Рекс Стаут - Смерть хлыща Страница 26

— Я не настолько туп, Арчи.

Он захлопнул книгу, заложив пальцем место, где читал.

— Согласен.

— А это, — он ткнул рукой, — не наружная дверь?

— Наружная. Я тоже не настолько туп. Вы заметили дюжего бабуина, стоявшего недалеко от вас, когда я вошел в холл? Он следует за мной по пятам. Это помощник шерифа Эд Уэлч. На сегодняшний вечер — мой хвост. Если я препровожу Сэма Пикока сюда через эту дверь Хейт возьмется за него еще ретивее, когда мы расстанемся. Да и вывести Пикока через эту дверь не удастся — Уэлч наверняка будет караулить снаружи. Мы все-таки оба оплошали, особенно я. Мне следовало предвидеть, что Хейт заявится сюда и отловит Пикока пораньше. В результате же вы можете похвастаться разве что рецептом приготовления форели по-монтански, который передадите Фрицу. Завтра воскресенье, у Сэма будет выходной, но я все равно разыщу его и доставлю к вам. Чем больше я ломаю себе голову, тем больше мне кажется, что Сэм Пикок — как раз тот, кто нам нужен. Не верю я, что за весь вторник, среду и половину четверга он не слышал от Броделла ни одного слова, которое могло бы пролить свет на то, что случилось. Кстати, не говорил ли я уже то же самое три дня назад?

— Два. В четверг днем. Ты сказал, что пытался использовать мой метод, но так ничего и не добился.

— Да, Сэм упрям, как мул. Вчера вечером вам удалось выудить из него куда больше, чем мне с трех попыток. Но вы не я, к тому же теперь вы — лицо официальное, и Пикок это знает. Предлагаю сейчас тихонечко улизнуть отсюда через эту дверь. Я отвезу вас домой, вы спокойно выспитесь, а завтра я приведу Сэма Пикока. За остальными заеду сюда потом.

Вулф скорчил гримасу.

— Который час? — прорычал он.

Я взглянул на часы.

— До полуночи еще двадцать четыре минуты.

— Я дошел только до середины книги, которая освежает мне память, — пожаловался он и налил себе пива, — Может ты пока предупредишь мисс Роуэн, что мы уезжаем?

Я сказал, что это ни к чему, поскольку обычно мы танцуем до часа, и заглянул ему через плечо, чтобы посмотреть, чем он освежает себе память. Это оказался томик эссе Томаса Маколея, освежать из которого мою память было, увы, нечем.

Стрелки уже совсем приближались к полуночи, когда Вулф допил пиво, закрыл книгу, выключил торшер, поставил все взятые книги на полку и спросил:

— Что делать со стаканом и бутылками?

У себя дома в такое время он бы сам отнес их на кухню, здесь же приходилось делать скидку на непривычные условия, так что я уважил его и отнес все на кухню сам. Когда я вернулся Вулф, переместившись в другое кресло, склонился в три погибели и изучал уголок ковра. Он разбирался в коврах, так что я мог представить, о чем он думает, но он даже не хрюкнул. Молча поднялся и протопал вслед за мной к двери, которую я уже открыл. Выходя, спросил, не следует ли выключить свет, а я ответил что нет, добавив, что выключу потом, когда вернусь.

Снаружи было темно, хоть глаз выколи. Падавший из окон кабинета Вуди свет помог нам преодолеть первые двадцать ярдов, потом мы завернули за угол и оказались в кромешном мраке. Луна и звезды скрылись за тучами, так что остаток пути мы прошли едва ли не на ощупь. Других машин рядом с нашим фургончиком не было. Ключ от замка зажигания я прихватил с собой, а дверцы запирать не стал, так что сначала, руководствуясь правилами элементарной вежливости, я распахнул дверцу перед Вулфом. При этом зажглась лампочка освещения салона, которая принесла нам долгожданный свет. И не только свет, но и чрезвычайно неприятную неожиданность. На заднем сиденье. Вернее, частично на сиденье. Голова и ноги свешивались вниз.

Вулф посмотрел на меня, и я открыл дверцу пошире. Я не хотел ни к чему прикасаться, но оставалась надежда; а вдруг он еще дышит? Поэтому я подпер дверцу спиной, а сам наклонился к нему. Проще всего было бы положить ему на ноздри пушинку или что-то в этом роде, но у меня ничего подобного под рукой не оказалось, и я взял его за запястье. Пульс не прощупывался, но рука была теплая. Не удивительно, ведь какой-то час назад я еще видел его в танцевальном зале. Крови видно не было, лишь на виске багровел кровоподтек. Я осторожно прикоснулся к нему, нащупал рядом глубокую вмятину и выпрямился.

— Не думаю, что он жив, — сказал я. — Я останусь здесь, а вы ступайте назад, к этому чертовому шерифу. Крайне некстати. Пусть захватит врача — там их по меньшей мере двое.

Я вытащил из-под переднего сиденья фонарик, зажег и посветил в направлении прохода между двумя зданиями.

