Ларри Миллетт - Шерлок Холмс в Америке Страница 24

– Становится интересно, – потер руки Рафферти. – Если леди хорошо знакома с мистером Лундом, то, возможно, она и предложила ему купить камень.

– Не исключено, – согласился Холмс.

– Разумеется, сначала ей нужно было убедить его в подлинности камня. И здесь ей потребовался союзник, признанный эксперт по рунам.

– Магнус Ларссон, – догадался я.

Холмс улыбнулся:

– Вижу, наши мысли сходятся. К несчастью, у нас нет доказательств, что все это правда.

Рафферти задумался, а потом спросил:

– А что, если убедить вашего мистера Вулдриджа из Чикаго побеседовать со спичечным королем?

– Я предложил то же самое, – сказал Холмс, – но мистер Вулдридж ответил, что подобная беседа не представляется возможной, если только у нас нет существенных доказательств правонарушения. Мистер Лунд максимально оберегает свою частную жизнь, у него есть деньги и адвокаты, и полиция ничего не может поделать. Боюсь, полиция нам не поможет.

– И что же нам теперь делать? – расстроился Рафферти.

– Я предлагаю пока что проводить расследование здесь со всем напором, мистер Рафферти, а Вулдридж пока что соберет всю возможную дополнительную информацию в Чикаго. Я особенно хотел бы узнать побольше о Фрэнке Комстоке: когда именно он женился на бывшей миссис Робинсон и с какой целью. Кроме того, мне любопытно, почему миссис Комсток, если ее муж был так богат, вынуждена придумывать схемы продажи рунического камня.

– Вероятно, у нее не так много денег, как мы думаем, – предположил я.

– Интересная мысль, мой дорогой Уотсон, – сказал Холмс, поднимаясь с кресла. – Я поразмыслю над этим остаток ночи, возможно, к утру у нас появятся новые идеи.

– И не только, – произнес Рафферти, и заявление прозвучало так серьезно, что Холмс снова уселся.

– А что еще, мистер Рафферти? Сдается мне, вы собираетесь сделать нам небольшой сюрприз.

– Может быть. – Голубые глаза Шэда лукаво блеснули. – Я вам не рассказывал, но у меня в этом городке своя маленькая птичка.

– Вот как? И кто же ваша «птичка»?

– Пока что это секрет, мистер Холмс. Птичка довольно застенчива, но не мне вам объяснять, что тут нужна осторожность.

– Тем не менее не побоюсь предположить, что при всей своей стеснительности птичка умеет разговаривать?

– О да, с голосом у нее все в порядке. Сегодня вечером она прислала мне очень интересное сообщение.

– Не сомневаюсь, мистер Рафферти. Не поделитесь ли вы той песенкой, что напела вам на ухо маленькая птичка?

– С радостью. Она сообщила, что Нильс Фегельблад вернется в Александрию завтра дневным поездом из Миннеаполиса. Состав прибывает в начале четвертого.

– Понятно, – кивнул Холмс. – Тогда, возможно, нам стоит попытаться поговорить с мистером Фегельбладом по прибытии.

– А может, есть смысл поговорить с ним и пораньше, – сказал Рафферти.

– Почему?

– Птичка поведала мне еще кое-что, мистер Холмс. Дело в том, что мистер Фегельблад не просто возвращается в город, но и собирается показать шерифу место, где можно отыскать рунический камень.

Глава девятая

Я никого не убивал

Неожиданное заявление Рафферти вызвало град вопросов со стороны Холмса, и лишь на некоторые у Шэда нашелся ответ.

– Я не знаю подробностей, – наконец признался Рафферти раздраженному Холмсу, – знаю только, что мистер Фегельблад якобы заявил, будто рунический камень у него и он отведет представителей властей к нему, как только вернется в город. Понятия не имею, как эта штуковина у него оказалась, но, думаю, мы все выясним завтра, когда поговорим с ним.

Холмс задумался, а потом спросил:

– Вы всерьез считаете, что шериф Бем позволит нам побеседовать с мистером Фегельбладом до того, как тот передаст властям камень?

Рафферти хмыкнул:

– Вряд ли, мистер Холмс. Вы же встречались с шерифом. Он мрачный и подозрительный тип и не особо щедр, когда дело касается того, чтобы поделиться информацией с гражданскими вроде нас. Вот почему я считаю, что мы должны взять дело в свои руки, если хотим пообщаться с господином Фегельбладом. Если на то пошло, я уже разработал небольшой план.

