Агата Кристи - После похорон Страница 25

– Что-то, безусловно, привело. Великолепный «Даймлер». Но не только он.

– У вас была… информация?

– Едва ли в том смысле, какой вы подразумеваете. Ничего такого, что можно было бы считать уликой.

– Но что-то, наводящее на… след?

– Да.

– Понимаете, мсье Пуаро, история имела продолжение.

Инспектор подробно описал происшествие с отравленным свадебным пирогом.

Пуаро со свистом втянул в себя воздух:

– Изобретательно, весьма изобретательно… Я предупреждал мистера Энтуисла, что за мисс Гилкрист нужно присматривать. Покушение на нее представлялось вполне возможным. Но должен признаться, я не ожидал яда. Скорее опасался повторения топора и потому считал неразумным, чтобы она бродила в одиночестве по пустым улочкам после наступления темноты.

– Но почему вы опасались покушения на нее? Мне кажется, мсье Пуаро, вам следует рассказать мне об этом.

Пуаро медленно кивнул:

– Хорошо, расскажу. Мистер Энтуисл не станет ничего вам говорить, потому что он юрист, а юристы не любят рассказывать о предположениях и выводах, сделанных на основании характера жертвы или нескольких опрометчивых слов. Но он не будет возражать, если я расскажу вам об этом, – напротив, почувствует облегчение. Мистер Энтуисл не желает выглядеть глупым или склонным к фантазиям, но он хочет, чтобы вы знали то, что может – только может – оказаться фактами.

Пуаро умолк, так как вошел Джордж с наполненным пивом бокалом.

– Угощайтесь, инспектор. Нет-нет, я настаиваю!

– А вы не присоединитесь ко мне?

– Я не пью пива. Но выпью бокал черносмородинного сиропа, который, как я заметил, не жалуют англичане.

Инспектор Мортон с признательностью посмотрел на свое пиво.

– Все началось на похоронах, – сказал Пуаро, потягивая темно-пурпурную жидкость. – Точнее, после похорон.

Он пересказал историю, поведанную ему мистером Энтуислом, сопровождая ее колоритными подробностями и выразительными жестами, которых требовала его пылкая натура. Можно было подумать, что Эркюль Пуаро лично присутствовал при описываемой сцене.

Инспектор Мортон обладал цепким умом и быстро фиксировал важные для него моменты.

– Этого мистера Эбернети в самом деле могли отравить?

– Не исключено.

– Но тело кремировали, и доказать ничего невозможно?

– Вот именно.

Инспектор задумался.

– Интересно. Хотя расследование обстоятельств смерти Ричарда Эбернети было бы пустой тратой времени.

– Пожалуй.

– Но люди слышали слова Коры Ланскене, и один из них мог подумать, что она в состоянии повторить их, снабдив подробностями.

– Она, несомненно, так бы и поступила. Как вы верно заметили, люди ее слышали. Теперь вы понимаете, почему я присутствовал на дознании и почему меня заинтересовало это дело, – меня всегда интересуют люди.

– Значит, покушение на мисс Гилкрист…

– …было вполне возможно предвидеть. Ричард Эбернети побывал в коттедже, говорил с Корой и мог назвать имя. Единственным человеком, который мог слышать или подслушать что-то, являлась мисс Гилкрист. После того как Кора умолкла навеки, убийца мог продолжать беспокоиться. Знает ли что-то ее компаньонка? Конечно, если бы он был благоразумен, то оставил бы все как есть, но убийцы, инспектор, редко бывают благоразумны. К счастью для нас. Они нервничают, подозревают, стремятся обрести полную уверенность… Наконец, они гордятся своим умом – и в результате, так сказать, высовывают голову из норы.

Инспектор усмехнулся.

– Попытка заставить замолчать мисс Гилкрист сама по себе была ошибкой, – продолжал Пуаро. – Ибо теперь вы должны расследовать два дела. Вы располагаете почерком на карточке из коробки с пирогом. Жаль, что обертку сожгли.

– Да, в противном случае я бы точно знал, прислали пирог по почте или нет.

– У вас есть причины предполагать последнее?

– Так думает почтальон – хотя он не уверен. Если бы пакет прошел через деревенское почтовое отделение, десять против одного, что начальница обратила бы на него внимание, но сейчас почту доставляет фургон из Маркет-Кейнс, и парень объезжает множество домов. Он думает, что доставлял только письма, и не припоминает посылки в коттедж, но не может быть полностью уверен. К тому же у него неприятности с девушкой, и он не в состоянии думать ни о чем другом. Я проверил его память – на нее нельзя полагаться. Если он доставил посылку, мне кажется странным, что ее не заметили до ухода этого мистера… как его… Гатри.

– Ах да, мистер Гатри.

Инспектор улыбнулся:

– Мы проверяем его, мсье Пуаро. В конце концов, Гатри ничего не стоило явиться под благовидным предлогом дружбы с миссис Ланскене. Миссис Бэнкс не могла знать, правда это или нет. Ему не составило бы труда подбросить маленький пакет и создать впечатление, будто его прислали по почте. Размазанная на марке сажа вполне походила бы на штамп. – Помолчав, он добавил: – Есть и другие возможности.

