Друг вице-короля, или Король мошенников - Гай Ньюэлл Бусби Страница 23

Карн послушно открыл семидесятую страницу и провел пальцем вдоль первого столбца. Буква была “Б”, но восьмое слово не навело его ни на какие мысли. Тогда он открыл семьдесят восьмую страницу и в первой же колонке обнаружил слово “бомба”. Немедленно Карн стал воплощенная энергия и рвение. Конец телеграммы гласил “один — двадцать — девять”, хотя было видно, что на странице едва ли наберется сотня слов. Карн пришел к единственному выводу: что “один” означает номер столбца, а “двадцать девять” — номер слова.

Карн положил энциклопедию на стол и достал телеграмму.

Почти дрожа от волнения, он принялся считать. Разумеется, двадцать девятым словом оказалась “бомба” — совпадение, мягко говоря, необычное. Если предположить, что он не ошибся, разгадать содержание телеграммы стало проще простого. Карн перевернул листок и на обратной стороне записал текст послания — как его следовало понимать. Он получил следующее: “Из-за молчания О’Грэди общество в Чикаго заволновалось. Два человека — первый и последний — или, иными словами, главы общества — собираются что-то предпринять (шестнадцать-четырнадцать) сегодня, с пятьюдесятью “кусками” чего-то, поэтому приготовьте бомбы”.

Оставалось лишь выяснить, что такое “шестнадцать-четырнадцать”.

Карн вновь вернулся к словарю и принялся искать шестнадцатое слово на четырнадцатой странице. Он обнаружил “алкагест” и недоуменно пожал плечами, после чего прибег к обратному способу и нашел четырнадцатое слово на шестнадцатой странице, но результат получился еще более обескураживающим. Хотя словарь оказал ему существенную помощь, больше он, несомненно, ничем не мог быть полезен. Карн безуспешно ломал голову. Он вытащил календарь, но даты не сходились. Тогда он записал на листе бумаги буквы алфавита и напротив каждой поставил порядковый номер. Шестнадцатой буквой оказалась О, четырнадцатой — М. Они обозначали два разных слова или были первой и последней буквами одного? И в любом случае — какого? Карну пришли в голову “объем” и “окоем” — и, наконец, “отплываем”. Первые два варианта, казалось, вели в тупик, но третий кое-что подсказывал. Оставалось понять, какое место это слово занимало в телеграмме. Карн взял карандаш и рискнул.

“Из-за молчания О’Грэди общество в Чикаго заволновалось. Два человека — первый и последний — или, иными словами, главы общества — отплываем сегодня, с пятьюдесятью “кусками” чего-то, вероятно фунтов или долларов, поэтому приготовьте бомбы. Нерон”.

Карн не сомневался, что наконец дошел до сути. Или это было необычайное совпадение, или он нашел ответ. Если только он не ошибся, не оставалось никаких сомнений, что по чистой случайности в его руках оказались нити одного из крупнейших фенианских заговоров[21]. Карн вспомнил, что в Лондоне собралась половина коронованных особ Европы — а вторая половина прислала представителей. Вряд ли врагам закона и порядка когда-либо вторично представится такая возможность нанести удар правительству и обществу в целом. И как же поступить? Сообщить полиции и, таким образом, ввязаться в расследование? Нет, он еще не сошел с ума. Значит, все бросить, как он и намеревался с самого сначала? Или же взять дело в собственные руки, вызволить старика отца из неприятностей, перехитрить фениев и прикарманить пятьдесят “кусков”, упомянутые в телеграмме? Последнее особенно понравилось Карну. Но он знал, что, прежде чем приняться за работу, нужно проверить факты. Что подразумевалось под пятьюдесятью “кусками” — деньги или что-то еще? Если деньги, то фунты или доллары? Разница была существенной — впрочем, если он сумеет выработать безопасный план, то будет с лихвой вознагражден за риск. Карн решил, не тратя времени, увидеться с миссис Джефрис. Поэтому после завтрака он послал молодой ирландке записку, прося непременно прийти в двенадцать.

Утверждают, что пунктуальность не входит в число добродетелей той половины человечества, к которой принадлежала злополучная миссис Джефрис, но часы на каминной полке Климо едва успели пробить полдень, как гостья появилась. Детектив немедленно попросил ее сесть.

— Миссис Джефрис, — начал он строгим официальным тоном, — я с прискорбием должен сообщить, что вчера, явившись сюда за советом, вы обманули меня. Отчего вы скрыли, что ваш отец связан с фениями, единственная цель которых — уничтожение закона и порядка в нашей стране?

Вопрос явно застал женщину врасплох. Она смертельно побледнела; на мгновение Климо показалось, что сейчас посетительница упадет в обморок. Но невероятным усилием воли миссис Джефрис собралась с духом и взглянула на своего обвинителя.

— Вы не имеете никакого права так говорить, — заявила она. — Мой отец…

— Прошу прощения, — негромко перебил Климо, — но я располагаю сведениями, которые позволяют понять, кто он такой. Если вы скажете правду, возможно, я возьмусь за ваше дело и помогу спасти жизнь мистера О’Грэди, но если вы откажетесь, его арестуют до истечения суток, как бы он ни был болен. И тогда ничто на свете не спасет вашего отца от заслуженной кары. Что вы предпочтете?

— Я все расскажу, — быстро произнесла миссис Джефрис. — Мне так и следовало поступить с самого начала, но вы, несомненно, понимаете, отчего я не решилась. Мой отец уже давно раскаивается в своих поступках, но до сих пор он ничего не мог поделать. Он был слишком ценен для заговорщиков, и они не позволили бы ему ускользнуть. Прежние друзья требовали помощи вновь и вновь — в конце концов он слег от тревоги и от угрызений совести.

— Признавшись честно, вы выбрали наилучший путь. Теперь я буду задавать вопросы, а вы отвечайте. Во-первых, где находится штаб-квартира общества?

— В Чикаго.

— Я так и думал. Можете ли вы назвать имена главарей?

— В обществе много членов, и я не знаю, кто из них самый главный.

— Но наверняка должны быть люди, которые значительнее остальных. Не знаете ли вы, кто фигурирует в телеграмме под названиями Альфа и Омега?

— Я могу лишь предположить, — после секундного колебания ответила женщина, — что это джентльмены, которые чаще всего у нас бывали, — Магвайр и Руни.

— Вы можете описать их? Еще лучше, если у вас есть фотографии.

— У меня есть фотография мистера Руни, сделанная в прошлом году.

— Пришлите ее, как только вернетесь домой, — велел Климо. — А теперь как можно подробнее опишите того, другого, — мистера Магвайра.

Миссис Джефрис ненадолго задумалась, прежде чем начать.

— Высокий, не меньше шести футов, — наконец сказала она, — рыжеволосый, широкоплечий, с бледно-голубыми глазами, левый слегка косит. Несмотря на долгое пребывание в Америке, говорит с отчетливым акцентом. Я знаю, что оба — отчаянные головорезы, и если они приедут в Англию, то да хранит Бог нас всех. Мистер Климо,