Филлис Джеймс - Саван для соловья Страница 24

— И это действительно большие деньги? Девушка невозмутимо ответила:

— По-моему, около шестнадцати тысяч фунтов. Эти деньги она получила от страховки родителей.

Она криво усмехнулась:

— Как видите, старший инспектор, вполне приличная сумма. Думаю, это будет расценено как вполне подходящий мотив, не так ли? Ведь теперь мы сможем установить центральное отопление в доме моего жениха, священника. И если вы увидите его дом — двенадцать комнат, которые почти все выходят окнами на север или на восток, — вы решите, что у меня был очень основательный повод для убийства.

3

Сестра Рольф и сестра Гиринг со студентками ждали в библиотеке; они перешли сюда из сестринской гостиной, чтобы занять время ожидания чтением и опросом. Сколько девушек на самом деле занимались работой, было неизвестно, но вся сцена выглядела довольно мирно и деловито. Девушки сидели за столами с раскрытыми учебниками и казались совершенно поглощенными занятиями. Сестра Рольф и сестра Гиринг, словно подчеркивая свое старшинство и солидарность, удалились на диван перед камином, где и уселись бок о бок. Сестра Рольф отмечала зеленым карандашом ошибки в упражнениях своих учениц, поднимая тетради из стопки на полу у своих ног. Сестра Гиринг якобы набрасывала тезисы своей очередной лекции, но, казалось, не могла оторвать взгляда от решительных черканий своей коллеги.

Дверь открылась, впустив вернувшуюся с допроса Мадлен Гудейл. Не говоря ни слова, она заняла свое место за столом, взяла ручку и возобновила занятия.

Сестра Гиринг прошептала:

— Гудейл кажется довольно спокойной. Это странно, принимая во внимание, что она была ближайшей подругой Фоллон.

Не поднимая глаз, сестра Рольф сухо сказала:

— На самом деле она не очень любила Фоллон. Гудейл не слишком богата эмоционально, и я думаю, весь запас своих чувств она тратит на этого исключительно скучного человека, за которого решила выйти замуж.

— Зато у него весьма приятная внешность. Если бы меня спросили, я бы сказала, что Гудейл повезло, что она его подцепила.

Но на самом деле эта тема не слишком интересовала сестру Гиринг, и она не стала дальше развивать ее. Через минуту она раздраженно заметила:

— Почему это полиция больше никого не вызывает?

— Еще вызовут. — Сестра Рольф прибавила к образовавшейся рядом с ней стопке тетрадей еще одну, обернутую в либеральный зеленый цвет. — Вероятно, они еще обсуждают сведения, полученные от Гудейл.

— Они должны были сначала поговорить с нами. В конце концов, мы же здесь старшие сестры. Матроне следовало объяснить им это. И почему здесь нет Брамфет? Не понимаю, почему с ней нужно церемониться.

Сестра Рольф сказала:

— Она слишком занята. Сейчас еще несколько девушек со второго курса слегли с гриппом. Она послала с привратником мистеру Делглишу что-то вроде отчета, в котором описала все, что делала вчера вечером. Я встретила привратника, когда он принес его. Он спросил у меня, где можно найти джентльмена из Скотленд-Ярда.

Сестра Гиринг недовольно возразила:

— Все это так, но она должна быть здесь. Бог видит, что мы тоже очень заняты! Брамфет живет в Найтингейл-Хаус, так что у нее было столько же возможностей убить Фоллон, как и у любого другого.

Сестра Рольф тихо сказала:

— У нее этих возможностей было больше.

— Что вы хотите этим сказать?

Резкий голос сестры Гиринг заставил одну из двойняшек удивленно поднять голову.

— Фоллон была в ее полной власти, когда прошедшие десять дней лежала в лазарете.

— Но ие думаете же вы… Брамфет не могла бы!

— Вот именно, — холодно сказала сестра Рольф. — Тогда зачем же делать глупые и безответственные замечания?

Наступила тишина, прерываемая только шуршанием бумаги и тихим шипением газа. Сестра Гиринг беспокойно заерзала.

— Полагаю, если Брамфет потеряла двух дополнительных помощников из-за болезни, она настояла бы на том, чтобы ей выделили девушек из этого блока. Она положила глаз на двойняшек Бэрт, насколько мне известно.

— Тогда ей не повезло. В этой группе и так прерваны занятия. В конце концов, это их последний семестр перед экзаменами. Матрона больше не позволит им пропускать занятия.

— Я не была бы так уверена. Помните, что речь идет о Брамфет. Обычно Матрона ни в чем ей не отказывает. Хотя интересно, что ходят слухи, как будто в этом году они не собираются вместе проводить отпуск. Одна из помощников фармацевта узнала от секретаря Матроны, что Матрона планирует одна уехать на машине в Ирландию.

