Агата Кристи - Второй удар гонга (сборник) Страница 27

Бэзил ответил решительно:

– Я женился бы сию же секунду, стоит ей только пожелать. Но… боюсь, не свистнет ни за что.

Миссис Честер похолодела. Она обвела глазами террасу и увидела мистера Паркера Пайна, который мирно устроился в тени почитать.

– Вы непременно должны что-то придумать. Обязаны! Будущее моего сына под угрозой.

Мистер Паркер Пайн успел несколько утомиться от роли спасителя Бэзила Честера.

– Ничего не поделаешь, – сказал он.

– Вот как! Пойдите к ней и поговорите. Если понадобится, дайте денег, только пусть оставит моего сына в покое.

– Вам это может дорого стоить.

– Не имеет значения.

– Тем не менее. Впрочем, вряд ли ее интересуют только деньги.

Миссис Честер вопрошающе подняла брови. Мистер Паркер Пайн покачал головой:

– Ничего не хочу обещать, но… Хорошо, я попытаюсь. Мне уже случалось иметь дело с подобными девушками. Только ни слова Бэзилу, так мы все испортим.

– Разумеется!

Из «Марипозы» мистер Паркер Пайн вернулся за полночь. Миссис Честер ждала его на террасе.

– Ну и как? – затаив дыхание спросила она.

Глаза мистера Паркера Пайна озорно сверкнули:

– Сеньорита Долорес Рамона уедет из Поллензы завтра утром и завтра вечером будет уже в Испании.

– Мистер Паркер Пайн! Как вам это удалось?

– Не потратил ни единого пенса, – сказал мистер Паркер Пайн, и глаза его снова сверкнули. – Просто я вдруг понял, каким образом можно на нее повлиять.

– Вы потрясающи. Нина Уичерли была абсолютно права. Дайте мне знать… О, ваш гонорар…

Мистер Паркер Пайн поднял вверх ухоженную руку.

– Какой может быть гонорар. Я сделал это ради собственного спокойствия. Надеюсь, теперь все уладится. Разумеется, когда ваш сын узнает о том, что она уехала и не оставила адреса, он огорчится. Но дайте ему недели две, и он придет в себя.

– Только бы Бетти его простила…

– Простит. Они замечательная пара. Между прочим, я тоже уезжаю завтра.

– Ах, мистер Паркер Пайн, как нам будет вас не хватать! Может быть, вы задержитесь?

– Нет, нет, хочу успеть покинуть вас прежде, чем кто-нибудь очарует Бэзила в третий раз.

Стоя на палубе парохода, опершись о перила, мистер Паркер Пайн смотрел на огни Пальмы. Подле него стояла Долорес Рамона.

– Замечательная работа, Мадлен. Какое счастье, что я догадался вызвать вас телеграммой. Но до чего странно на вас смотреть, когда вы опять такая тихая, такая домашняя девочка.

Мадлен де Сара, бывшая Долорес Рамона, бывшая Мэгги Сейерс и много кто еще, ответила скромно:

– А для меня счастье доставить вам удовольствие, мистер Паркер Пайн. Мне это было совсем нетрудно, просто приятное развлечение. Но я хочу спуститься, хочу уснуть, пока мы не отошли от берега. Я плохо переношу качку.

Мистер Паркер Пайн остался в одиночестве. Через несколько минут на плечо его легла чья-то рука. Он оглянулся и увидел Бэзила Честера.

– Приехал с вами попрощаться, мистер Паркер Пайн, и сказать, что мы с Бетти очень вам благодарны и очень вас полюбили. Теперь мама от Бетти в восторге. Нехорошо, конечно, обманывать старушку, но она это заслужила. И в конце концов все закончилось хорошо. Осталось только мне пострадать денька два, и все. Мы с Бетти бесконечно вам благодарны, мистер Паркер Пайн.

– Спасибо.

Наступило молчание, потом Бэзил с напускным равнодушием сказал:

– А мисс… мисс де Сара… Она едет этим же пароходом? Я хотел бы поблагодарить и ее.

Мистер Паркер Пайн сочувственно взглянул на молодого человека.

– Боюсь, она уже легла спать, – сказал он.

– Очень жаль… Что ж, возможно, мы еще как-нибудь встретимся в Лондоне.

– К сожалению, на днях она уезжает по одному моему делу в Америку.

– Вот как! – глухо произнес Бэзил. – Понятно, – помолчав, добавил он. – Что ж, будем жить дальше.

Мистер Паркер Пайн улыбнулся. По пути в каюту он постучался к Мадлен:

– Ну, как вы устроились? Все в порядке? Наш юный друг сказал, что намерен жить дальше. Одним мадленистом больше. Конечно, он через день-два придет в себя, но вы и впрямь, однако, опасны, моя дорогая.

Вместе с собакой

В отделе регистрации женщина с видом важной леди откашлялась и впилась взглядом в девушку.

– Значит, вы отказываетесь от этой вакансии? Заявку прислали сегодня утром. Очень милый, по-моему, уголок Италии, вдовец, ребенок трех лет и еще престарелая леди, мать или тетка.

Джойс Ламберт покачала головой.

– Я не могу уехать из Англии, – устало сказала она. – У меня на это есть причины. Не могли бы вы поискать мне просто дневную работу здесь?

Голос у нее еле заметно дрогнул. Почти незаметно. Она изо всех сил старалась его контролировать. Синие глаза умоляюще посмотрели на женщину.

– Это совсем не просто, миссис Ламберт. Любая дневная работа требует квалификации. У вас ее нет никакой. А у меня здесь сотни карточек, буквально сотни. – Женщина помолчала. – У вас кто-то есть, кого вы не можете оставить?

Джойс кивнула.

– Ребенок?

– Нет, не ребенок.

По важному лицу пробежала тень улыбки.

– Что ж, очень жаль. Я, разумеется, сделаю все, что в моих силах, но…

Разговор был явно окончен. Джойс поднялась. Она прикусила губу, чтобы не расплакаться, и вышла из душной конторы на улицу.

– