Д. Баффа - Сценарий убийства Страница 25

Теперь я понял, что имел в виду Рот. И он это понял.

– Да, именно. Это я, Стэнли Рот. Я – Чарлз Фостер Кейн. А «Блу зефир» – фильм, который я собираюсь снять, это следующий «Гражданин Кейн». Прочитайте сценарий, – настойчиво попросил Рот. – Вы увидите, не ошибся ли я. Это рассказ о том, как некто, вознамерившийся создать великие кинофильмы, оказался захваченным обаянием гламурной жизни, погряз в царящих в Голливуде коррупции и телефонном праве и забыл все, во что верил. Забыл потому, что слишком зациклился на успехе. Хотите знать, кто убил Мэри Маргарет, желая подвести меня под обвинение в убийстве? Хотите знать, почему они не убили меня, если хотели убрать со своего пути? Потому что они желали опорочить. Опорочить, ибо это единственный способ заранее дискредитировать фильм, который будет снят независимо от того, жив я или умер. Единственный способ избавиться от фильма про студию «Блу зефир», способного разрушить карьеру сразу нескольких наиболее влиятельных граждан города, – это уничтожить репутацию его автора. Что, как не обвинение в убийстве собственной жены, служит такой цели лучше всего?

10

Полученный от Стэнли Рота сценарий я прочитал дважды. В первый раз я читал текст потому, что его написал сам Стэнли Рот, и еще потому, что Рот сказал: найдутся люди, готовые на что угодно, лишь бы остановить производство картины до выхода в свет. Во второй раз – потому что сценарий мне понравился и оказался даже лучше, много лучше, чем я ожидал. «Блу зефир» был задуман по-настоящему хорошо. Со временем фильм стал бы великим произведением киноискусства, и сделанное Стэнли Ротом сравнение больше не казалось мне преувеличением.

Стэнли Рот хотел предстать тем, кем был Орсон Уэллс и кем Орсон Уэллс предполагал быть, – только не пятьдесят лет назад, а сегодня. Стэнли Рот хотел снять «Гражданина Кейна» еще раз, в наши дни, основываясь не на жизнеописании Уильяма Рэндольфа Херста, а на собственной судьбе – на судьбе Стэнли Рота. Кстати, главного героя «Блу зефир», Чарлза Фостера Кейна, в этом сценарии звали Уильям Уэллс.

В «Гражданине Кейне» Кейн невообразимо богат – так же невообразимо, как и Уильям Рэндольф Херст. Подобно Стэнли Роту, Уильям Уэллс в «Блу зефир» не имеет ничего особенно значимого. Херст и Кейн располагают всем, что только возможно купить за деньги. У Стэнли Рота и Уильяма Уэллса есть только талант и амбиции. И это все, что они могут продать. В первой половине сценария описывается то, что Уэллсу предстоит сделать. Там есть люди, с которыми он работает, и сделки, на которые он идет по пути наверх, стараясь получить студию в собственность. Ту самую студию, которая должна со временем стать главной движущей силой киноиндустрии, сделав Уильяма Уэллса самым влиятельным человеком в Голливуде.

Стэнли Рот оказался прав. «Блу зефир» был обвинением, брошенным Голливуду, – обвинением в алчности, коррупции и непристойной поспешности, с которой один его представитель предает другого, и в легкости, с какой предательство оправдывает себя возможностью, которая не представится второй раз. По крайней мере сам Рот не пропускает ни одной такой. По сюжету Уильям Уэллс не упускает случая снимать «новое» кино. Его не интересуют деньги, не занимает власть. Он не думает о том моменте, когда студия станет его собственностью. Слишком пылко веря в свою мечту, он считает, будто все остальные также в нее поверили. И молодой Уильям Уэллс решает показать Голливуду, какое кино он способен снимать.

К несчастью, он терпит неудачу. Никого не интересуют его мысли, и никто не снимает кино, не приносящее денег. Лишившись иллюзий, Уэллс раздумывает, не покончить ли с кинематографом, и тут подворачивается возможность поработать ассистентом на картине уважаемого режиссера. Режиссер гораздо старше по возрасту, всю жизнь провел на съемках и помнит куда больше, чем любой иной деятель «золотого века» Голливуда. Он говорит Уильяму Уэллсу, что единственный шанс выжить – снимать то кино, которое люди с деньгами примут за искусство, угодное толпе, и за которое они будут платить. Уэллс получает урок – как оказалось, совсем не тот, что хотел преподать учитель.

Стэнли Рот полагал, что пишет второго «Гражданина Кейна», совершенно не имея в виду фигуру некоего денежного мешка, разочарованного властью и знающего все ограничения этой власти. Рот писал про человека, не имевшего ни влияния, ни денег – но понимавшего, что он выше тех, кто имеет все это. Стэнли Рот был Уильямом Уэллсом, но Уильям Уэллс не был Чарлзом Фостером Кейном. Уильям Уэллс был скорее Жюльеном Сорелем. Сам того не понимая, Рот заново переписывал «Красное и черное». И так же, как Жюльен Сорель, молодой Уильям Уэллс учился скрывать от всех свои мысли, заставляя окружающих верить, будто его поступки воплощают то, что он думает на самом деле.

Наконец Уэллс стал снимать кино, приносившее деньги. Он делал это настолько хорошо, что благодаря своим фильмам вскоре стал знаменитым.

Здесь я впервые осознал, до какой степени недооценивал Стэнли Рота. Рот хорошо понял, почему и как успех делает своим пленником того, кто его достиг. Уильям Уэллс сделал себе имя – и в отрасли, которой он занимался, это имя значило многое. Но вместо того чтобы заняться делом, о котором мечтал, Уэллс был вынужден вновь и вновь снимать одно и то же кино, одержимый жаждой денег более, чем когда-либо в своей жизни.

Он говорил себе, что нуждается в средствах и что это единственный путь основать собственную студию. Деньги были нужны ради студии, а студия – для того, чтобы снимать кино, которое он хотел снимать. Чтобы делать хорошие фильмы, Рот собирался стать богачом, и не имело значения, сколько лжи и надувательства потребуется, чтобы собрать достаточную сумму.

Беспринципно, без всяких сожалений, не заботясь о том, что произойдет с людьми, которых он использовал, не испытывая угрызений совести за тех, кого выбросил на обочину после того, как они сослужили ему свою службу, Уэллс получил денег достаточно для основания студии. Более чем достаточно. Он стал одним из богатейших деятелей Голливуда и назвал свою студию «Блу зефир».

Не знаю, почему Стэнли Рот сделал именно так – почему студия получила название «Блу зефир». Полагаю, Роту следовало так сделать, раз он собрался снять фильм о себе самом. Название «Блу зефир» было его личной подписью, печатью и способом объявить другим людям, что вся эта история исключительно про него. Оно придавало сюжету оттенок аутентичности, даже доверительности. С другой стороны, излишнее правдоподобие бросало тень на действительные события, происходившие на реальной студии «Блу зефир», – той студии, на которой я побывал и где жил теперь Стэнли Рот.

В сценарии упоминались многие голливудские знаменитости. Имена были нарочно изменены, иногда не слишком сильно – и почти все звезды казались хорошо узнаваемыми даже для человека из другого круга, например, для меня.

Уильям Уэллс получил собственную студию, но по-прежнему не снимал кино, которое хотел бы снимать. Он владел «Блу зефир», и студия должна была выживать. Расходы оказались сумасшедшими. К счастью, у него был компаньон. У Стэнли Рота партнеров было целых два: Льюис Гриффин, которого он относил к друзьям, и Майкл Уирлинг, не заслуживший того же звания. В сценарии Рот объединил своих партнеров по бизнесу в одном персонаже – человеке, подобно Уирлингу, имевшем средства и способность их приумножить и который, подобно Гриффину, представлял собой давнего и верного друга. Такого человека следовало ввести в сценарий: без доверия в сюжете «Блу зефир» не нашлось бы места предательству. А без предательства человеком, которому вы больше всего доверяете, задуманный Ротом фильм потерял бы всякий смысл.

Студия нуждалась в деньгах, и Уэллсу приходилось снимать такое же бессодержательное кино, как в те времена, когда он лишь начинал зарабатывать капитал. Наконец он встретил ее, Маргарет Мейерс, или Мэри Маргарет Флендерс, – молоденькую актрису, в которой разглядел то, чего не видел в других. Едва уловимое качество, заметное лишь через объектив кинокамеры. И тогда Уэллс сделал шаг, совершенно неожиданный, но впоследствии полностью себя оправдавший: он женился. Что было актом чистого цинизма – средством, с помощью которого Уэллс мстил этому миру за то, что стал слишком заметной его частью. Он не смог снять кино, которое хотел снять. Не став тем созидающим новое талантом, которым он себя представлял, Уэллс решил показать всем, до какой степени легко преуспеть в том единственном, в чем Голливуд по-настоящему разбирается – а возможно, не один лишь Голливуд. Он женился на Маргарет Мейерс – актрисе, не известной почти никому, талант которой оставался под огромным вопросом. Факт замужества немедленно сделал ее тем, что в Голливуде и вообще в Америке считается пределом мечтаний, – она стала знаменитостью, одной из тех, чьи лица не сходят с глянцевых обложек и кто тем самым обретает все добродетели, желательные пресс-службе и, казалось бы, подвластные лишь Господу Богу.