Томас Фрэнк - Шерлок Холмс и Священный Меч Страница 26

– Как он выглядел? – поинтересовался Орлов.

– Льюис? Высокий, худощавый, к этому я рискнул бы прибавить «мертвенно-бледный», живой мертвец.

Человек спокойный, очень неприхотливый, что, впрочем, отличает всех, кто побывал в египетских экспедициях. У него что-то неладно с носом, он плохо переносит запах табака. Потому-то я и предложил ему сегодня подняться в мою комнату наверх. Успешное окончание перевода Маннхаймовых таблиц сильно подогрело меня, и я дымил, как заводская труба. А Льюис в общем-то немолод и слабоват, приходилось принимать во внимание его физическое состояние.

– Я тоже должен позаботиться о состоянии вашего здоровья, – перебил я. – Вы уже около полутора суток на ногах, а последние события оказались дополнительной нагрузкой для ваших нервов. Я предписываю вам немедленный отдых в постели.

Холмс и Орлов явно хотели кое-что уточнить, но вынуждены были подавить свое горячее желание, поскольку состояние Хоуарда Андраде оставляло желать лучшего. Одно из преимуществ моей профессии состоит в том, что последнее слово всегда остается за нами, докторами. Когда врач говорит «так и только так», никто, даже сам премьер-министр, не решается оспаривать его.

Мы отвезли Орлова на гондоле в Гранд-отель, где он, судя по всему, остановился. Меня не оставляло предчувствие, что, покончив со всеми неотложными делами, в частности, установив наблюдение за домом Андраде, он прибудет к нам в «Венецию». По пути Холмс показал мне прекрасный Палаццо Дарье, сооруженный по проекту Пьетро Ломбарде, и огромное роскошное творение Якопо Сансовино. Я не знал ни Ломбарде, ни Сансовино, но мой друг с большим почтением произносил эти имена. Я вспомнил, что одно время он страстно увлекался архитектурой эпохи Возрождения. Связано это было с неким небезынтересным дельцем, о котором я, возможно, когда-нибудь поведаю читателям.

Время было позднее, но Венеция – город космополитический, и мы с Холмсом не преминули вкусно поужинать в гостиничном ресторане в тот самый час, когда большинство англичан, допивая свой бренди, уже всерьез подумывают о постели.

Та же мысль пронеслась в моем мозгу, когда мы с удовольствием принялись за фрукты и десертные сыры. Вот тут-то к нам и присоединился Орлов. Официант тотчас поспешил принести кресло для тайного агента. То ли он знал постоянно странствующего Орлова, то ли просто отреагировал на его представительную наружность, не знаю. Пока мы ужинали. Холмс целиком и полностью был погружен в свои размышления и я старался не отвлекать его, зато теперь надеялся выслушать любопытные откровения. Орлов, конечно, не чета Рэндольфу Рэппу, да и кто мог бы с тем сравниться? Однако он обладал обширным опытом в области международного шпионажа и отточил свое умение действовать в трудных условиях до совершенства. Будучи человеком живого ума и немногословным, во время беседы с Холмсом он зачастую здорово убыстрял темп и мне бывало трудно ухватить суть.

– Андраде надежно прикрыт? – Холмс не спеша надрезал кожуру апельсина. Это прозвучало скорее как констатация факта, нежели вопрос.

– Он готовит себе сам. Упрощает все, что можно. Уборщица бывает трижды в неделю. Мы ее проверим. – Орлов поблагодарил меня за предложенный десерт. – В доме должен быть наш человек. Дворецкий, присланный правительством Ее Величества. Эксперт по иероглифам не будет возражать. Довольно умен, знаете ли. Сознает, что его открытие может повлечь за собой непредсказуемые последствия.

Если и не сознает, подумал я, то вы его убедите. А уговаривать Орлов умеет как никто другой; этот джентльмен вполне мог бы разбогатеть, продавая песок в Сахаре.

– Что нового о Китайце? – спросил Холмс.

– Яхта уже на подходе.

– Гм. Вы полагаете, что вслед за его прибытием произойдет разбойное нападение на дом Андраде?

– То, что произошло, было сделано впопыхах. Небрежная работа.

Я налил Орлову стопочку десертного ликера и он, любуясь цветом напитка, поднял бокал до уровня глаз и посмотрел на Холмса.

– Я догадываюсь, что заставило их действовать. Ваш приезд.

Тут мое терпение лопнуло.

– А не могли бы вы перевести свой разговор на более понятный язык. – Боюсь, моя просьба прозвучала не слишком учтиво.

– Агенты Чу Санфу находятся в Венеции, – объяснил Орлов. – Они поспешили, видимо, досрочно, убрать Аарона Льюиса из дома Андраде. Эта спешка наверняка вызвана прибытием Шерлока Холмса.

– Почему вы так считаете?

Губы Орлова дернулись. Верный знак, что он весьма доволен собой.

– А вы не заметили, как отреагировал ваш друг, когда Хоуард Андраде описал своего ассистента?

Я перевел взгляд на Холмса, в глазах его вспыхнули насмешливые искорки.

– Вот уж не думал, что меня так просто раскусить, но Орлов прав: описание ассистента Льюиса живо напомнило мне Феномена Макса.

Вопросительное выражение на моем лице ничуть не изменилось, ибо я не обладал энциклопедическими познаниями Холмса, который знал едва ли всех тех, кто входит в различные группировки преступного мира.

– В юности Макс выступал в мюзик-холлах, демонстрируя свою феноменальную память. Отвечал на любые вопросы. Однако впоследствии он обратил свои, без сомнения, выдающиеся способности на едва ли законную деятельность: занялся подделкой различных документов и выпуском фальшивых денег.

– Как странно! – удивился я. – Человек с феноменальной памятью специализируется на подделке документов, становится фальшивомонетчиком.

– Ничего странного, Ватсон. Люди, необыкновенно умственно одаренные, нередко находят радость, работая руками. Ловкость, с которой Макс обращался со всякими механическими приспособлениями и красками, доставила немало неприятностей правительству.

Но ведь сам Холмс, подумал я, живое опровержение его собственного утверждения! Правда, тотчас вспомнил я, что в минуты досуга Холмс получает неизъяснимое наслаждение, играя на скрипке.

Орлов задумчиво потягивал ликер.

– Макс специализировался на изготовлении гиней и соверенов. Я знаю о нем.

– А я знаю его, – сказал Холмс, и глаза Орлова мгновенно вспыхнули.

– Я сыграл важную роль в его изобличении в 1881 году, если не ошибаюсь. Еще в самом начале его деятельности. Много лет он сидел в Дартмурской тюрьме, но, очевидно, вышел на свободу.

– Погодите, – выпалил я, – вы хотите сказать, что Феномен Макс был нарочно подослан к Хоуарду Андраде?

– Разумеется, – подтвердил Холмс. Его тон, помимо его воли, подразумевал, что даже пятилетний ребенок мог бы догадаться об этом.

– Но ведь эти люди охотились за самим Андраде. Забрались в его спальню.

– Я не стал опровергать вашу версию, Ватсон, так как Андраде теперь станет беспокоиться о личной безопасности. К сожалению, вы все перепутали. Связанные вместе простыни явно должны были служить не для подъема, а для спуска. Случившееся очевидно: Феномена Макса использовали для того, чтобы подобраться поближе к Андраде. Максу следовало хорошенько запомнить содержимое всех папок и узнать ключ к расшифровке тайных письмен. Предполагаю, что с прибытием яхты он присоединился бы к своему хозяину, Чу Санфу. Затем они должны были отправиться в Египет. Но их далеко идущие планы расстроило наше появление в Венеции.

Столкнись я лицом к лицу с Феноменом Максом, я непременно бы его узнал. Потому-то люди Чу Санфу подплыли под окно спальни и подали сигнал лже-Льюису, чтобы он спускался. Макс, под предлогом крайней усталости, удалился в спальню на верхнем этаже и связал веревку из простынь, чтобы спуститься вниз. То, что вы его заметили, едва не сорвало их замысел.

Я откинулся на спинку кресла, довольный этой скрытой похвалой. Глаза Холмса смотрели хорошо знакомым мне невидящим взглядом. В воцарившейся на миг тишине я посмотрел на Орлова, а он вместо ответа пожал плечами.

– Что теперь? – наконец тихо произнес тайный агент.

– В этом деле, – как будто сквозь сон сказал Холмс, – мы вынуждены опираться на догадки в гораздо большей степени, чем хотелось бы. Священный Меч находится в руках Чу Санфу, который направляется на своей яхте в Александрию. Это факты, остальное всего лишь наши предположения. Я полагаю, что, подобрав здесь, в Венеции, Феномена Макса, Чу Санфу продолжит свой путь в Египет. Но какое отношение имеют ко всему этому золотые таблички Маннхайма? У меня такое ощущение, что эти письмена являются составной частью всей тайны. Я помню, что они были украдены из коллекции Маннхайма и что вор был задержан. Но дабы восстановить все что в деталях, мне необходимы мои досье с записями. Вы не могли бы подсказать мне какие-нибудь подробности, Орлов?

– Лишь некоторые. В воровстве обвинили некоего Хайнриха Хублайна, ныне отбывающего срок в тюрьме. Таблиц не нашли, впрочем, я так и не знаю, почему.

– Ответ на этот вопрос, возможно, знает Вольфганг фон Шалловей, – откликнулся Холмс. – Сегодня же вечером я пошлю телеграмму уважаемому шефу берлинской полиции, и если в ответе получим что-либо интересное, завтра же возобновим свое путешествие, Ватсон, ибо должны постараться распутать эту международную проблему.