Семён Клебанов - Спроси себя Страница 25

— Мотористы сами имели доступ к бензину или был завхоз?

— Сами распоряжались.

— Вы говорили, что в одной из бочек вместо металлической пробки торчала деревянная затычка. Как это было обнаружено? — спросил прокурор.

— Девяткин об этом сообщил.

— Кому?

— Евстигнееву.

— Свидетель Евстигнеев, вы подтверждаете это?

— Был такой разговор.

— Когда?

— После аварии, к вечеру: Я вернулся сюда и увидел затычку.

— Разве она не сгорела?

— Я ее в луже увидел. У нас же дожди шли. Луж было много. Видно, так и уцелела…

— Вы сохранили ее?

— Зачем?

— Это очень важное вещественное доказательство.

— Не подумал. Откуда мне знать такое? Был бы револьвер или нож, а тут деревяшка…

Тем временем Лагун, обескураженный ошибкой товарища, отделился от группы и стал искать затычку. «Кто знает, может, еще лежит? Кому она нужна-то, право?» — огорчительно рассуждал он. Потом, закатав рукав, принялся шарить в мутной, высыхающей луже. Ему попадались квелые хворостинки, обломки коры, но затычки не было, будто сгинула. Но вдруг лицо его посветлело. Он вытащил руку из взбаламученной воды и, удивившись дорогой находке, зычно крикнул:

— Она!

Лагун передал затычку Градовой, та взяла ее и, почти не посмотрев, протянула Девяткину.

— Узнаю.

— А где металлическая пробка?

— Напарник мой — рыбак. Для грузила приладил.

— Почему вы не сообщили об этом начальнику запани?

— Так они вместе частенько рыбачили, — пояснил Тимофей, но, заметив, что вокруг никто не улыбнулся, добавил: — Небось сам видел.

При всех видимых и весьма полезных фактах, установленных при осмотре местности, Градова все еще находилась во власти неразгаданных причин пожара в отдаленном от костра месте. Теперь это чувство обострилось, требовало вести поиск истины, дать ответ хотя бы самой себе, о чем же умолчал свидетель Девяткин, если он действительно умолчал.

Секретарь суда, закончив запись проведенного осмотра, закрыла папку и ждала новых указаний.

Градова, щурясь от солнечного света, сказала, что сейчас суд переходит к рассмотрению причин возникновения второго очага пожара, и вся группа двинулась вперед.

Неожиданно Градова остановилась и сказала:

— Проведите нас кратчайшим путем от костра к дому Щербака.

— Понял, — четко ответил Лагун. — Дорога одна. — Он встал возле обгорелых кирпичей и шагнул вперед, словно хотел прочертить ту кратчайшую линию, о которой просила Градова.

Впереди показался дощатый мостик через зеленый овражек, нареченный в поселке злым прозвищем «тещин язык». Овражек рассекал землю замысловатой глубокой впадиной еще в редком прилесье и, дотянувшись до самого берега, смотрел на реку темным провалом, где по вечерам вели суматошную перекличку лягушки.

Лагун прошел через мостик к дому Щербака. Вслед за ним подошли остальные.

Все посмотрели на останки сгоревшего общежития и кладовки щербаковского дома.

— Дом удалось спасти, — сказал Лагун. — Только как сюда огонь переметнулся, ума не приложу.

— Сколько метров от костра до стенки дома?

— А мы измерим, — сказал Евстигнеев и стал отсчитывать метры рулеткой, а когда вернулся, доложил: — Шестьдесят четыре. Ровно.

— Вы не помните, какая погода была в день пожара? — спросила его Градова.

— Хмурая. Но тихая.

— Одному жара покажется холодом, а другой в мороз кричит жарко, — с усмешкой отозвался Девяткин. — Каждый на свой хохряк думает. Только, помню, ветер был. С катера видел, как ветер волну поднимал.

Градова смотрела в его глаза и улавливала в них тревогу. Ей показалось, что Девяткин, волнуясь, может еще что-либо добавить. И тогда она кивнула ему, соглашаясь.

— Может быть. У каждого свои приметы на погоду.

— Точно, — охотно поддакнул Тимофей. — Я ее примечаю не по облакам, а по своим бокам. А еще я скажу — на землю поглядите. Она же горбатая, под откос идет, извини-подвинься. Потек бензин? А ему здесь раздолье. Вот и добежал сюда.

Прокурор задумчиво прошелся до мостика, зачем-то заглянул в овражек и, вернувшись на место, сказал:

— Я прошу провести эксперимент. Опрокинем бочку с водой и наглядно убедимся, как поведет себя вода… Куда она потечет?

Суд охотно принял это предложение.

Вскоре все было подготовлено. У сарайчика стояли две бочки из-под бензина, наполненные водой. Лагун и Евстигнеев сильным толчком повалили первую бочку. Она покатилась, оплеснула землю водой и задержалась у бугорка. Струя хлынула из отверстия и стала растекаться. Несколько ручейков побежали к месту костра, оставив часть воды на выгоревшей площадке. А дальше уклон был еще больший. И вода быстро подобралась к мостику. Широкий ручеек уперся в торец толстых досок, служивших настилом мостика, и, обойдя их, потек в овражек. Градова попросила опрокинуть вторую бочку, но все произошло точно так же, хотя бочка прокатилась гораздо дальше и ручейки достигли кострища быстрее. Но, добравшись до мостика, вода не смогла одолеть преграду. И опять ручей зашумел в овражек.

Градова подошла к секретарю суда и попросила зафиксировать результат эксперимента, опровергавший прежнюю версию возникновения второго очага пожара.

Она неторопливо обошла с прокурором дом Щербака и остановилась около пепелища, где лежала обгоревшая детская коляска и закопченный остов санок.

— А это что? — спросила Градова, указав на какой-то непонятный круглый предмет.

Прокурор наклонился и, разглядев его, определил:

— Автомобильная покрышка. Сгорела вместе с другим барахлом.

— У вас есть своя машина? — спросила Градова, подойдя к Щербаку.

И когда Алексей равнодушно ответил, что машины у него нет, а служебные — только грузовые и стоянка у них далеко, прокурор оживился и сказал Градовой:

— Нужно пригласить шофера. Кое-что следует уточнить.

Вскоре к дому подъехала полуторка. Из кабины выскочил молодой шофер, удивленный срочным вызовом судьи.

— Вас пригласили в качестве специалиста, — сказала Градова, приглядываясь к парню. — Ваша фамилия?

— Пантюхов.

— Давно работаете шофером?

— Пять лет.

— Осмотрите эту покрышку, — предложила судья.

— Резина от «Москвича».

— Не ошибаетесь? — переспросил прокурор.

— Это и ежику известно, — отшутился Пантюхов. Но, заметив недовольный взгляд Градовой, понял, что шутка была неуместна, и добавил: — От «Москвича», точно подтверждаю. У полуторки она и диаметром побольше, и бока у нее потолще.

— Кто в Сосновке «Москвичей» имеет? — повернулась Градова к Лагуну.

— Желающие пока ждут очереди, — ответил он.

— Скажите, — обращаясь к Щербаку, спросила судья, — вы раньше не замечали у своего дома валявшейся покрышки?

— Нет.

— Свидетель Девяткин! Чем вы предохраняете борта своего катера? — неожиданно спросила Градова.

— Приспособил покрышки.

— Какие?

— А шут их знает.

— Сколько их у вас?

— Четыре.

— Где вы их взяли?

— Начальник распорядился.

Градова попросила Щербака рассказать, как и когда были выданы покрышки для катера. И он вспомнил, как минувшей весной ездил в трест на машине Пантюхова. Когда приехали на склад, Алексей увидел во дворе старые, негодные покрышки и попросил их у Назарова. Выдали Щербаку пять штук. А когда вернулись в Сосновку, передали их Девяткину для катера — он давно канючил.

— Следовательно, вы получили пять штук?

— Получил.

— Где пятая?

— Я ее тогда под навесом оставил.

— А кто же мог перетащить ее к дому Щербака?

— Это уж вы разбирайтесь. Меня в это дело не впутывайте. Если бы я украл чего — тогда ясно. А здесь — мало ли кто баловством занимался?

Солнце клонилось к закату. Небо теряло краски.

Вечером в бревенчатом доме для приезжих, срубленном из старой сосны, было прохладно и тихо. Градова лежала на диване.

«Нет, все плохо, — думала она. — Мне нужны не догадки, а улики. Хотя бы косвенные. На сомнениях далеко не уедешь. Но где взять улики?»

Она вспоминала подробности проведенного осмотра, когда услышала негромкий стук в дверь.

— Войдите, — сказала Градова, удивляясь нежданному гостю.

Им оказался Анисим, старый сторож с морщинистой шеей и кривыми ногами, обтянутыми кавалерийскими галифе. Он вошел в комнату торжественно, держа под мышкой большую пожелтевшую подшивку газет. Очевидно учитывая важность визита, старик повесил на грудь боевые награды.

Марии отчего-то стало жаль сторожа, потому что она догадалась, зачем он пришел. «Верно, подаст свой голос в защиту подсудимых, — подумала она, — и будет долго рассказывать, что знает их давно и верит в их невиновность».

Весь день сторож Анисим готовился к разговору с судьей и караулил ее, чтобы заступиться за Щербака. Ему хотелось рассказать про то, как начальник запани выхлопотал ему пенсию, как заставил его сына учиться, как уважал Алексея Фомича рабочий люд. И еще об очень многом мог рассказать старый сторож. Но когда он вошел в комнату, сразу растерялся и протянул подшивку районной газеты «Вперед» со словами: