Эрл Гарднер - Смерть таится в рукаве Страница 25

— Нет, — возразил он. — Я вовсе не хочу так сказать. Дело тут намного серьезнее. Вопрос в том, какую именно цель вы выбираете.

Она подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Терри, расскажите мне об этом. Я хочу знать. Жизнь потрепала меня, она потрепала почти всех моих знакомых, а вот вас пощадила. Я пытаюсь делать все возможное, чтобы она пощадила и Синтию, но у меня, как видите, ничего не получается. Синтия — как котенок, который гоняется по комнате за скомканной бумажкой. Мне бы хотелось сидеть где-нибудь с краешку и наблюдать за ней. Она совсем не думает о последствиях, и мне бы хотелось, чтобы так и оставалось. Знаете, Терри, когда я вижу человека, который только и делает в жизни, что резвится, готова биться об заклад, что за ним есть кто-то, кто принимает на себя все удары, обычно это отец или мать, которые лелеют свое дитя, или сестра, как это у нас с Синтией. Синтия постоянно попадает в переделки, и я постоянно выручаю ее. И вот теперь она попала в такую переделку… Я боюсь, что на этот раз мне не помочь ей.

— Думаете, дело обстоит так плохо?

Она кивнула и, положив голову ему на колени, задумалась. Потом попросила:

— Так расскажите мне, Терри, каким образом вам удалось сохранить непосредственность. Вы отказываетесь серьезно относиться к жизни, и в то же время вы уважаете ее, как уважают сильного соперника. Нельзя сказать, что вы ее недооцениваете, но вы не очень-то и думаете о ней. Вы такой же искатель приключений, как и раньше, до поездки, а может, даже и больше.

— Наверное, Альма, — задумчиво сказал он, — это вопрос выбора цели. Вы хотели стать известной художницей. Вы хотели, чтобы ваш успех принес вам деньги. Вы включились в трудное состязание. Вы обладаете талантом, граничащим с гениальностью, но ведь и у многих других есть талант. Вы добились своей цели, потому что шли на жертвы. То же самое можно сказать и о молодых врачах, юристах, бизнесменах, в сущности, обо всех, кто принимает участие в этой тяжелой конкурентной борьбе. Я же не жертвовал ничем, потому что не стремился к той цели, к которой стремятся все остальные. Мне трудно объяснить это так, чтобы вы поняли, Альма. Однажды я услышал, что в одной из отдаленных областей Китая есть древний полуразрушенный город, где хранится много золота и драгоценных камней, но попасть туда можно, только став послушником монастыря, расположенного в тех краях. Вот я и стал послушником. Я не собирался чему-либо учиться в этом монастыре. Я думал лишь о том, как добыть драгоценные камни и смыться оттуда.

— Там действительно были драгоценные камни? — спросила Альма, в ее глазах вспыхнул интерес.

Он кивнул.

— И вам удалось раздобыть хоть сколько-нибудь?

Он отрицательно покачал головой.

— Почему?

— Я не знаю, вернее, я знаю, но мне трудно объяснить это. Меня заинтересовала наука о жизни.

— Которую преподавали в монастыре?

— Да.

— Что это за наука, Терри?

— Она касается как раз того, о чем мы с вами сейчас разговариваем, то есть того, что мы выбираем в качестве меры успеха. Все в жизни относительно. Материальный успех тоже относителен. То действительно великое, что по-настоящему можно желать всем сердцем, доступно лишь избранным. Чтобы войти в этот волшебный круг, надо быть либо удачливым, либо способным обойти своих соперников, заплатив жизни за это более дорогой ценой. Если человек не думает о материальном и стремится лишь к самосовершенствованию, сконцентрировав на этом все свои силы, он вдруг обнаруживает, что у него нет соперников. Борьба происходит не снаружи, а внутри него самого. И вот получается, что успех, которого он добивается в этой борьбе, приводит не только к тому, что в нем растет радость от ощущения своего бытия, но и к тому, что ему, как правило, сопутствует удача и в материальном плане.

— Ну а что же происходит со мной? — спросила она.

— Деньги, — продолжал Терри, — это лживый бог. Люди поклоняются ему, а он их предает. Стремясь добыть побольше денег, люди дерутся за них и становятся эгоистичными и надменными. В погоне за материальным благополучием они теряют здоровье и способность радоваться жизни, и вот тогда бог, которого они создали для себя, смеется над ними. Они чувствуют себя так же, как умирающий от голода в пустыне человек, которому предлагают золото вместо еды. Но зачем ему золото, ведь…

Он замолчал, когда еле слышный звук шагов в коридоре вдруг перерос в угрожающий властный топот.

— Боюсь, Альма, что полиции все же удалось установить ваше местонахождение, — сказал он почти спокойным голосом.

Румяна на ее лице ярко вспыхнули, тогда как кожа покрылась мертвенной бледностью.

