Джон Карр - Чаша кавалера Страница 24

— Вот как? А почему он не должен говорить «Британская империя»?

— Позволь мне с этим разобраться, мой мальчик!

— Слушайте, — сказал Том. — Ненавижу вносить в разговор серьезную ноту. Но эта страна была известна как Британская империя людям, которые ее создали и сражались за нее. Она была известна как Британская империя предкам этого мальчика, которые любили ее и умирали за нее. Некоторые из нас будут называть ее Британской империей, покуда социалисты не разрушат ее окончательно. Тогда и называть будет нечего.

— Дедушка, — мечтательно промолвила Вирджиния, — дай джентльмену сигару.

— Вы оба не в состоянии воспитывать ребенка! — закричал конгрессмен Харви. — Что вы хотите сделать? Уничтожить веру этого мальчика в демократические принципы?

— Нет! — ответил Том.

— Да! — ответила Вирджиния.

Десятый виконт, уперев лук в пол, слушал с круглыми глазами. Уильям Т. Харви, решительно поставив чашку на стол, приготовился к битве.

— Томми, ты не мог забыть все, что усвоил сам, без моей помощи. Назови мне величайшего человека, который когда-либо жил на земле, помимо религиозных деятелей!

— Мой папа! — заявил десятый виконт.

Мистер Харви бросил быстрый взгляд на зятя. Разинутый рот Тома свидетельствовал о его непричастности к этой грязной работе. Конгрессмен Харви неискренне засмеялся:

— Да, Томми, это очень хороший ответ. Если кто-то задает тебе этот вопрос, поддерживай свою семью. Возможно, мне следует его перефразировать. Исключая религиозную тематику, перед тобой лежит вся история человечества с ее колоссальными достижениями, бурными стремлениями и возвышенными полетами в эмпиреях. Кто величайший человек из всех, когда-либо живших на земле, после твоего папы?

Прекрасная юная душа десятого виконта светилась в его глазах.

— Это просто, дедушка. Дядя Генри Мерривейл!

Глава 13

Конгрессмен Харви обратился ко всему миру в целом и к двум взрослым собеседникам в частности:

— Слышали? Старый упырь наверняка подкупил Томми, подучив его сказать это!

— Не похоже, — возразил Том, пристально глядя на сына. — Посмотрите на лицо Томми.

Десятый виконт отпрянул. В иррациональном взрослом мире такие слова обычно грозили неприятностями. Но один взгляд поведал конгрессмену Харви правду. Как бы ни был возбужден мальчик, в нем не чувствовалось хитрости. Если дьявол вдохновил Томми ответить таким образом на первые два вопроса катехизиса, то третий ответ явно был его собственной идеей.

— Ведь это правда, дедушка? — Десятый виконт приплясывал от восторга. — Дядя Генри был величайшим воином из всех, кто сражался с индейцами! Он знал Сидящего Быка,[49] Джеронимо,[50] Таммани[51] и других. Он супер!

— Папа! — предупреждающе воскликнула Вирджиния.

— Однажды, когда он был в лагере Сидящего Быка со своим внуком, Сидящий Бык грозился сжечь их обоих на костре, если дядя Генри не докажет, что он самый лучший стрелок из лука. Тогда дядя Генри положил яблоко на голову внука, который ничуть не испугался, отошел назад на расстояние втрое большее, чем поле для крикета, и попал в яблоко, расколов его надвое прямо у внука на голове!

— Я убью его! Чертов лгун думает, что он Вильгельм Телль![52]

— Папа!

— Все в порядке, Джинни. Твой дядя Генри, Томми, многое повидал на своем веку. Он не рассказывал тебе, как обсуждал с Джорджем Вашингтоном стратегию Войны за независимость?

— Нет, дедушка, он ничего не говорил о Джордже Вашингтоне. Но дядя Генри знал Робин Гуда, Ричарда Львиное Сердце, Джона Чендоса и Генриха Наваррского. Его назвали в честь Генриха Наваррского. Однажды, когда они оба…

— Томми, — мягко вмешалась Вирджиния, — дедушка строит страшные рожи, чтобы рассмешить тебя, и он вовсе не собирается выбросить чашку в окно. Ты, наверно, хочешь есть?

Вся героика была забыта.

— Да, мама, я жутко проголодался!

— Иди на кухню и скажи Полли, что я велела дать тебе что-нибудь.

— А я должен вымыть руки и лицо, мама?

— Да! — сказал дедушка.

— Нет! — сказал Том. — Беги, старина.

— И еще одно, Томми, — остановил мальчика конгрессмен Харви со смехом, звучавшим как жуткое эхо смеха старшего инспектора Мастерса часа двадцать четыре назад. — Можешь оставить мне лук и стрелы. Нет, я не заберу их у тебя. Твой старый дед никогда бы так не поступил. Но на тот случай, если тебе захочется выстрелить бледнолицему в штаны… Спасибо.

— Ладно, дед, держи их у себя, пока я пожру.

Десятый виконт направился к двери, после чего кавалерийский полк круглоголовых галопом поскакал к кухне.

Конгрессмен Харви рассеянно надел на левое плечо ремень с колчаном и драматически взмахнул луком, зажатым в правой руке.

— Я не хочу, чтобы вы думали, будто мне недостает того, что вы ошибочно именуете чувством юмора. Все, что я хочу вам сказать…

Стук! Стук! Стук!

— Я не стану говорить о пагубном и тлетворном влиянии всего этого. Как я могу чему-то научить мальчика, если вы оба не подаете ему достойного примера? Но наглая, бесстыдная ложь этого старого упыря с целью испортить прекрасного юного американского гражданина и внушить ему симпатии к обветшалым принципам монархии…

Вирджиния вскочила со стула:

— Когда я была ребенком, папа, ты не рассказывал мне никаких выдумок?

— Безусловно, нет.

— Ты уверен, папа? Особенно когда ты был немного вы… когда на тебя снисходило вдохновение?

— Конечно, я рассказывал тебе разные истории, но всегда предупреждал, что они выдуманы.

— Ох, папа! Ты годами рассказывал мне истории с продолжением об одних и тех же людях. И если ты так настроен против монархии, почему в этих историях ты всегда был королем?

— Вирджиния, я не…

— Может быть, ты забыл? Действие твоих повествований всегда разыгрывалось на английском или французском фоне, но в основном на английском. Разумеется, я об этом не думала, а воображала, что все происходит в нашем родном городе или где-то поблизости. Ты был королем и жил в замке Фротингем. Том, разве я тебе об этом не рассказывала?

— Рассказывала, ангел. — Том энергично кивнул. — Это напоминает мне истории, которые и я привык слушать.

— С годами, — продолжала Вирджиния, — замок Фротингем стал настолько реальным, что мне до сих пор хочется отыскать его в каком-нибудь путеводителе. Персонажами историй были Атос, Клеопатра, Сирано де Бержерак, Шерлок Холмс и Уильям Дженнингс Брайан.[53] У меня возникла идея, хотя ты никогда так не говорил, что все они хотели жениться на Клеопатре. Они были великими героями, но наилучшие шансы имелись у Атоса и Шерлока Холмса. И ты еще говоришь, что ничего не знаешь об Англии!

— Я всегда держу себя в курсе текущих событий, Джинни.

— «Текущих событий»! — В голосе Вирджинии звучало презрение. — Твоей страстью была гражданская война в Англии. Ты забыл, как тебе не захотели продать ни за какую цену красиво переплетенный отчет какого-то очевидца битвы при Марстон-Муре[54] и ты украл его из Британского музея?

— Вирджиния! Ты заходишь слишком далеко!

— Украл! Украл! Ты не мог никому его показать — только сам тайком им наслаждался. Мистер Элленби сказал, что украсть книгу из Британского музея невозможно, и заключил с тобой пари, что тебе этого не удастся. Тогда ты разработал план в духе Арсена Люпена и…

— Ради бога! — воскликнул искренне ошеломленный мистер Харви. — Ты хочешь сказать, что это я пытался украсть Чашу Кавалера?

Последовало гробовое молчание.

Казалось, какая-то злая сила проникла в уютную столовую. Во всем Телфорде тоже стало неестественно тихо, так как водопроводчики прекратили работу ровно в полдень.

— Украсть Чашу Кавалера? — повторила Вирджиния. Посмотрев на отца, она сразу поняла, что это не так, и реагировала чисто по-женски: — Может быть, я не должна была этого говорить. — Ее глаза внезапно наполнились слезами. — Может быть, я д-действительно плохая ж-жена и м-мать…

Отец и муж испуганно смотрели на нее.

— Прекрати, старушка! — запротестовал Том. — В чем дело? Чего ты распустила нюни?

Вирджиния с такой силой тряхнула головой, что каштановые волосы взлетели кверху.

— Убирайтесь! — крикнула она. — Возможно, вы оба спятили, но я пока в своем уме! Выпейте еще кофе — авось подавитесь!

Прежде чем кто-то из мужчин успел произнести хоть слово, Вирджиния выбежала из комнаты, захлопнув дверь, на которую тупо уставился Том.

— Ну? — со зловещим спокойствием спросил конгрессмен Харви. — Надеюсь, ты удовлетворен тем, что сделал?

— Что такого я сделал?

— Забил голову моей дочери чушью о кавалерских легендах и шпагах!