Господи, подумала сестра Рольф, можно ли здесь хоть что-нибудь удержать в тайне? Но ничего не сказала, только слегка отодвинулась от беспокойной коллеги.

В эту минуту на стене зазвонил телефон. Сестра Гиринг вскочила и подбежала взять трубку. Она повернулась к остальным со сморщенным от разочарования лицом:

— Это был сержант Мастерсон. Старший инспектор Делглиш следующими хотел бы видеть сестер Бэрт. Он уже перебрался в гостиную для посетителей на нашем этаже.

Молча и без малейших признаков волнения сестры Бэрт закрыли учебники и направились к двери.

4

Полчаса спустя сержант Мастерсон готовил кофе. При гостиной для посетителей в большой нише была устроена миниатюрная кухонька, где имелись раковина и буфет, на котором стояла газовая плитка на две конфорки. Буфет очистили от разных вещей, оставив только четыре большие кружки, банки с сахаром и с чаем, коробку бисквитов, большой керамический кувшин и ситечко и три прозрачных пакета со свежемолотым кофе. Рядом с раковиной стояли две бутылки молока. Сверху отчетливо вырисовывался слой сливок, но сержант Мастерсон, сняв с одной из бутылок крышечку, с подозрением понюхал молоко, прежде чем вскипятить немного в кастрюле. Он согрел кувшин горячей водой из-под крана, тщательно вытер его висевшим рядом с раковиной кухонным полотенцем, положил туда щедрую дозу кофе и стал ждать, пока закипит чайник. Он был доволен тем, как все здесь устроили. Если уж полиции приходится работать в Найтингейл-Хаус, то эта комната была удобной и уютной, а кофе оказался неожиданным подарком, которым они обязаны Полу Хадсону. Секретарь больницы показался ему человеком энергичным и обладающим воображением. Вряд ли его работу можно считать легкой. Жизнь этого бедняги не назовешь сладкой, когда с двух сторон его прижимают эти два старых дуралея, Кили и Гроут, да еще эта властная старая дева Матрона.

Он старательно процедил готовый кофе через ситечко и отнес чашку своему шефу. Они сидели и пили кофе вдвоем, поглядывая на шторы, которые трепал пробивающийся сквозь щели в рамах ветер. Оба терпеть не могли плохую стряпню и растворимый кофе, и Мастерсон подумал, что у них никогда не было так много общего, как в те минуты, когда они вместе обедали, проклиная дурное качество еды в столовых, или, как сейчас, наслаждались хорошим кофе. Делглиш обхватил большую кружку руками и думал, что для деятельной и сообразительной Мэри Тейлор было естественно, что она догадалась обеспечить их запасом превосходного кофе. Не скажешь, чтобы ей легко приходилось. Эта парочка бездельников, Кили и Гроут, абсолютно ни в чем не способна ей помочь, а Пол Хадсон слишком молод, чтобы она могла на него положиться.

Спустя некоторое время — несколько минут они благоговейно отпивали по глотку кофе — Мастерсон заявил:

— Я бы сказал, сэр, что этот допрос неудовлетворителен.

— Вы про двойняшек Бэрт? Да, должен заметить, я рассчитывал на нечто более интересное, ведь именно они проводили эту фатальную процедуру кормления; они заметили таинственное возвращение Джозефины Фоллон в Найтингейл-Хаус; они встретили сестру Брамфет расхаживающей по коридору ранним утром. Но все это мы уже знали. И ничего нового не выяснили.

Делглиш задумался о двух сестрах. Когда они появились, Мастерсон притащил второе кресло, и они уселись рядышком, чинно сложив испещренные веснушками руки на коленях, скромно скрестив ноги, одинаковые, как две капли воды. Их вежливые, дружные ответы на его вопросы, с легкой картавостью жителей Северной Англии, были так же приятны для слуха, как для глаз — их сияющие здоровьем лица. Двойняшки Бэрт понравились ему. Конечно, в их лице он мог иметь дело с опытными преступницами. Все можно допустить. Они имели прекрасную возможность отравить молоко, которое вливали Хитер Пирс, и так же, как и любой другой обитатель Найтингейл-Хаус, могли бросить яд в напиток Джозефины Фоллон. Вместе с тем они вели себя с ним совершенно непринужденно, порой даже казалось, что они скучают, поскольку им приходилось повторять свой рассказ, но совершенно не выглядели испуганными или встревоженными. Время от времени они поглядывали на него с небольшим беспокойством, как будто он был трудным пациентом, состояние которого начинало вызывать их опасения. Он заметил это напряженное и сострадательное выражение на лицах других студенток во время их общей встречи в демонстрационной комнате и находил его смущающим.