Пуаро кивнул:

– Вы полагаете?..

– Мистер Джордж Кроссфилд побывал в коттедже – правда, на следующий день. Собирался присутствовать на похоронах, но по дороге у него забарахлила машина. Вы что-нибудь знаете о нем, мсье Пуаро?

– Да. Но не так много, как хотелось бы знать.

– Насколько я понимаю, завещание покойного мистера Эбернети обогатило небольшую компанию. Надеюсь, это не означает, что мы должны заниматься всеми, кто в нее входит.

– Я собрал кое-какую информацию. Она в вашем распоряжении. Естественно, у меня нет полномочий задавать вопросы этим людям. Фактически с моей стороны было бы неразумно так поступать.

– Я буду действовать осторожно. Не следует вспугивать птичку раньше времени. А когда настанет момент ее вспугнуть, лучше это сделать как следует.

– Впечатляющий метод. Значит, вам остается рутинная работа со всеми возможностями, которыми вы располагаете. Процедура медленная – но верная. Что касается меня…

– Да, мсье Пуаро?

– Что касается меня, то я отправлюсь на север. Как я уже говорил, меня интересуют люди. Да, немного подготовительного камуфляжа – и можно ехать. Я намерен приобрести деревенский дом для иностранных беженцев в качестве представителя ОПБ ООН.

– А что такое ОПБ ООН?

– Организация помощи беженцам при ООН. Звучит неплохо – как по-вашему?

Инспектор Мортон молча усмехнулся.

Глава 14

– Благодарю вас, – сказал Эркюль Пуаро мрачной Дженет. – Вы были очень любезны.

Угрюмо поджав губы, Дженет вышла из комнаты. Ох уж эти иностранцы с их вопросами! Какая наглость! Похоже, этот тип – специалист по труднораспознаваемым сердечным болезням вроде той, которой, очевидно, страдал мистер Эбернети. Хозяин в самом деле умер уж слишком внезапно, и доктор был удивлен. Но почему какой-то иностранный врач должен сюда заявляться и все вынюхивать?

Миссис Лео хорошо говорить: «Пожалуйста, ответьте на все вопросы мсье Понтарлье. У него есть причины их задавать».

Вопросы… Вечно какие-нибудь вопросы! Иногда приходится заполнять ответами целые листы бумаги – хотя какое дело правительству или кому бы то ни было до вашей личной жизни? В этих анкетах даже спрашивают возраст – ну, она и сбросила пять лет. А почему бы и нет? Если она чувствует себя на пятьдесят четыре года, то может так и отвечать!

Хорошо, что мсье Понтарлье не интересовался ее возрастом. У него есть хоть какое-то понятие о приличиях. Он спрашивал только о лекарствах, которые принимал хозяин, о том, где они хранились, и не мог ли мистер Эбернети принять их слишком много, если плохо себя почувствовал или просто по ошибке. Как будто она могла помнить такую чепуху – да и вообще, хозяин знал, что делал! Потом мсье Понтарлье спросил, остались ли в доме какие-нибудь из его лекарств. Естественно, их выбросили. Он сказал, что у хозяина была сердечная недостаточность, и добавил еще какое-то длинное слово. Эти доктора вечно что-нибудь выдумывают. Старому Роджерсу говорили, что в спине у него какой-то диск или что-то в этом роде, а у него обычный прострел, и ничего больше. Ее отец был садовником и постоянно мучился от прострела.

Самозваный медик вздохнул и отправился на поиски Лэнскома. Из Дженет ему удалось вытянуть очень мало, но он иного и не ожидал. Его целью было сверить полученные от нее скудные сведения с информацией, сообщенной Элен Эбернети и почерпнутой ею из того же источника, хотя и с меньшими трудностями, так как Дженет считала, что миссис Лео имеет полное право задавать вопросы, и с удовольствием рассказывала ей о последних неделях жизни хозяина. Болезни и смерть были ее излюбленными темами.

Да, думал Пуаро, на информацию, добытую Элен, можно положиться. Но, следуя долгой привычке, он не доверял ничьим словам, покуда сам не убеждался в их правдивости.

В любом случае сведения были скудными и неудовлетворительными. В основном они сводились к факту, что Ричард Эбернети принимал капсулы с витаминным маслом. Они лежали в большой бутылке, которая ко времени его смерти была почти пуста. Каждый из присутствовавших в «Эндерби» мог ввести шприцем яд в одну из капсул и поместить ее на дно бутылки, чтобы роковая доза была принята спустя несколько недель после того, как этот человек покинул дом. А может быть, кто-то пробрался в дом за день до смерти Ричарда Эбернети и подмешал яд в капсулу или – что более вероятно – подменил одну из снотворных таблеток в маленьком пузырьке, стоявшем у кровати. Наконец, он мог просто добавить что-нибудь в еду или питье.