— Вот кратчайший путь. Идите туда.

Я протянул фонарик Вулфу но тот помотал головой и спросил:

— А нельзя ли…

— Сами знаете, что нельзя. Есть один шанс из миллиона что он еще жив, а раз так, то может заговорить. Но вы вовсе не обязаны признаваться Хейту, что это Сэм Пикок. Скажите какой-то неизвестный. Берите.

Вулф взял фонарик и исчез в темноте.

Глава 10

Человеческий мозг напоминает свалку мусора — мой, во всяком случае. После ухода Вулфа следовало срочно обдумать как минимум дюжину разных вариантов; вместо этого мои мозг настойчиво спрашивал: как Лили доберется домой? Едва мне удалось найти приемлемый выход из положения и переключиться на более насущный вопрос, как в проходе загромыхали шаги. Хейт приблизился, заглянул внутрь, повернулся ко мне и спросил:

— Это ваша машина?

Будь в его распоряжении даже целая ночь, вряд ли он придумал бы более глупый вопрос. Как это могла быть моя машина, если моя машина осталась в Нью-Йорке, и Хейт прекрасно это знал?

— Все документы на машину в бардачке, — ответил я. — Врача нашли?

— Полезайте на переднее сиденье, — велел Хейт.

Он переложил фонарик в левую руку, а правую опустил на рукоять пистолета в поясной кобуре.

— Я предпочел бы не прикасаться к машине, — сказал я. — Если бы я хотел смыться, то не стал бы дожидаться вас здесь. Мне не впервой попадать в такое положение. Врача нашли?

— Я приказал вам садиться вперед.

Он вытащил пистолет из кобуры.

— Идите к дьяволу!

Продолжить мужской разговор мы не успел, потому что в проходе послышались торопливо приближающиеся шаги и Хейт направил туда луч фонарика. В тусклом свете я разглядел лысого человечка в яркой спортивной куртке. Это был врач Фрэнк Милхаус, которого я знал в лицо, но знаком с ним не был. Милхаус остановился перед фургончиком и неуверенно оглянулся по сторонам.

— Он в машине, Фрэнк, — сказал Хейт.

Милхаус заглянул внутрь, потом выпрямился и посмотрел на шерифа.

— Что с ним случилось?

— Это ты мне должен сказать, — ответил Хейт.

Врач пыхтя полез внутрь и пристроился поудобнее. Три минуты спустя он выбрался наружу и сказал:

— Ему нанесли по меньшей мере три удара по голове, Думаю, что он мертв, но смогу сказать наверняка… А, вот и он.

Я оглянулся и увидел Эда Уэлча, который подошел, держа в одной руке фонарик, а в другой какой-то черный предмет. Приблизившись к машине, он заглянул внутрь и провозгласил:

— Это Сэм Пикок.

Воздадим должное офицерам полиции округа Монро: мало кто мог сравниться с ними в проницательности. Милхаус взял у помощника шерифа черный предмет, оказавшийся чемоданчиком, извлек из него стетоскоп и снова склонился над телом того, кого наконец официально признали Сэмом Пикоком. Две минуты спустя он выпрямился и возвестил:

— Он мертв.

— Это окончательно? — спросил Хейт.

— Конечно, окончательно. Что может быть окончательное смерти?

— Есть еще следы, кроме ударов по голове?

— Не знаю. — Милхаус убрал стетоскоп в чемоданчик.

— Смерть, безусловно, насильственная, тут сомнений нет, а остальное определит коронер.

— Мы занесем тело внутрь, где вы сможете его осмотреть.

— Не я. Как вам известно, я уже имею печальный опыт и не хотел бы его повторить.

И он зашагал прочь. Хейт что-то сказал ему вслед, но доктор не остановился и вскоре пропал из вида. Хейт повернулся ко мне и процедил:

— Вы арестованы. Садитесь вперед.

— На каком основании? — поинтересовался я.

— Как важный свидетель. Пока хватит и этого. Залезайте.

— Что ж, вам и карты в руки, — я пожал плечами. — Но каждый дюйм этой машины…

Я замолк, заметив, как дернулось правое плечо шагнувшего ко мне Эда Уэлча. Я верно истолковал его жест. Увесистый правый кулак помощника шерифа вылетел из темноты, метя мне в подбородок. Правда, двигался он не по прямой, а по дуге, так что, когда кулак должен был соприкоснуться с моей челюстью, она была уже в шести дюймах правее, и он просвистел мимо. Однако Хейт тоже не терял времени даром — не успел я выпрямиться, как в ребра мне больно вонзился ствол пистолета. Уэлч снова размахнутся, но на сей раз я применил другую уловку; в последний миг чуть-чуть отвернул лицо и кулак лишь скользнул по скуле От такого удара не пострадало бы и пугало, я же пошатнулся и мешком рухнул на землю.

Уэлч ударил меня ногой, целя в голову, но из-за темноты угодил в плечо. Не хочу передавать его слова, поскольку вы все равно мне не поверите, но сказал он следующее: