Джон Карр - Девять неправильных ответов Страница 25

Билл понял, что ловушка начинает захлопываться.

— Это были обычные американские банкноты, — продолжал сатир, — за одним исключением. В каждой пачке была одна стодолларовая купюра. Мистер Эмберли, по моему указанию, попросил банк отметить их серийные номера. А теперь возьмите телеграмму под этим письмом. Она написана, но еще не отправлена.

Телеграмма, адресованная Эмберли и подписанная Гейлордом Херстом, ставила последнюю точку.

«ПОЖАЛУЙСТА ВЫШЛИТЕ ТЕЛЕГРАММОЙ СЕРИЙНЫЕ НОМЕРА СТОДОЛЛАРОВЫХ КУПЮР ВЫДАННЫХ МОЕМУ ПЛЕМЯННИКУ УПРАВЛЯЮЩЕМУ ФИЛИАЛА МИДЛЕНДСКОГО БАНКА ВИКТОРИЯ-АЛЬБЕРТ В ЛОНДОНЕ ТЧК ДЕНЬГИ МОГУТ БЫТЬ УКРАДЕНЫ ТЧК ПОДПИШИТЕ ТЕЛЕГРАММУ НЕ ТОЛЬКО ВАШИМ ИМЕНЕМ НО И ИМЕНЕМ ЛЮБОГО КРУПНОГО ПОЛИЦЕЙСКОГО ЧИНОВНИКА ТЧК ДЕЛО СТРОГО КОНФИДЕНЦИАЛЬНО».

— Возможно, вы припоминаете, — снова заговорил Гейлорд, — что за аналогичное правонарушение Артур Ортон, тичборнский самозванец, получил пятнадцать лет тюремного заключения.

Билл глубоко вздохнул.

— Звоните в полицию, — сказал он. — В любом случае моя бестолковость заслуживает нескольких лет тюрьмы. Но я не понимаю, что такого было в этом чертовом договоре.

— В самом деле?

— Да. Там были только два условия: что я… то есть Лэрри должен немедленно вернуться в Англию и посещать вас раз в неделю.

— Чтобы изучить реакции Лоренса, мистер Досон, разыгрывая неделю за неделей маленькие шутки, прежде чем убить его.

— Допустим. Разумеется, ни один адвокат не стал бы включать в договор игру в «спасись от меня, и ты унаследуешь мое состояние» — это попахивало бы отказом от судебного преследования за материальное вознаграждение… Погодите! Я заметил, что мистер Эмберли с большим сомнением смотрел на то, что было указано в конце последней страницы.

— Там был всего лишь безобидный маленький пункт, гласящий, что если между мной и моим племянником возникнут разногласия по поводу упомянутых или неупомянутых условий, то я должен быть единственным арбитром.

— Иными словами, если бы Лэрри отказался изображать мишень для вашего пистолета, вы бы лишили его наследства?

— Сказано грубовато, но точно. Я надеялся, что пережитые им приключения придадут ему смелости переключиться с роли охотника на роль дичи. Но Лоренс по-прежнему жалкий трус и перепоручил эту роль вам. Между прочим, где он сейчас?

— Не знаю, — искренне ответил Билл. — Он так и не сообщил мне свой новый адрес.

— Несомненно, он где-то прячется, так как, если его найдут, ему придется занять место на скамье подсудимых рядом с вами.

Билл стряхнул с себя оцепенение. Перед ним таинственным образом — так как он не видел Хэтто — возникла рюмка с бренди. Перед хозяином дома стояла другая рюмка, а в центре стола — графин. Схватив рюмку, Билл поднялся, готовясь произнести дерзкий тост.

— Прежде чем вы заговорите, — опередил Билла его мучитель, — позвольте мне проанализировать ваш характер, мистер Досон. Вы сверхимпульсивны и склонны к донкихотству. Руководствуясь знанием людей, я бы сказал, что деньги как таковые не должны вас особенно интересовать. Тем не менее пустячная сумма, ради которой вы согласились изображать Лэрри, очевидно, значит для вас очень много.

— Она значит для меня решительно все. — Билл снова поднял рюмку. — За преступление! — провозгласил он. — Ну, когда же вы позвоните в полицию?

— Одну минуту. — Кости затарахтели снова, как будто Гейлорд Херст решил продолжать игру в кошки-мышки. — Предположим, у вас есть выход, избавляющий вас от судебного преследования со стороны меня или кого-либо еще и позволяющий сохранить ваши деньги в банке до последнего пенни.

— Как же я могу получить подобный шанс?

— Очень легко. Сыграв роль, которую я вначале предназначил для моего малодушного племянника. — Кости опять затарахтели в коробке. — В течение… я облегчу вашу задачу, мистер Досон… в течение трех месяцев я буду стараться убить вас, а вы — перехитрить меня. Попытайтесь сохранить свою жизнь. Конечно, вопрос о наследстве отпадает. Но если бы вы получили гарантии сохранения свободы и денег в случае успеха, то вы согласились бы на мое предложение?

— Еще бы! — воскликнул Билл. — Но какие я могу получить гарантии?

— Например, мое честное слово?

— Вы должны признать, сэр, — вежливо отозвался Билл, — что ваше честное слово еще менее надежно, чем слово покойного Адольфа Гитлера.

— Однако я готов поверить вам на слово. Но конечно, вы правы — я должен предоставить вам доказательства. Не будете ли вы любезны взять с подноса следующий конверт? Благодарю вас. Откройте его — это от «Эмберли, Слоун и Эмберли». Посмотрите, что внутри.

— Это же тот самый договор, который я подписал в офисе Эмберли в качестве свидетеля! Вообще-то обычно подписывают и копии. Но мы этого не делали!

— На случай, если моему племяннику взбрело бы в голову затеять тяжбу, я потребовал, чтобы договор был подписан только в одном экземпляре. А теперь сожгите его.

— Сжечь, сэр?

— По-моему, я выразился достаточно ясно. Уберите последний конверт и сожгите договор на подносе. — Хотя зажигалка Билла заедала, документ вскоре загорелся и превратился в кучку пепла. — Итак, единственный экземпляр договора уничтожен. Даже если дюжина свидетелей будет на него ссылаться, вас нельзя судить ни за какое правонарушение, связанное с этим документом. Любой адвокат скажет вам то же самое.

— А деньги?

— Пожалуйста, откройте последний конверт. Хотя я и знал, что вы самозванец, но считал вас человеком достаточно мужественным. Я велел моим лондонским адвокатам изготовить два экземпляра документа в этом конверте и подписал оба. Взгляните на них — тут нет никакого обмана.

Билл открыл верхний экземпляр.

«Я, Гейлорд Херст, заявляю следующее:

1. Я распорядился выплатить через (далее следовали название и адрес фирмы Эмберли) сумму в десять тысяч долларов моему племяннику, Лоренсу Херсту, который, по моему указанию и с моего согласия, передал упомянутую сумму Уильяму Досону, единственному сыну преподобного Джеймса Досона из Сэндрана в Сассексе.

2. Я, Гейлорд Херст, передаю вышеупомянутому Уильяму Досону сумму в десять тысяч долларов без всяких условий».

— Это вас удовлетворяет? — осведомился Гейлорд. — Возьмите один экземпляр, а другой оставьте мне. Если какой-либо из них обнаружат, это не причинит вам никакого вреда, а ваши деньги останутся при вас.

— Тогда я согласен. Вы ко всему готовы, мистер Херст?

— А вы готовы к смерти, мистер Досон?

— Если вы сможете меня убить, старый сатир. Хотите еще одно пари? Десять к одному, что вам это не удастся.

— Ваше предложение абсурдно, мистер Досон. Вы, несомненно, умрете. Конечно, вам придется выполнять определенные условия первоначального договора — посещать меня раз в неделю, дабы я мог убедиться, что ваши нервы постепенно сдают.

— Хорошо. Но вы убедитесь, что с моими нервами все в порядке.

— Посмотрим! Второе и последнее: вы не должны никому говорить ни слова о нашем маленьком соглашении.

— Принято. Хотя на сей раз я действительно отказываюсь от судебного преследования за вознаграждение.

— Тем не менее вы, безусловно, уже кое-что рассказали вашей прелестной бывшей невесте, мисс Теннент.

Билл вздрогнул, сообразив, что Гей имеет в виду Марджори.

— Она знает меня как Билла Досона. Я сообщил ей, что буду выдавать себя за Лэрри, и ничего более.

— Отлично. Должен вас предупредить, — голос перешел в едва слышное бормотание, — что я намерен отбить ее у вас. Вы улыбаетесь? Но это обязательно случится. В любом случае вы не сможете долго наслаждаться ее чарами, так как скоро умрете. Обещаю одно — ваша смерть не будет грубой и мучительной. Никаких наемных громил, стреляющих из-за угла или душащих, подкравшись сзади. Мои ноги еще достаточно сносно функционируют. Перед смертью вы увидите и узнаете меня. Правда, я не смогу лично доставлять мои… милые шутки. Это было бы слишком утомительно. Вы будете получать их по почте или с посыльным, который не ведает, что творит.

— А как же человек из Скотленд-Ярда? — осведомился Билл. — Старший инспектор Партридж, которого вы поместили в «Герб Виктории», напротив моей квартиры, чтобы следить за мной?

Билл мог бы поклясться, что лицо Гейлорда выражает искреннее удивление.

— Из Скотленд-Ярда?

— Да! Он наблюдал за моим окном в бинокль из окна напротив.

— Очевидно, ваши нервы уже начинают сдавать. Торжественно клянусь, что я не помещал никакого агента ни в «Герб Виктории», ни куда-либо еще.[39]

— Но…

— Неужели, мистер Досон, вы настолько невежественны в области полицейских процедур, что вообразили, будто старший инспектор станет наблюдать за окнами по просьбе частного лица?