Ипполит Рапгоф - Тайны японского двора Страница 26

— Прекрасно, вот это я могу для вас сделать, я немедленно распоряжусь их разыскать и сообщу вам о результате по телефону.

Еще раз пожав руку маркиза, префект раскланялся и стремительно удалился.

В приемной посла уже ожидали несколько корреспондентов.

— Мы везде с вами встречаемся, господин префект, — бросил вскользь один из них.

Префект любезно улыбнулся и с легким поклоном поспешил к выходу.

Посол скорчил гримасу, когда ему доложили о приходе представителей печати. Он, видимо, был не охотник до интервью, в особенности в тех случаях, когда речь шла о сенсационном происшествии.

Посол ограничился в разговоре с корреспондентами краткой биографией принца, маленьким историческим очерком рода Коматсу и прочими общими местами.

На все же интимные вопросы посол отвечал незнанием, не лишая, однако, корреспондентов надежды, что все скоро выяснится.

Несмотря на столь уклончивые сведения, все вечерние газеты вышли с подробнейшими статьями, посвященными дуэли принца и бегству его сестры.

Авеню Марсо более и более наполнялась публикой.

Японский посол, тем временем, с нетерпением ожидал ответной телеграммы могущественного министра Ито и распоряжения японского императора.

XXIII. Телеграмма маркиза Ито

В пять часов вечера секунданты принца прибыли в японское посольство на авеню Марсо.

Посол был в скверном настроении духа.

Все еще не было известия из Токио, а без него являться к министру он считал по меньшей мере неудобным.

Два раза он звонил в префектуру, желая узнать что-нибудь о принцессе, но напрасно. Ее и след простыл.

Ко всему этому прибавилась забота о погребальном кресле.

Полчаса подряд он, насколько умел, чертил на бумаге рисунок японского погребального кресла, но мастера отказывались изготовить в сутки столь трудное приспособление. Приходилось посылать за новыми и новыми столярами.

В такую неприятную минуту посла застали секунданты.

— Мы вам помешали… — начал было мистер Велингс, заметив, что маркиз пишет какое-то письмо.

Суровый взгляд посла заставил его оборвать речь на полуфразе.

Молча сидели Велингс и виконт не менее четверти часа. Но тут терпение лопнуло у мистера Велингса.

— Господин маркиз, — начал он приподнятым тоном, — если вы нас приняли, то благоволите выслушать…

С этими словами мистер Велингс величественно подошел к письменному столу и в упор посмотрел на растерявшегося маркиза.

Посол положил перо и, закрыв незаконченное письмо роскошным ониксовым пресс-папье, удивленно взглянул на вызывающую позу англичанина.

— Что вам угодно? — спросил он резко, не вставая с кресла.

— Я просил бы господина маркиза, — сдержанно начал виконт, — сообщить нам о способе и дне похорон.

— Я этого и сам еще не знаю, — резко ответил маркиз.

— Кому же это знать? — отчеканил мистер Велингс.

— Да поймите, мистер Велингс, что я еще не получил распоряжения из Токио!

— В таком случае, простите, — ретировался Велингс, поспешно направляясь к выходу вместе с виконтом Ияко.

— Как они мне надоели! — воскликнул маркиз, хватаясь за голову.

Он прошелся.

— Ясно ли я написал телеграмму? — недоумевал маркиз. — Ведь прошло уже девять часов времени, а дипломатические телеграммы не задерживаются.

Он беспомощно опустился в кресло.

В его воображении рисовался приемный кабинет могущественного маркиза Ито, он как бы слышал его резкий, почти женский голос, когда он бывает не в духе.

Наконец лакей подал телеграмму.

Глубоко вздохнув, маркиз прочитал:

«Микадо предписал хоронить принца согласно церемониалу, установленному для высочеств в Париже. Принцессу микадо приказал, согласно желанию покойного, доставить через Тулон и Суэц на английском или американском судне в Токио. Об этом моя телеграмма одновременно отослана Делькассе. Маркиз Ито».

— Хорошо приказывать! — воскликнул сердито посол. — Где я найду принцессу? И наконец, каков еще будет ответ министерства. Ведь они не особенно церемонятся с нами. Тут республика, и ответственный министр не считает себя вправе нарушить закон.

Подойдя к письменному столу, посол дал продолжительный звонок в кнопку с надписью «secretaire».

Не прошло и десяти секунд, как в комнату вбежал без доклада секретарь.

— Господин маркиз? — спросил он.

