Эллери Квин - Расследует Эллери Квин Страница 26

— Аптека Брубака, — ответил Элберт.

Старик собирался положить трубку, когда услышал грубый голос:

— Дайте мне Элберта Брубака. Это из книжного магазина.

Генри Брубак внезапно насторожился. Элберт не заглядывал в книжный магазин после колледжа. Неужели он снова начал тайком делать ставки на лошадей? Фармацевт прислушался. Он оказался прав — это был букмекер Элберта.

— Слушай, ты, торговец пилюлями, — хрипел букмекер. — Думаешь, я буду ждать вечно? Ты должен мне восемь штук, и я хочу получить их немедленно.

— Погоди, — сказал Элберт, и его отчим слышал, что он смертельно напуган. — Если ты прикажешь своим громилам поработать надо мной, как тогда ты получишь свои деньги? Дай мне еще несколько дней, Джо.

— Опять тянешь время?

— Клянусь тебе, Джо, я уломаю старика. Еще несколько дней. Договорились?

— О'кей. Но если я не получу мои восемь штук в пятницу вечером, начинай молиться.

Фармацевт ждал, пока его пасынок положит трубку, прежде чем сделать это самому. «Значит, он меня уломает?» — думал старик. Бедный Элберт был неплохим парнем, если не считать пагубного пристрастия к скачкам. Генри Брубак оплатил немало долгов своего младшего пасынка, но в конце концов ему пришлось топнуть ногой и положить этому конец.

Тогда что же Элберт имел в виду?..

Вечер.

Старый фармацевт поднимался по лестнице из аптеки и заглянул в кухню, чтобы посмотреть на ростбиф, который поджаривала Элис. Он слышал, как его старший пасынок, Элвин, и его жена разговаривают в гостиной. Элвин позвонил днем, чтобы набиться на приглашение к обеду. Старика интересовало, что понадобилось жене Элвина на этот раз.

Он быстро узнал это — у Глории был пронзительный голос.

— Попроси старого скопидома еще раз, Элвин! Я не позволю тебе упустить шанс купить автомобильное агентство за жалкие пятнадцать тысяч!

— Но папа думает, что у них неприятности и они собираются меня использовать, — слабо протестовал Элвин.

— «Папа думает»! Что он в этом понимает? Ты хочешь нарушить обещание, которое дал мне, Элвин Брубак?

— Нет, Глория, — испуганно ответил Элвин. — Я говорил тебе, что снова попрошу папу, и сделаю это.

— И напомни ему, что большая часть его денег в действительности принадлежит тебе и близнецам. Заставь его отдать тебе твою долю!

— Ладно! — крикнул старший пасынок Генри Брубака. — Я сделаю, как ты хочешь! Только прекрати меня доставать!

Следующая ночь.

— Я не совсем понимаю, что вас беспокоит, Генри, — сказал инспектор Квин. Он был в пижаме и халате, так как еще не вполне справился с вирусом, но Эллери давно оставил попытки удержать его в постели. — О'кей, вы не хотите покупать Элис брак с этим ничтожеством и оплачивать долги Элберта — не беспокойтесь об угрозах букмекера, я о нем позабочусь; не хотите финансировать сделку, на которой настаивает жена Элвина, потому что считаете ее невыгодной. По-моему, вы действуете как вполне благоразумный родитель. В чем проблема?

Эллери нахмурился:

— Думаю, папа, проблема в том, что Генри опасается за свою жизнь.

Инспектор выпучил глаза:

— Вы шутите, Генри!

Фармацевт покачал головой:

— К сожалению, нет, инспектор.

— Но убийство?.. Ладно, они не ваши дети. Но близнецы не преступники, а Элвин, несмотря на стерву-жену, работящий парень…

— Если вы правы на этот счет, Генри, — сказал Эллери, — то есть простой способ обескуражить убийцу. Насколько я понимаю, вы составили завещание, по которому Элис, Элберт и Элвин получают все?

— Разумеется.

— Тогда просто напишите новое завещание и исключите их из числа наследников. Нет прибыли — нет опасности.

Старый Брубак снова покачал головой:

— Я не могу сделать это, Эллери. Я обещал их матери, лежащей на смертном одре, что они унаследуют все. Большую часть моих денег оставила мне она. После моей смерти ее дети имеют все права на них.

— Черт возьми, Генри, — сердито сказал инспектор. — Если вы так уверены, что они собираются убить вас, отдайте им деньги немедленно.

— Тоже не могу. Это разорит меня. Я даже потеряю мою аптеку. — Брубак горько усмехнулся. — А вот память я, похоже, уже потерял! Напрочь забыл принять последнюю дозу антибиотика. Эллери, вы не принесете мне немного воды?

