Энтони Беркли - Убийство в погребе (= Убийство в винном погребе) Страница 26

— Но отношения такого рода все же существовали между вами и мисс Уотерхаус?

— Извините, нет. Ничего подобного.

— Вы их полностью отрицаете?

— Полностью.

Морсби вздохнул. Он предполагал, что с Уоргрейвом придется нелегко, и с ним действительно приходилось нелегко.

— Очень хорошо, мистер Уоргрейв. А если бы я сказал вам, что мисс Уотерхаус сама поделилась этим с подругой?..

— Я бы назвал вас злостным клеветником, — тотчас же отрубил Уоргрейв.

Морсби, прекрасно предвидевший такой ответ, снова вздохнул. И попытался зайти с другой стороны.

— Вы принимали участие в войне, сэр?

— Да.

— Вы не могли бы назвать свой полк?

— Конечно могу. Нортгемптонширский.

— Вам приходилось принимать участие в боевых действиях?

— Да. В седьмом служебном батальоне.

— И у вас, конечно, был револьвер?

— Конечно был.

— Боевой или автоматический?

— Обычный боевой.

— Он до сих пор у вас?

На этот раз Морсби не был абсолютно уверен, но ему показалось, будто по лицу Уоргрейва снова пробежала та мимолетная тень. Однако никакого ощутимого замешательства перед ответом не проявилось.

— Нет.

— Как же так?

— Вы хотите знать, что с ним произошло? В Англию он не вернулся вообще. В 1918 году, в июле, я был ранен, и мой револьвер пропал вместе со всем обмундированием и снаряжением.

— Понятно. Значит, его у вас нет со времен войны.

— Да.

Снова тупик. Но, так или иначе, Уоргрейв не потребовал присутствия адвоката. С самого начала допроса. А Морсби даже очень бы хотелось, в определенном смысле, чтобы он его потребовал. Требование адвоката означает страх проговориться; а это обычно означает виновность. Уоргрейв будто бы с презрением отверг такую возможность. И пока что, надо признать, вполне оправданно.

Пока Уоргрейв отрицал наличие у него револьвера любого вида, формы и системы, Морсби блуждал взглядом по потолку, теперь же он снова направил его в упор на Допрашиваемого.

— Мистер Уоргрейв, вы не возражаете сделать заявление относительно ваших поездок сразу же после окончания прошлого учебного года?

— Ничуть, — спокойно ответил Уоргрейв, — если смог их припомнить. Но все-таки сначала я бы хотел поставить точки над i. Вы подозреваете меня в том, что я умышлен, но убил мисс Уотерхаус, или нет? — Он холодно и жестко улыбнулся старшему инспектору.

Пожалуй, впервые за все годы службы в полиции Морсби был буквально ошеломлен. Это было вызвано употреблением фразы "умышленно убить". Убийцы никогда не "убивают умышленно". Умышленно убивает любой другой они — нет. Они могут "умертвить", они иногда даже "приканчивают", но они никогда не "убивают умышленно", никогда. Морсби понимал, что употребление этой фразы игра, но к такому виду игр он не привык. Его мнение о том, что Уоргрейв хладнокровный наглец, упрочилось.

Старший инспектор не стал отвечать на вопрос прямо.

— Это одна из составляющих нашей повседневной работы, сэр. Любой, знавший убитого и бывший с ним в контакте незадолго до преступления, должен представить отчет о своих поездках в то время. В том, о чем я вас прошу, нет ни намека на подозрение. Мне предстоит получить еще дюжину таких же заявлений в связи с убийством мисс Уотерхаус.

— Понятно, — сказал Уоргрейв и снова улыбнулся. Для Морсби не составило труда истолковать эту улыбку. В ней отчетливо читалось: "Да, вы знаете, что это сделал я, и я знаю, что это сделал я. Но вы никогда, никогда этого не докажете, милый мой".

— Хорошо, мистер Уоргрейв, начинайте. — Он обратился к констеблю: Грейвсток, запишите, пожалуйста.

Уоргрейв изобразил глубокую задумчивость.

— Значит, прошлая летняя четверть. Позвольте… Насколько помню, я уехал из Эллингфорда поездом в одиннадцать семнадцать до Юстонского вокзала, как обычно. Потом взял такси до вокзала Чаринг-кросс и оставил там багаж в камере хранения. Не помню, как провел день; разные дела и такое прочее; может, сходил в кино. В общем, около шести вечера я сел на поезд от Чаринг-кросса до Гроув-парка в Кенте, где собирался пожить недельку у своего друга. Подождите, те ли это были каникулы? Да, все верно. Те самые, точно.

— Имя вашего друга, сэр?

— Даффилд. Джон Даффилд. Жена — Марджори Даффилд. Он работает в Британском музее. Я пробыл у него чуть больше недели, точнее сказать не могу. Может, они скажут.

— У вас был конкретный повод остановиться там?

— Не понимаю вас. Разве нужен конкретный повод, чтобы пожить у друга? Если точнее, я приехал без приглашения, теперь вспомнил. И… да, у меня был конкретный повод. В предыдущую четверть я читал лекции в Роланд-хаусе до началам наук — я этим интересуюсь — и обнаружил, что некоторые мои познания в этой области существенно устарели. Я хотел несколько дней посвятить посещению Музея науки в Южном Кенсингтоне. Остановиться на неделю в лондонской гостинице я позволить себе не могу, поэтому попросил мистера Даффилда меня приютить. Он всегда был рад меня видеть. Мистер Даффилд мой старинный приятель.

Морсби кивнул. Разумеется, у Уоргрейва всему есть объяснения.

— Так, а потом?

— Потом я поехал домой. Альма-роуд, двадцать семь, Клит-роу, Ланкашир. Там живут мои родители. Остаток каникул я провел у них.

— А какого числа вы поехали в Клит-роу?

— Не могу вам сказать. Не помню.

— А вы ходили в Музей науки, пока гостили в Гроув-парке?

— Разумеется. Я много времени проводил в музее.

— Каждый день?

— Нет, почти каждый.

— А не можете припомнить, в какие дни вы там бывали и приблизительно сколько времени проводили там каждый раз?

— Не могу. Я не веду дневника.

— Даже примерно не вспомните?

— Боюсь, что нет.

— Понятно. А теперь, мистер Уоргрейв, я задам вам вопрос, на который вы можете не отвечать, если не пожелаете. В те дни, когда вы приезжали из Гроув-парка в Лондон, или во время пребывания в Гроув-парке — не видели вы мисс Уотерхаус?

— Абсолютно не возражаю ответить: не видел.

— Благодарю вас, сэр.

— Это все, чем я мог быть полезен? — иронически спросил Уоргрейв.

— Все, мистер Уоргрейв. Теперь просто пройдите в приемную. Когда ваше заявление напечатают, я попрошу вас его просмотреть и, если вы его одобрите, подписать. После этого, разумеется, вы свободны.

Уоргрейв только улыбнулся в ответ.

Морсби вызвал констебля, чтобы тот проводил учителя в приемную.

Как только его увели, старший инспектор снял трубку и попросил соединить его с полицейским участком в Клит-роу. Пока Морсби ждал связи, он успел позвонить в участок в Гроув-парке и дать некоторые указания.

Потом, договорившись, чтобы за Уоргрейвом начали слежку от самых ворот Скотленд-Ярда, старший инспектор Морсби откинулся на спинку стула и хмуро посмотрел на свой письменный стол. Как он и предвидел, допрос Уоргрейва почти не дал ему возможности сдвинуться с мертвой точки.

— Что ж, он и впрямь железный малый, — отдал он дань хладнокровию Уоргрейва.

Глава 12

— Эффорд, мальчик мой, — сказал Морсби сержанту после ленча. — У меня для тебя есть прескверная работенка. Езжай с этой фотографией к Юстонскому вокзалу — умница Блэр сделал даже копии всех этих фотографий, — поищи того носильщика, который переносил багаж Уоргрейва второго августа прошлого года, и постарайся выяснить, не был ли один из его чемоданов особенно тяжел. Потом отправляйся на Чаринг-кросс и обо всем том же узнай там. На Чаринг-кросс он оставлял свой багаж в камере хранения, так что получаются два носильщика и смотритель камеры хранения, который его принимал. И если тебе удастся хоть кого-нибудь из них найти, сегодня вечером собственными руками ставлю тебе кружку пива.

— Тогда, боюсь, не пить мне пивца, — усмехнулся Эффорд. — Думаете, цемент?

— Да, это цемент, — кивнул Морсби. — Помнишь, под кирпичами его не было, только между ними. Для такого дела чемодана достаточно: там уже была заготовленная смесь с песком. Пропорция один к двум, если это тебе понадобится, хотя вряд ли. В любом случае, вес был приличный.

— Но не брал же он этот чемодан с собой в Гроув-парк! Если он все продумал как следует, то, вероятно, взял тот чемодан сразу в Льюисхэм, если вообще его туда брал.

— Одно из "всяких" дел, как он говорит, которые у него были в тот день. Да-да, знаю-знаю. Может, он вообще не брал чемодан с собой. Может забрал его раньше или съездил за ним в Эллингфорд позднее. Как только Фокс закончит расспросы в Льюисхэме, он поедет в Эллингфорд узнавать, видел ли кто-либо Уоргрейва у кирпичной стенки после окончания четверти. Пока же посмотрим, что удастся сделать тебе. Но честное слово, — со вздохом прибавил Морсби, — у меня такое чувство, что мы не сможем найти связи между Уоргрейвом и тем цементом. Он очень хитер, это ясно. Пошли за Джонсоном, когда будешь отправляться на вокзалы.