— Ради памяти покойного, помогите мне в сооружении похоронного кресла; поезжайте в Сен-Дени, в квартал столяров; предложите, что хотите, но чтобы кресло было обязательно готово не позже, как в два дня. Оттуда поезжайте на кладбище Реге Lachaise. Там озаботьтесь о месте для погребения и сделайте анонс о завтрашнем богослужении в девять часов вечера. Мне нужно сейчас ехать в министерство иностранных дел и я тороплюсь. К девяти, я надеюсь, вернетесь?

Посол поспешно вышел из кабинета, оставив секретаря в полнейшем недоумении.

— Делать нечего, — вздохнул бедняга.

Он вынул записную книжку и методически записал всю инструкцию.

В дверях он столкнулся с камердинером, который, сломя голову, бежал к маркизу.

XXIV. В министерстве иностранных дел

Японский посол торопился.

Он был в парадной форме и не забыл надеть свой кавалерский орден Почетного легиона, недавно пожалованный ему французским правительством в знак особого благоволения.

Подъехав к шикарному крыльцу министерства, посол поспешно поднялся во второй этаж, где находилась приемная министра.

Посол немедленно был принят.

— Mes condolences! (Мои соболезнования), — встретил его министр и усадил в роскошное кресло.

— Да, жаль принца, — не без грусти в голосе произнес маркиз.

— Когда его хоронят? — участливо спросил министр.

— Думаем, послезавтра.

— Я буду непременно. Считаю своим долгом почтить память потомка великих микадо.

— Очень вам благодарен, господин министр. Я к вам по поручению микадо. Большая просьба.

— К вашим услугам.

— Я только что получил телеграмму, — сказал маркиз, открывая портфель. — Мне приказано просить вашего содействия в деле выдворения принцессы для отправки ее, согласно желанию микадо, через Тулон и Суэц на родину.

Лицо министра иностранных дел вытянулось.

— Мне сегодня уже об этом докладывал префект. Но знаете, дорогой маркиз, вы ставите меня в очень затруднительное положение. Законы нашей страны не допускають посягательства на свободу личности. Разыскать принцессу — мы разыщем, но прибегнуть к какому бы то ни было насилию я отказываюсь.

— Господин министр, войдите в мое положение. Маркиз Ито неисполнение просьбы микадо сочтет за неумение и неспособность мою исполнить предписание, имеющее государственное значение. Нельзя ли найти какой-нибудь компромисс? Вы мне посоветуйте.

— Я позволю себе, дорогой маркиз, обратить ваше внимание на законы экстерриториальности, которыми пользуются представители иностранных держав. Вы как-нибудь это устройте в посольстве. Мы вам и мешать в посольстве не можем и будем смотреть сквозь пальцы на эвакуацию в Тулон.

— Мегсi, дорогой, вы мне дали блестящую идею. Я под предлогом похорон как-нибудь заманю принцессу в посольство, а там уже видно будет, что надо делать.

Демоническая улыбка скривила рот маркиза. Он заранее злорадствовал, что перехитрит проклятого барона и что принцессу, помимо ее воли, все-таки отошлют на родину.

Министр встал, как бы указывая этим, что аудиенция окончена.

Посол еще раз пожал руку министра и, сопровождаемый последним до дверей, с поклоном вышел на роскошную площадку лестницы, на которой красовалась чудная мраморная фигура знаменитого Макиавелли.

Саркастическая улыбка великого дипломата-мыслителя, остывшая в чудном изваянии, насмешливо провожала уходившего маркиза.

«Но как выполнить столь трудную задачу?»

Эта мысль всю дорогу беспокоила японского дипломата.

XXV. Маркиз Ито

Дом маркиза Ито представляет собой совершенно европейского типа отель, какие мы часто встречаем в Thiergarten`e Берлина и в аристократических кварталах Парижа и Вены.

Еще поднимаясь по лестнице, вас поражает роскошный ковер-гобелен.

Работа этого ковра совершена в Японии. Удивительно, с какой ловкостью японцы усваивают подсмотренные ими в Европе ремесла. Гостеприимные европейцы наивно чувствовали себя польщенными любопытством японцев, которые с развязностью, только им одним присвоенной, проникали в святое святых промышленных, художественных фабрик, с целью высмотреть тайны отдельных производств.

В результате дело кончилось тем, что роскошные производства французского бисквитного фарфора, Vieux-Saxe, германская майолика, изразцы и прочие производства стали фабриковаться в Японии, вытесняя собой всякие европейские ввозы.