Найо Марш - Выпить и умереть Страница 25

Билл явно колебался, как ему поступить. Наконец он выбрал наименее удобный стул и примостился на самый краешек. Фокс вытащил блокнот, и молодой человек испуганно мигнул. Аллейн выложил на стол три ключа.

— Думаю, мне пора вернуть вам эти ключи, — заявил он. — Тогда вы наконец сможете привести дом в порядок…

— Спасибо, — буркнул Билл и одним движением сгреб ключи.

— Я хотел с вами поговорить вот по какому поводу… Мог ли дротик, поранивший мистера Уочмена, быть запачкан в яде, которым ваш отец накануне перед тем травил крыс? Цианид, кажется, хранился на верхней полке буфета? Так вот, ваш отец…

— Я знаю, что вам наболтал мой отец, — прервал Аллейна Билл. — Но я за это не отвечаю. У моего папаши в голове бродят совершенно дикие идеи.

— Дикость какой именно идеи вы имеете в виду? — вежливо переспросил Аллейн.

Билл глянул на него своим «особым» взглядом, сквозь прищуренные веки, но промолчал.

— Вы хотите сказать, что мысль вашего отца насчет виновности Боба Легга — дикость?

— Если угодно… У отца вырос огромный зуб на Легга, причем только из-за прогрессивных идей, которые поддерживает Легг. Я могу поклясться перед любым судом, что Боб не имеет никакого отношения к отравленному дротику.

— Почему вы так уверены? — осведомился Аллейн.

— Да я за ним следил! Я следил за Леггом все время, пока он метал дротики…

— Как это — «все время»? С того самого момента, как дротики распаковали, что ли?

— Да, — упрямо отвечал Билл. — Все это время…

— Почему же?

— А?

— Я спрашиваю, почему вы так пристально за ним наблюдали?

— Потому что он собирался сделать этот невероятный трюк… Мы все смотрели на него во все глаза.

— Представьте себе, — решил смутить его Аллейн, — что просто из желания с вами поспорить я скажу, что мы точно знаем, как, держа дротики в левой руке, мистер Легг правой рукой быстро залез к себе в карман и…

— Я вам сразу скажу, что это враки! Не лазил он к себе в карман!

— Почему вы снова так уверены?

— Да потому что он был в рубашке. И без всяких карманов!

— Ну и что? Ведь у всякого мужчины, как правило, имеются еще и брюки, а также пиджак. Там тоже есть карманы.

— На нем не было пиджака. Он закатал рукава рубашки. И руки держал вдали от карманов брюк. Легг взял дротики в левую руку, и я видел, как он осторожно пробует пальцем их кончики.

Билл честно глядел Аллейну в глаза.

— Подумайте, — добавил он, — если бы Боб Легг собирался нанести яд на дротики, почему он так много о них говорил, что мы во все глаза смотрели именно на эти чертовы штуковины? Зачем бы он стал привлекать к ним внимание? А?

— Очень веский аргумент, — согласился Аллейн. — Ему не стоило этого делать…

— Ну вот!

— Ладно. Так следующее, что он сделал, — это метнул все шесть дротиков в доску, правда? У него ведь было шесть?

— Да, в новой упаковке было шесть штук… В обычной игре используют только три, но тут он взял для своего трюка все…

— Отлично. И что же он сделал после того, как метнул их?

— Он сказал, что летят они отлично. Он аккуратно обсадил ими самый центр мишени. Потом мистер Уочмен правой рукой вытащил дротики и снова протянул Леггу…

Аллейн коротко присвистнул. Билл уставился на него.

— Об этом ни слова не было на судебном расследовании, — тихо сказал Аллейн.

— О чем?

— О том, что мистер Уочмен вытащил дротики и передал их Леггу.

— Да, но я вспомнил эту деталь только сегодня, сэр. Мне, наверное, надо было сказать об этом мистеру Харперу, но…

— Странно, что у вас случился такой избирательный провал памяти. На целых две недели!

— Ну почему? — возразил Билл. — Мы в тот момент вообще ни о чем таком не думали… Спросите любого, кто там был. Отца моего спросите… Все вспоминается потом постепенно…

— Ну что ж, — согласился Аллейн. — Это, наверное, вполне естественно.

— И я понимаю, что это важно! — возбужденно добавил Билл. — Ведь мистер Уочмен покрутил их вот так в руке, и Боб Легг уже не мог знать, который из дротиков — какой…

— Это не так просто, но можно… Что скажете на это?

— Так вот, Боб взял дротики и отступил на несколько шагов. Потом он стал целиться и метать их… И черт меня подери, если он смотрел еще на что-нибудь, кроме дротика и мишени. Он вообще очень быстро закончил.

— Ну да, после того как четвертым дротиком поранил палец Уочмену!

— Да, — занудливо повторил Билл. — И все равно!

Аллейн молчал. Фокс, держа в руках свой блокнот, подошел к окну и стал обозревать окрестности.

— Я скажу вам, в чем тут все дело, — вдруг опять заговорил Билл.

— Неужели? — хмыкнул Аллейн.

— Думаю, что яд на том дротике — это для отвода глаз!

Билл сказал это дерзко, вызывающе, словно ожидал, что тут же на него посыплется град возражений. Но Аллейн воспринял его выкрик вполне спокойно.

