Ноэль Рандон - Черная пелерина Страница 26

Рандо положил руку на плечо комиссара.

— Дорогой Лепер, я знаю вас не со вчерашнего дня. И я всегда на вашей стороне.

Лепер повернулся вдруг и оказался лицом к лицу с маленьким тулонцем.

— А вот мне кажется, мсье инспектор, что вы слишком доверяете этому американскому любовнику. Вы доверяете ему служебные тайны, вы изъяли его из круга подозреваемых, но я, мсье инспектор, — нет. Он знает, кто убил. Он единственный знает содержание сценария и он знает, почему убит Дюмолен, наш дорогой Дюмолен, — голос комиссара дрогнул при упоминании личности писателя и его трагической кончины.

Рандо щелкнул каблуками, как на плацу. Строевым шагом он отошел от комиссара.

— Мсье Лепер, — сказал он сухо, — вы правы.

Комиссар горько усмехнулся.

— Вы правы. Но… — тут инспектор выдержал небольшую паузу, — допуская этого американского любовника, как вы выражаетесь, до сотрудничества с нами, потому что он сам изъявил желание, мы получаем особого рода преимущество в наших поисках. Маккинсли, проводя самостоятельное расследование, помогая нам, будет направлять дело таким образом, чтобы обвинить всех, кроме себя, снимая тем самым подозрение с себя, а это ему нужно делать — только он появился в От-Мюрей, как на второй день убит писатель и похищена рукопись, которая ему-то больше всех и была нужна. А нам, дорогой комиссар, останется только интеллектуальная работа…

Лепер закрыл глаза. Этот Рандо шустряк из шустряков. Конечно, то, что он рассказал, звучало убедительно. Преступник, решивший не покидать места преступления, должен заметать следы. Поэтому нужно осматривать эти заметенные следы. Нужно подвергать сомнению очевидные вещи, которые совсем не выглядят подозрительными. Комиссар начинал ощущать в себе прилив сил и рабочий запал.

Рандо приказал соединить его с Тулоном. Лепер слышал, как он кричит в трубку в другой комнате, давая какие-то приказания своим подчиненным. Потом Лепер увидел инспектора уже выбегающим из здания полицейского участка.

Комиссар уселся за столом и стал размышлять над тем, кто, по его мнению, в данный момент наименее подозрителен. Он взял клочок бумаги и написал несколько фамилий. После минутного колебания со справедливостью служителя Фемиды он внес в список и свое имя. Лепер рисовал линии, составлял графики, связывая с Дюмоленом множество лиц, которые, по его мнению, для того подходили. Так или иначе, но все складывалось очень хорошо для Маккинсли — тот вызывал меньше всего подозрений. Стало быть, он не ошибся… Метод инспектора Рандо уже приносил плоды. Лепер удовлетворенно улыбнулся. Для развлечения он решил доказать на бумаге, что он сам совершил убийство. И когда он проставил фамилии и выдумал мотивы, ответ был однозначен: никто иной, как он сам, убил Дюмолена. Лепер сказал самому себе:

— Я убил, значит, согласно методу Рандо, невиновен.

Инспектор Рандо добрался до рынка и остановился, задирая голову вверх. Здание церкви блестело в лучах солнца. Рандо любил наблюдать высокие здания, высокие деревья, большие памятники, могучие горы. Хуже он переносил высоких людей. Рандо отдавал себе отчет в том, что его неотвратимо притягивают все неодушевленные явления гигантских размеров. Вот и теперь он с удовольствием рассматривал шпиль церкви. Потом он заложил руки за спину и, изображая прогуливающегося, пошел вокруг площади, рассматривая витрины магазинов. Тем, которые узнавали его, он кланялся и приветственно махал рукой.

Наконец привлеченный сладкими запахами кондитерской «Абрикос», он вошел в помещение и с видимым интересом стал оглядываться по сторонам. Рандо не принадлежал к завсегдатаям кафе и ночных заведений. Он считал это тратой времени, но в данном случае «Абрикос» находился в кругу его интересов. Кондитерская в эту пору была пуста, даже за стойкой, на которой высились горы пирожных, никого не было, Рандо пересек заведение туда и обратно потом кашлянул, прикрыв рот ладонью.

За стойкой возник мсье Вуазен с неразлучной трубочкой во рту. Увидев инспектора Рандо, он широко раскинул руки, воскликнул восторженно:

— Какая честь для «Абрикоса»!

Рандо скромно потупил взор. Вуазен выскочил из-за стойки и одарил инспектора радостным рукопожатием.

— Садитесь, пожалуйста. Вот здесь. Нет, лучше здесь, на место мсье Пуассиньяка, — тут он наклонился и шепотом сказал на ухо Рандо: — Это лучшее место в «Абрикосе».

Инспектор не заставил себя долго упрашивать, и они оба уселись за столиком напротив друг друга.

— Уж коль вы ко мне пришли, мсье инспектор, вы должны отведать гордость всей моей жизни.

— Конечно, — рассмеялся Рандо, — в таком случае я хотел бы две трубочки с кремом.

Вуазен радостно ударил в ладоши.

— Так вы уже знаете тайну! Вот уж не подумал бы. — Он выбежал из-за столика и принес на тарелках по две трубочки. — Должен сказать, что наша полиция выдерживает экзамен со всех точек зрения. Вот взять две трубочки, — Вуазен растопырил два пальца, — это мой метод рекламы. Не одна, а именно две. — Вуазен сиял. — Потому что на двух я зарабатываю больше, чем на одной.

Они оба радостно рассмеялись.

— Неплохо, — подтвердил Рандо, отправляя в рот солидную порцию розового крема, — это должно войти в литературу.

— Готов заплатить за это любую цену, — сказал Вуазен и вздохнул, — мои пирожные достойны Парижа.

— Если бы вы дали мне… нет, в самом деле, что я говорю, — спохватился инспектор и сменил тему: — Хорошо тут у вас. И как чисто!

Вуазен, однако, еще какое-то время просил Рандо сказать ему то, что он передумал говорить.

— Мсье инспектор, я к вашим услугам. О чем может идти речь? Я могу посылать вам трубочки в Тулон. Даже поезд идет в удобное время, и вы сможете получать их к завтраку.

— Да разве я могу об этом просить. Меня интересует только рецепт, но рецепт этих трубочек, конечно, тайна. В противном случае эти сладости все бы делали у себя дома.

Вуазен сделался серьезным. Он вытряхнул остатки табака из трубки и спичкой пытался ее вычистить. Рандо услужливо вынул из кармана приспособление для трубки и подал его кондитеру. Тот внимательно поглядел на инспектора и без слов принял пожертвование.

— Мсье Рандо, — сказал он, ковыряясь в трубке, — разумеется, я не могу дать вам рецепт. Двадцать с лишним лет я скрывал его и, кажется, унесу с собой в могилу, потому что Бог не очень-то старался, чтобы продолжить мой род. Это приспособление нашли на столе Дюмолена?

Рандо на мгновенье улыбнулся.

— Вы думаете, что я его дал вам, желая наблюдать вашу реакцию? Нет, просто дружеская услуга. И советую вам купить такое приспособление, эта «неотложка» сберегает много времени.

Вуазен, возвращая устройство инспектору, сделал это так неловко, что оно выпало из его руки и упало в крем, который инспектор еще не успел съесть.

— Ну, наконец-то «неотложка» имеет что-то общее с трубками, — рассмеялся инспектор, вытирая приспособление салфеткой. — Но я должен бежать, мсье Вуазен. Меня ждет еще много работы.

Рандо хотел заплатить, но кондитер не принял денег.

— Кто в первый раз в жизни ест трубочки, тот мой гость. Я это делаю только для рекламы, — прибавил он поспешно, увидев удивление на лице инспектора, — а не из желания угодить полиции.

— До свидания, — сказал Рандо, направляясь к выходу.

— Надеюсь, что вы станете частым гостем, — засмеялся Вуазен.

— Как знать. Трубочки мне понравились, — откликнулся Рандо уже с улицы.

Дверь дома на склоне Рандо открыла служанка Анни и приветствовала его, словно старого знакомого.

— Что слышно, мадам? — произнес равнодушным тоном Рандо и не ожидая ответа направился в сторону спальни. Служанка поспешила за ним.

— Ничего нового, мсье. Кроме разве что факта, что мадемуазель Луиза расспрашивала меня о Жакобе Калле.

— Ну и?.. — инспектор вперил изучающий взгляд в лицо служанки.

— Я не сказала ей ни слова. Клянусь, — она подняла два пальца вверх.

— Почему?

— Лучше всего не говорить много, — ответила она, хитро улыбнувшись.

— А где мсье Маккинсли?

— Мсье Маккинсли утром купался в море с мадемуазель Луизой, потому что вообще мсье Маккинсли любит общество мадемуазель Луизы. Потом он вместе с ней ездил куда-то на автомобиле. Мадемуазель Луиза вообще никуда не ходит без мсье Маккинсли. А потом он с фотоаппаратом пошел в город, а что дальше, я не знаю, — выпалила Анни одним духом. — Когда он уходит в город, то я уж не знаю, что он там делает.

— А потом я ел пирожные и делал разные визиты, — Маккинсли стоял в двери столовой с деревянным выражением лица. Анни залилась краской и хотела что-то сказать, но Рандо незаметным жестом велел ей побыстрее удалиться. Красная от стыда, она выбежала из комнаты, не смея взглянуть в лицо режиссеру.