В течение следующих нескольких минут Рафферти обрисовал свой план, который был одновременно простым и дерзким. Я поначалу не мог взять в толк, почему Рафферти и Холмс считают столь важным поговорить с Фегельбладом до того, как это сделает шериф Бем. Когда я задал этот вопрос Рафферти, тот пояснил:

– Причина, доктор, в том, что я готов поставить лучшую бутылку ирландского виски в моей таверне: шериф велит мистеру Фегельбладу отныне держать язык за зубами. Я говорил с несколькими людьми о шерифе Беме, и они в один голос сказали мне, что сей доблестный служака не потерпит никакого вмешательства в его дела и с радостью упечет человека за решетку даже за излишнее любопытство. А в случае с мистером Фегельбладом, подозреваю, шериф может специально упомянуть, что с нами нельзя откровенничать ни за что на свете. Поскольку Фегельблад законопослушный швед, то с легкостью справится с этой задачей.

– Вы несомненно правы, мистер Рафферти, – кивнул Холмс. – Поэтому чем быстрее мы перехватим мистера Фегельблада и выясним, что он на самом деле знает, тем лучше.

Обсудив кое-какие детали, касающиеся плана Рафферти, Холмс в начале второго наконец отправился спать. Я с благодарностью последовал за ним, а Рафферти, склонный к бессоннице, остался в холле, заявив, что хочет «на досуге пораскинуть мозгами», как он это называл.

– Надеюсь, вы сегодня все-таки поспите, – сказал я ему на прощание.

– Не беспокойтесь обо мне, – ответил он, закуривая одну из своих гадких сигар. – Зло не дремлет, а значит, как мне кажется, лучше не спать и тем, кто на стороне добра. Приятных снов, доктор, и спокойной ночи.

Следующий день был субботой, первым апреля, то есть Днем дурака, и полностью подтвердил свое название еще до того, как закончился. Холмс проснулся рано, как и я, хотя мне, совсем как днем ранее, совершенно не хотелось вылезать из кровати и отправляться воплощать их с Рафферти хитрый план. Однако Шэдвелла, когда мы спустились к завтраку, нигде не было видно. Холмс тоже не отличался разговорчивостью и увлекся чтением местной прессы, пока я наслаждался завтраком из бекона, яиц вкрутую и внушительных тостов с клубничным джемом.

Только когда я закончил трапезу и заказал вторую чашку крепкого черного кофе, Холмс подал голос.

– Боюсь, что «Кларион» нам в расследовании особо не поможет, – сказал он. – Редактор не проявляет особой фантазии и в основном пересказывает уже известные факты дела о руническом камне. Плохо! Ответственный журналист с удовольствием копался бы в этом деле и даже мог бы стать для нас своего рода маяком.

Холмс, как я отлично знал, всегда поддерживал близкие, пусть временами и противоречивые, отношения с журналистами, которыми он мастерски манипулировал ради собственных целей. Он был на короткой ноге с Ланьером, репортером криминальной колонки «Дейли телеграф», который даже пару раз запускал «утки» по просьбе знаменитого детектива. Но из своего опыта Холмс понимал, что пресса – весьма изменчивая химера, сегодня покорная, а завтра свирепая, и не единожды Флит-стрит чинила ему помехи в расследованиях, вместо того чтобы оказать помощь.

– Журналисты всегда полезны профессиональному сыщику, – продолжил Холмс таким тоном, будто преподаватель на лекции. – Но когда дело касается прессы, нужно неизменно проявлять осторожность, поскольку, как правило, эти бумагомаратели имеют один существенный недостаток: не обращают особого внимания на последовательность событий.

– Что вы имеете в виду?

– Вот что, Уотсон. Для журналистов один обрывок информации так же хорош, как следующий, поскольку в первую очередь они кочегары, которые должны постоянно подбрасывать слова в пасть своих печатных станков, прожорливых, как топка локомотива. Прессе ежечасно нужно топливо, и задача журналистов – копаться в отбросах. В результате все что угодно швыряют в глотку голодному чудовищу, не считаясь с ценностью тех или иных сведений. Вспомните хотя бы дело о мошенничестве в компании «Рэтберн и сын», которое я смог раскрыть, просто прочитав изложение истории в «Ивнинг кроникл», на первый взгляд не особенно глубокое. Там было все, что нужно знать, вот только журналисты в бесконечной погоне за новостями не присмотрелись к тому, что уже обнаружили. Тем не менее как простые собиратели информации газетчики – лучшие друзья детектива, что наглядно продемонстрировал крошечный абзац, который я нашел утром в «Кларион». Вот, взгляните.

Холмс протянул мне газету, где кружком обвел строчки ближе к концу статьи о похоронах Олафа Вальгрена: «Преподобный Эйнар Блеген из Холандберга, старый друг покойного, прочтет речь на панихиде в ходе службы, которая пройдет в десять часов сегодня утром в Первой шведской церкви Холандберга».