— Да, и это тоже вполне возможно, — кивнул он.

— Послушайте, что я имею в виду! Что убийца заранее решил убить мистера Уочмена, примешав ему яд в питье, как только выдастся удобная минута. А тут Боб Легг неосторожно поранил палец мистеру Уочмену, и убийца сказал себе — такой возможности у меня больше не будет! Он потихоньку влил яд в стакан Уочмену, когда ему собирались нести коньяк, а потом смазал дротик ядом. Но стакан разбился в мелкие брызги, а вот на дротике нашли яд! Так я это все понимаю! И причем все так было задумано, чтобы навлечь подозрения на Боба Легга.

Аллейн, не мигая, продолжал спокойно смотреть на Билла.

— Ну хорошо, а чем вы можете подкрепить свою гипотезу?

Билл притормозил, взгляд его забегал между Аллейном и Фоксом. Было похоже, что он готов взять свои слова обратно.

— Поймите меня правильно, я вовсе не пытаюсь выжать из вас показания, — заметил Аллейн. — Но с другой стороны, если вы знаете что-нибудь, что может придать вашей гипотезе некую достоверность, то уж лучше скажите сразу, не томите.

— Я знаю одно: Боб Легг не стал бы отравлять дротик!

— Но ведь в конечном счете, когда констебль стал искать этот самый дротик, разве не Легг его нашел и поднял с пола?

— Вот именно! Разве Легг не использовал бы шанс стереть яд с дротика, если он сам его намазал?

— Верно, — кивнул Аллейн. — Оставим это пока. Но в вашей теории промелькнуло также слово «стакан». Как вы думаете, кто мог капнуть отраву в стакан мистеру Уочмену?

Лицо Билла покраснело до самых корней волос, которые, впрочем, тоже были практически красного цвета, так что вся голова его превратилась в шаровую молнию.

— Я не желаю никого обвинять, — буркнул Билл. — Я только знаю, кто уж наверняка невиновен, и говорю только об этом. Наверное, не так много людей могли сделать это…

— А теперь послушайте меня, — с приятной улыбкой вымолвил Аллейн. — Вы все это высказали от своего имени, и похоже, что вы все хорошенько продумали. Но вы должны понимать, что самый лучший путь доказать невиновность Легга — это найти виновного…

— А вот об этом уж я ничего не знаю.

— Правда?

— Именно так, сэр! — твердо ответил Билл.

— Понятно. Скажите, а не стоял ли мистер Легг где-нибудь поблизости от коньячной бутылки, прежде чем принялся обсаживать пятерню мистера Уочмена дротиками?

— Ни боже мой! Он и близко к бутылке не подходил!

— А кто же стоял к ней ближе всего?

Билл молчал, сжав губы в ниточку.

— Ну, например, мистер Себастьян Периш был рядом с бутылкой?

Билл напряженно сглотнул.

— Ну, во всяком случае, он мог там стоять, — наконец выдавил он неохотно.

— А теперь, Фокс, мы поболтаем с мистером Себастьяном Перишем, если он только где-то в доме. Я спинным мозгом чувствую, что если он и вышел, то слоняется где-то рядом. Пойдите посмотрите, может быть, вам удастся его отыскать…

Фокс вышел. Аллейн набрал побольше воздуха и надолго припал к своей кружке. Через минуту он оторвался и стал разбирать каракули, которые Фокс старательно вывел в своем блокноте. Свет, до того слабо льющийся из окна, совсем померк, и весь поселок погрузился во тьму. Аллейн слышал вдалеке покрикивания рыбаков, втаскивающих на песок свои лодки, и шум прибоя о каменный волнолом.

Внутри дома тоже тем временем послышались шаги и шорохи. Помрой явно не терял времени, чтобы привести в порядок отдельный зал бара. В общем зале послышался чей-то тост, потом все загоготали, потом — наступила тишина. Очевидно, там пили. Затем прозвучал голос Фокса, и кто-то ему ответил: «Ну конечно, сэр!»

Это наверняка Периш, подумал Аллейн. Дверь из общего зала в коридорчик распахнулась и снова захлопнулась. Фокс и Периш вошли в приемную к Аллейну.

Вечер выдался теплый, и Себастьян Периш расхаживал в шортах и тонкой голубенькой тенниске. Но он носил свой незамысловатый наряд с таким апломбом, словно производители этой немудреной одежды на коленях слезно молили его носить — в качестве Лучшей рекламы для их товаров — эти шорты и эту тенниску летом и зимой, днем и ночью, всегда, до самого его смертного часа! Периш сильно загорел, и на его оливкового цвета груди золотились колечки выгоревших под солнцем волос. Кудри на голове Периша были уложены с таким тщанием, будто его парикмахер только и делал, что мотался вслед за своим клиентом по стране и каждые пять минут подправлял волосок в шевелюре. Было нечто очаровательное в таком типе мужской красоты. Себастьян Периш словно совмещал в себе черты богатого колониального саиба, греческого бога — или, на худой конец, полубога — и истинного английского джентльмена. Вошедший вслед за ним обрюзгший и слегка неряшливый Фокс выглядел на этом фоне словно поганая антитеза всему прекрасному на земле…