Призрачная охота - Буало-Нарсежак Страница 24

Она направилась к распахнутому окну.

— Бесполезно! — твердо произнесла Клодетта.

Маргарита опустила руки.

— Как это — бесполезно? Еще придумала! Ты соображаешь, что говоришь? Хочешь, чтобы…

— Да пусть!

Сильвен наблюдал за женщинами, понимая, что спорят они о чем-то известном лишь им одним. Маргарита медленно покачала головой, развернулась и, ссутулившись, засеменила к вестибюлю. Он угадал, что она перекрестилась на ходу.

— Что это с ней? — спросил Сильвен шепотом.

— Да она совсем с ума сошла, — ответила Клодетта.

Она погасила свет, взяла Сильвена за руку, и они молча поднялись… на третий этаж.

— Вы не очень на меня сердитесь? — шепнула Клодетта.

Она стояла на пороге, ее силуэт слабо проступал на фоне темной комнаты. Сильвен привлек девушку к себе.

— Любовь моя!

Она осторожно высвободилась, пятясь, вступила в спальню, наполовину прикрыла дверь. Теперь он видел лишь светлое пятно ее лица. И наклонился, чтобы припасть еще раз к этому чистому роднику. Он весь горел и пошатывался, словно больной. Но дверь захлопнулась, он услышал, как щелкнула задвижка.

— Зачем? — спросил он тихонько. — Кого вы боитесь?

До него донесся, будто издалека, голос Клодетты:

— Себя, мой дорогой… Только себя!

Глава 9

Сначала лезвие не хотело брить. Потом оборвался шнурок, Фомбье сквозь зубы выругался. Через матовое стекло ванной комнаты, о которое бились капли дождя, сочился тусклый свет. Паршивый денек! Еще один… Все опротивело: «Мениль», фабрика, сама жизнь! Он резким движением затянул галстук, выпил пару глотков водопроводной воды из стакана для полоскания зубов.

Неспешно спустился по лестнице, замирая на каждой ступени, снял с вешалки плащ, натянул перчатки. Открыв дверь, увидел мокрый сад, потоки воды на аллее и сквозь ветви сирени тяжелые облака, поднимавшиеся со стороны моря. Еще один день…

Фомбье шагнул, поскользнулся на мокрых листьях, качнувшись, восстановил равновесие и с внезапной ненавистью посмотрел на сирень. Все враждебно, все против него. Он собрался с духом и помчался бегом к гаражу. Конечно, застывший от ночной прохлады мотор не желал заводиться. Он раз за разом, злясь, включал зажигание. На звук примчался Франсуа, накинув на голову, как мешок, старый дождевик.

— Придется толкать! — резко сказал Фомбье.

— Рановато вы сегодня, — заметил слуга.

— Да толкайте же!

Это было нетрудно. Дорога шла под уклон. Двигатель взревел, закашлялся и наконец заработал нормально. Франсуа открыл ворота, и Фомбье крикнул ему на ходу:

— Вырубите мне эту чертову сирень! Весь вид загораживает. И листья падают на крыльцо. Гадость какая!

Проехал несколько метров и высунул голову из окна:

— К обеду не вернусь.

— Хорошо, мсье.

«Симка» рванула к воротам, забуксовала, вильнула, и вот уже мотор рычал за деревьями — Фомбье переключил скорость. Франсуа с осуждением покачал головой и вошел во флигель, где Маргарита, уже успев одеться, молола кофе.

— Что за человек! — бурчал Франсуа. — Всех, наверное, разбудил…

— А они вчера так поздно уснули! — заметила Маргарита. — После такого-то разговора!.. Из кухни было слышно, как кричат.

Они замолчали, размышляя о том, что еще захочет срубить, подрезать, подстричь, переменить Фомбье… Теперь он хозяин!..

— Знаешь, — продолжила Маргарита, и голос ее дрогнул, — может, нам не стоит здесь оставаться?

