Эрл Гарднер - Дело одинокой наследницы Страница 24

– Нет смысла запирать конюшню, когда лошадь уже украдена, – снова послышался голос Голкомба. – Вы признались, что были там, позвонили Перри Мейсону и уговорили его прийти. Ну и что вы вдвоем напридумывали? Как Мейсону удалось вас оттуда вывести?

– Я не собираюсь ничего больше говорить.

– Вы утверждаете, что позвонили Мейсону. А почему же тогда на телефонной трубке не осталось ваших отпечатков?

Марлин Марлоу плотно сжала губы.

Со всех сторон сыпались вопросы. Ее глаза устали от безжалостного яркого света. Уши болели от слов, раздражающих барабанные перепонки. Нервы были напряжены до предела после полученной встряски. Ей хотелось сжаться в комок, словно на нее обрушился град ударов.

– А что вы скажете насчет письма от Розы Килинг? Что вы с ним сделали? Почему вы его уничтожили? Кто вам посоветовал его уничтожить?

Она пыталась сохранять внешнее спокойствие.

– Хватит молчать, – снова обратился к ней Голкомб. – Давайте выкладывайте все остальное. Вы же знали, что, если она изменит свои показания, вам не видать наследства. Чтобы она не смогла этого сделать, вам оставалось только одно – убить ее.

– Да, – подтвердил ехидный голос. – В этом случае вы смогли бы воспользоваться ее показаниями во время первого слушания дела по утверждению завещания.

Марлин Марлоу продолжала молчать.

– Обратите внимание, что она этого не отрицает, – издевался голос. – Мы обвинили ее в убийстве, и она этого не отрицает. Запомните это.

– Я отрицаю! – закричала Марлин.

– Да? Мы думали, вы прекратили говорить.

– Я отрицаю, что убила ее.

– Но признаете, что находились в квартире, когда Роза Килинг уже была мертва, и не поставили об этом в известность полицию?

– Я…

Она внезапно поняла, что ее опять хотят загнать в ловушку и заставить сделать еще какое-либо признание, и снова сжала губы.

– Продолжайте, – подбадривал сержант Голкомб. – Выкладывайте все до конца.

Она молчала, содрогаясь внутри, но стараясь внешне сохранять спокойствие.

– Хорошо, – сказал сержант Голкомб. – Впустите фотографов из газет.

Открыли дверь. В комнате появилась масса людей. Кто-то обратился к Марлин Марлоу:

– Подними чуть-чуть голову, Марлин.

Замелькали вспышки, но ее глаза уже привыкли к яркому свету, так что она практически не обращала на них внимания.

Вспышки следовали одна за другой. Фотографы пытались сделать снимки с разных ракурсов, затем к ней обратился один из репортеров:

– Не хотите ли сделать заявление, мисс Марлоу? Это возможность донести до читателей ваши слова.

– Никаких заявлений, – сказала Марлин.

– Не упрямьтесь, мисс Марлоу. Вы ведете себя глупо. Такое поведение вам только навредит. От общественного мнения много зависит, а оно, в свою очередь, здорово полагается на первое впечатление. Пусть читатели узнают вашу версию в самом начале. Посмотрите, сколько убийств совершается женщинами, которым потом удается выкрутиться. Они с самого начала доверяли читателям газет.

– Никаких заявлений, – повторила Марлин.

Они осаждали ее еще минут пять, используя всякие уловки, чтобы заставить говорить.

Они сделали несколько снимков и ушли.

За нее снова взялась полиция, но к этому времени Марлин Марлоу уже настолько устала, что только повторяла, как автомат:

– Никаких заявлений… Никаких заявлений… Я не стану ничего говорить без своего адвоката… Я требую, чтобы вы позвали моего адвоката.

Они напоминали свору лающих собак. Ей хотелось бежать, если бы только кто-то указал куда…

Открылась дверь. Марлин увидела, что в проходе стоит высокая фигура.

– Что все это значит? – спросил тихий мужской голос.

– Пытаемся получить заявление у мисс Марлоу, – ответил сержант Голкомб.

– Каким образом?

– Задаем ей вопросы. Мы…

– Выключите этот свет! – приказал лейтенант Трэгг. – Причем немедленно!

Щелкнул выключатель, и усталые, до боли перенапрягшиеся глаза Марлин Марлоу наконец смогли расслабиться, когда яркий свет перестал бить ей прямо в мозг.

– Я послал сюда мисс Марлоу для допроса, – рассерженно сказал лейтенант Трэгг. – Но я не имел в виду, что вы должны ее запугивать и угрожать ей. Она просто свидетельница.

– Свидетельница, черт побери! – воскликнул сержант Голкомб. – Я не хочу показывать вам неуважение, господин лейтенант, но она призналась, что находилась в квартире примерно в то время, когда было совершено убийство. Она утверждает, что Роза Килинг уже была мертва, но не может доказать свои слова. Затем она позвонила Перри Мейсону, уговорила его прийти, а он, очевидно, все подстроил таким образом, чтобы она смогла исчезнуть со сцены. Она призналась, что звонила из квартиры Розы Килинг. Вспомните, на телефонной трубке ее отпечатков не оказалось, только отпечатки Мейсона. Трубку явно как следует протерли.

– Тем не менее, – злобно заявил Трэгг, – я не позволю унижать мисс Марлоу. Мы не инквизиторы. Пожалуйста, господа, возвращайтесь на свои рабочие места. Я подготовил для вас всех задания. Выполняйте. Попытайтесь собрать доказательства при помощи головы или ног, а не глотки.

Теперь, когда яркий свет потух, Марлин Марлоу могла ясно разглядеть лейтенанта Трэгга – высокого, стройного, хорошо сложенного мужчину с правильными чертами лица. На него было приятно смотреть после грубых лиц полицейских, кровожадно наблюдавших за ней.

Послышался треск отодвигаемых стульев, шарканье ног. Мужчины угрюмо выходили из комнаты, пока наконец лейтенант Трэгг и Марлин не остались вдвоем.

– Я должен извиниться перед вами, мисс Марлоу. Все было ужасно?

– Кошмарно, – в ее голосе послышались истерические нотки. – Этот свет просто сводил меня с ума – и никуда от него было не деться. Я…

– Я знаю, – с симпатией в голосе сказал Трэгг.

– У меня ужасно разболелась голова и… я просто не соображаю, что говорю.

– Я все понимаю. Не могли бы вы пройти в мой кабинет?

Они направились по коридору в глубь здания. Он усадил ее в удобное кресло, повернул лампу таким образом, что девушка оказалась в тени, а свет падал лишь на письменный стол и на самого Трэгга.

Лейтенант достал сигару из кармана и уже собирался зажечь ее, но остановился и спросил:

– Вы не возражаете?

– Нет.

Он зажег сигару, удобно устроился в кресле и сказал спокойным, ровным голосом:

– Жизнь полицейского далека от идеальной.

– Да, наверное, вы правы.

– Я мотаюсь весь день, причем все вопросы приходится решать оперативно. Естественно, для вас случившееся – трагедия. Для меня – это еще одно дело, которое необходимо расследовать.

Он вынул сигару изо рта, потянулся, зевнул, с минуту посмотрел на кончик сигары, а затем выпустил изо рта клубы голубого дыма.

– Насколько я понял, Роза Килинг была несколько странноватой, – заметил Трэгг.

– Согласна с вами.

– Почему она написала вам это письмо?

– Какое письмо?

– То, что послала вам. Кажется, вчера. У Эндикоттов – его копия, сделанная под копирку.

– Понятия не имею, зачем Роза это сделала.

– В нем есть хоть доля правды?

– Нет. Не думаю, что было хоть какое-то мошенничество с составлением завещания. Я говорила с Розой еще до смерти матери и несколько раз слышала ее рассказ о том, что произошло, так что просто не могу объяснить это письмо.

– Кстати, – как бы вскользь заметил Трэгг, – копия под копирку – не лучшее доказательство. Конечно, мы можем ее использовать, если возникнет такая необходимость, потому что нет сомнений в ее подлинности и в том, что это почерк Розы Килинг. Но все равно мне бы хотелось иметь оригинал. Он у вас с собой?

Он протянул руку так небрежно, словно за спичкой.

– Я… нет, его у меня с собой нет.

– Значит, оно у вас в квартире?

– Я… я не знаю, где оно.

Трэгг в удивлении поднял брови.

– Вы ведь получили его вчера – или это было сегодня утром?

– Сегодня утром.

– О, понятно. Именно поэтому вы пошли к Розе Килинг?

– Нет. Если честно, господин лейтенант, не поэтому.

– Нет?

На лице лейтенанта Трэгга появилось удивление.

В дверь тихо постучали. Трэгг нахмурился и сказал:

– Пожалуйста, не мешайте, я занят.

Дверь приоткрылась.

– Подождите, – бросил Трэгг через плечо. – Я занят. Не отвлекайте меня.

– Простите, господин лейтенант, – прозвучал мужской голос. – Я – помощник шерифа и должен немедленно вручить вам эти документы.

– Послушайте… хорошо, давайте их сюда.

Помощник шерифа вошел в кабинет, держа в руках какие-то бумаги.

– Простите, господин лейтенант, – снова извинился он. – Но вы понимаете, что я выполняю свои обязанности. Мне приходится это делать, а то этот адвокат уже достал меня.

– Вы о чем говорите?

– «Хабэас корпус» в отношении Марлин Марлоу, – объяснил помощник шерифа, – приказ о том, чтобы она предстала перед судом в два часа послезавтра, и, если ей в настоящее время не предъявлено никаких обвинений, ее должны отпустить под залог в сумме две с половиной тысячи долларов. Мистер Мейсон сейчас находится внизу у секретаря и уже внес эти деньги. Через несколько секунд он будет здесь с распиской об оплате.