— Боюсь, Генри, — вздохнул инспектор, когда Эллери вышел, — что я ничего не могу сделать, пока преступление не совершено.

— Кроме того, Генри, вы что-то утаиваете, — добавил Эллери, вернувшись со стаканом воды. — Я знаю, что вы не вообразили бы заговор с целью убийства только на основании того, что вы нам рассказали. Есть нечто более конкретное, не так ли?

— Я все еще не могу в это поверить. — Брубак достал из белой коробочки красно-желтую капсулу и, даже не взглянув на нее, проглотил, запив водой. — Но из моего фармацевтического шкафа в задней комнате исчез один яд.

Аптекарь назвал яд, и Квины обменялись серьезным взглядом — яд был смертельным даже в малых дозах и действовал очень быстро.

— Я знаю, что его украли в течение последних тридцати шести часов, — продолжал Брубак. — Я даже знаю, кто из детей моей покойной жены украл его, хотя не могу этого доказать.

— Почему же вы не рассказали об этом раньше? — сердито осведомился инспектор. — Кто из них украл яд?

— Эл… — начал фармацевт, но оборвал речь на полуслове, стал задыхаться и хватать руками воздух. Его тело судорожно подергивалось, колени подгибались, и внезапно он растянулся на полу.

— Мертв! — Смертельно бледный инспектор оторвал взгляд от трупа фармацевта. — Убит на наших глазах! Ты понял, где был яд, сынок?

— В капсуле, которую он проглотил. — Эллери выхватил из неподвижных пальцев белую коробочку и открыл ее. — Это действительно оказалось его последней дозой! И как только я не догадался…

— Он умер, как только капсула растворилась. — Инспектор все еще выглядел ошарашенным. — Один из троих наполнил ядом пустую капсулу и смог подменить ею последнюю капсулу антибиотика в коробочке Генри. Если бы он успел назвать имя полностью…

— Может быть, это не имеет значения, — неожиданно сказал Эллери.

— Но, сынок, он произнес только «Эл…» и мог подразумевать и Элис, и Элберта, и Элвина. Это только половина ключа — и притом бесполезная.

— Половина ключа, папа, лучше, чем вовсе никакого.

Инспектор выпрямился:

— Эллери Квин, ты имеешь в виду, что понял, кто убил Генри Брубака, почти сразу же, как только он свалился замертво у наших ног?

— Да, — ответил Эллери.

Эллери объяснил, что, будучи утром в аптеке покойного и ожидая лекарства для инспектора, он видел, как Генри Брубак достал из коробочки желто-зеленую капсулу.

— А сейчас, — продолжал он, — мы оба видели, как он проглотил красно-желтую капсулу, даже не взглянув на нее. Генри знал, что в коробочке осталась только одна капсула, иначе бы он заметил разницу в цвете.

Следовательно, вопрос состоит в том, кто из детей жены Брубака — по его словам, он знал, что это был один из них, — подменил самодельной красно-желтой капсулой с ядом последнюю из аптечных желто-зеленых капсул, содержащих антибиотик.

Стал бы фармацевт, прекрасно знающий стандартную процедуру приготовления антибиотиков, использовать капсулу другого цвета, когда целью было обмануть жертву — также фармацевта, — заставив ее проглотить капсулу? Едва ли. Только не фармацевт мог проявить такую небрежность.

Значит, убийцей не может быть один из близнецов, Элис или Элвин, поскольку оба являются дипломированными фармацевтами. Остается торговец автомобилями, Элвин, вероятно действовавший по наущению сварливой бабы, своей жены.

ОТДЕЛ АНОНИМНЫХ ПИСЕМ

КАНУН СВАДЬБЫ

Свадьба Маккензи-Фарнем, согласно такому авторитету, как Виолетта Биллкокс, редактор светской хроники «Райтсвиллского архива», должна была стать подлинным событием летнего сезона. Молли Маккензи выходила замуж за доктора Конклина Фарнема, и ничего более важного невозможно было ожидать до конца года.

Невеста была дочерью Дональда Маккензи (Райтсвиллская персональная финансовая корпорация, Кантри-клуб, Комитет музея искусств и т. д. и т. п.), а молодой Конк Фарнем — многообещающим райтсвиллским хирургом, сыном знаменитого во всей Новой Англии терапевта, доктора Фарнема Фарнема, президента медицинской ассоциации округа и председателя совета райтсвиллской больницы. Роман протекал в пределах Скайтоп-роуд, ибо дом Маккензи в вирджинском колониальном стиле (построенный в 1946 году) находился всего двумя домами ниже по дороге похожего на ранчо, но выдержанного в стиле модерн жилища Фарнемов из красного дерева и стекла. Их лужайки соприкасались по бокам вклинившейся между ними небольшой усадьбы Хэллама Лака.