Франсуа, резавший хлеб, отложил буханку. Он давно ждал этих слов. Он и сам не раз задавался подобным вопросом. Но никогда всерьез не думал, что им придется покинуть «Мениль».

— Не могу я тут больше, — добавила Маргарита.

Она старательно доскребла плиту, подбросила в топку угля. Франсуа бессмысленно гладил ладонь то одной, то другой плоскостью ножа.

— Хочешь, я провожу тебя с зонтом? — спросил он.

Она не ответила и вышла, держа в руках собранный поднос. Франсуа предпочел не ходить за женой, чувствуя ее раздражение.

Уехать! Маргариту просто преследовало это слово. Уехать… Отъезд казался ей полным абсурдом, она представляла себе эту картину: вещи сложены на телегу, стулья вверх ножками, свернутый матрас, старые часы, которые сами собой начинают бить на ухабах, а сзади Франсуа, сгорбленный, как беженец… Но оставаться больше невозможно. Слишком много призраков поселилось теперь в доме… Придется перебираться к кузине в Понт-Аван. Затаиться и постараться забыть. Может, Клодетта приедет когда их навестить. Но лучше понемногу свыкнуться с мыслью, что они будут видеть ее нечасто. Им, старикам, даже не позволено теперь копаться в воспоминаниях, прошлое таит опасность.

Маргарита привычным жестом опустила поднос на выставленное колено. Дверь открылась без ключа. Фомбье не запер ее. Но Маргариту словно ударило током. В тот день, когда кровать хозяйки оказалась пустой, дверь тоже была открыта.

С некоторых пор ее, словно кошмар, стали преследовать одни и те же картины, одни и те же страхи. А вдруг обитатели «Мениля» так и будут пропадать один за другим?.. Пока дом совсем не опустеет, и тогда наглухо закроются окна, и он зарастет плющом и диким виноградом. Маргарита ясно видела, как высокая трава захватывает аллею, а двери покрываются мхом. Она наспех пробормотала молитву, словно заклинание.

На лестничной площадке второго этажа она прислушалась. Мадемуазель Симона уже ходила по комнате, но брат ее, должно быть, еще спал. Из спальни Клодетты тоже не доносилось ни единого звука. И хватает же смелости у девочки ночевать в этой отдаленной от остальных комнате рядом с чердаком! Она, Маргарита, ни за что бы не смогла. Она теперь каждую ночь вскакивала и искала в темноте влажную руку или бок Франсуа, чтобы немного успокоиться.

Маргарита постучала.

Обычно Клодетта сначала потягивалась, постанывая от удовольствия. Зевая, невнятно кричала старой служанке, чтобы та подождала. Потом скрипела кровать. Клодетта отодвигала задвижку и быстро забиралась снова в постель, Маргарита отворяла ставни, наводила порядок в спальне. Для старухи это были лучшие минуты за целый день.

Маргарита еще раз постучала, внезапное волнение заставило ее опустить поднос на пол. Неужели… Клодетта… тоже?

Она повернула ручку, ожидая, что дверь заперта на задвижку. Но дверь поддалась, приоткрылась. Маргарита вошла тихо, на цыпочках. Взглянула на кровать и вяло осела, раскинув юбки ровным кругом, как марионетка, у которой оборвалась нить.

Флесуа достал портсигар… и снова убрал его в карман, бросил на окружающих беглый взгляд. К счастью, никто не заметил. Хотя сегодня нервозность его была извинительна. Не то чтобы он волновался или устал сильнее обычного. Само по себе преступление не страшнее, чем другие. Условия задачи ясны, свидетельские показания, которые успел за полтора часа собрать комиссар, все, как одно, отличались удивительной четкостью и краткостью. Только вот сама атмосфера «Мениля»… Атмосфера, с которой Флесуа был слишком хорошо знаком, точно та же, что в «деле Анжелы Фомбье», он даже не