раз они ходили туда-сюда утром? Никто не считал. На улице сейчас прохладно, из прислуги никого не осталось — эти следы могли просто не высохнуть.

Он обреченно выдыхает.

— Знаешь, дорогая, я не романтик, — с кривой усмешкой произносит Стефан. — Но самое время сказать тебе о том, что о лучшей жене я не мог и мечтать. А ведь когда мы только встретились, я был уверен, что никогда тебя не полюблю. Ты казалась мне такой глупой и заносчивой.

В нём говорит страх — за себя, за жену, за дочь. И кажется, что лучшего времени уже не будет. Если всё сложится наихудшим образом, если вдруг они станут следующими, то пусть Джессика знает. Когда-то он должен был признаться.

Стефан нервно посмеивается.

— А то я этого не видела, — а вот Джессика откровенно смеётся, но он знает, что нервничает она не меньше. — У тебя на лице было написано, что брак тебе навязал отец, а сам бы ты с удовольствием ещё пару лет бегал бы за каждой юбкой. А ты и бегал! Но я не дура, Стефан, я знала, что мне лучше помалкивать и держать своё недовольство при себе. В конце концов, ты оказался куда лучшим человеком, чем я себе представляла.

Ему хочется крепко обнять её, прижать к себе и не отпускать, пока шторм за окном не стихнет, но он лишь довольно улыбается. Отец знал, что делал, когда выбирал им с Кроуфордом невест. Не иначе как внутреннее чутье сработало.

Молния бьёт прямо во двор. Дом едва не содрогается от новых раскатов грома.

— Мне страшно, Стеф, — шепчет Джессика, когда обнимает его.

— Я знаю, — он поглаживает жену по спине. — Мы справимся, дорогая. Обязательно справимся.

Дверь, ведущая из кабинета в примыкающую к нему библиотеку, с грохотом распахивается. Стефан не успевает ни развернуться, ни посмотреть, кто именно стоит за дверью, но успевает услышать приглушенный звук выстрела.

Спина под лопатками горит от боли. Джессика пронзительно кричит. Наверняка она видит того, кто стрелял. Второй выстрел приходится ей в голову — он замечает, как дробь пронзает и разрывает на части ткани. Обнажаются кости, отвратительные ошметки летят в стороны — на пол, на стену, на лицо. Он с ужасом всматривается в окровавленную, уродливую плоть. Ещё мгновение назад он видел на её месте взволнованное, но такое прекрасное лицо своей жены.

Пахнет болиголовом и водорослями.

Третий выстрел обрывает его жизнь раньше, чем он успевает повернуться и взглянуть преступнику в глаза.

***

Эшли обежала весь первый этаж, заглянула в каждую комнату — посмотрела на кухне, в столовой, проверила комнату слуг, но своих родителей так и не нашла. Выходила даже на улицу: взглянула на темнеющий вдалеке пирс с крыльца, но рассмотреть вышло лишь плотную стену дождя.

Когда она поднимается на второй этаж, то замечает мокрые следы на паркете и бежит быстрее. Ещё быстрее. Едва не спотыкается у кабинета дедушки — здесь следы обрываются. Дрожащими руками она поворачивает ручку двери. Медленно, осторожно, словно боится того, что может там увидеть.

Её туфли испачканы в крови, но этого она не замечает.

— Мама! — с надрывом кричит Эшли и бросается вперёд, когда наконец открывает дверь. — Папа!

Падает на пол рядом с их телами, тянется к ним и тут же отворачивается. Она понимает,