— Терри, что мне говорить им? — спросила она шепотом.

Раздался громкий, требовательный стук в дверь. Терри обнял Альму за талию и бодрым веселым тоном посоветовал:

— Не говорите ничего, но постарайтесь быть при этом как можно более болтливой.

Когда в дверь забарабанили с новой силой, ее дрожащие губы приблизились к его губам и жадно прильнули к ним.

— Сейчас открою! — крикнул Терри. Быстрым движением он еще раз прижал к себе Альму, направился к двери и, отворив ее, увидел перед собой инспектора Мэллоу в сопровождении двух полицейских в штатском.

— Батюшки, кого я вижу! — воскликнул Мэллоу, в его голосе прозвучало плохо скрытое раздражение. — Что-то слишком часто мы с вами стали встречаться.

— Проходите, — пригласил их Терри. — Там на столике лед, виски, содовая. Альма, будьте добры, принесите бокалы… вы, кажется, не знакомы. Мисс Рентон, позвольте представить вам инспектора Мэллоу.

Рука Мэллоу потянулась к краю шляпы. Сняв ее, он произнес:

— Очень приятно. Проходите, ребята, — обратился он к полицейским в штатском.

— Возможно, инспектор, вас интересует, каким образом я оказался здесь в обществе мисс Рентон? — спросил Терри.

— Нет, нет, Клейн, — сказал инспектор непринужденно. — Меня лично это совсем не интересует. Но вот прокурор может поинтересоваться. В вопросах, касающихся дел, он человек весьма скрупулезный. Разве он не сказал вам, что желает видеть мисс Рентон, что дома ее нет, что она не ночевала в своей квартире? Вы, если я не ошибаюсь, ответили, что не имеете ни малейшего представления о ее местонахождении…

— Между прочим, — мягко оборвал его Терри, — именно слова прокурора и навели меня на мысль о том, что мисс Рентон находится здесь. Зная, что ее нет ни в одном из тех мест, которые она обычно посещает, я вспомнил, что Вера Мэтьюс на время уехала из города, и подумал, что она, по всей видимости, попросила Альму наведываться к ней в мастерскую присмотреть за растениями, и вообще. Ну, и Альма, конечно, — ведь она художница, а в этой мастерской есть все, что необходимо ей для работы, — решила предаться здесь творчеству. Видите ли, Альма пользуется успехом и популярностью, а такого рода сочетание мешает творческому процессу. Вот Альма и решила воспользоваться возможностью уединиться. Утренних газет она не читала, поэтому о смерти Мандры ничего не знала и не предполагала, что ее ищет полиция. Когда я сообщил ей о случившемся и сказал, что ее разыскивает прокурор округа, для нее это было как гром среди ясного неба. В тот момент, когда вы постучали в дверь, она как раз собиралась звонить ему…

— По-моему, мисс Рентон и сама прекрасно владеет английским языком, — резко оборвал Клейна Мэллоу; маска добродушия на его лице треснула под напором нарастающего раздражения.

— Однако… — начал Терри.

— Поэтому, — вновь оборвал его Мэллоу, — мы можем обойтись без переводчика. Сожалею, Клейн, что прервал вашу беседу тет-а-тет, но прокурор всегда очень четко определяет свои желания, в данный момент он желает поговорить с мисс Рентон. Будет лучше, если на этот раз мы откажемся от приятного общения с вами. Так что, пока.

Он кивнул одному из своих людей, тот открыл дверь, чтобы пропустить Терри.

Терри взял шляпу и сказал с видом, исполненным достоинства:

— Я все понимаю, инспектор, но уверяю вас — мисс Рентон нечего скрывать. Как вы знаете, портрет Мандры написала Синтия, и вполне естественно, что…

Инспектор Мэллоу хлопнул Терри по плечу тяжелой рукой. Им вновь овладело добродушное настроение. Слова Терри потонули в рокочущем голосе инспектора:

— Ну что вы, что вы, Клейн, дорогой мой! Нет причин волноваться. Мисс Рентон вне всяких подозрений. Прокурор всего-навсего хочет задать ей несколько вопросов. Не надо ничего объяснять, потому что и объяснять-то нечего.

Движением руки инспектор Мэллоу развернул Терри и подтолкнул его широким массивным плечом к двери.

— Очень сожалею, что мне пришлось прервать вашу беседу, но дело есть дело. Вы сможете поговорить с мисс Рентон в любой момент, но только после того, как с ней побеседует прокурор. А теперь он ждет ее, и нам бы не хотелось заставлять его ждать.

Терри почувствовал, как его выталкивают в коридор. Он успел обернуться, чтобы ободряющей улыбкой попрощаться с Альмой. Один из полицейских загородил собой дверной проем и потянулся к ручке двери. Сквозь шум закрывающейся двери до ушей Терри донесся голос инспектора Мэллоу: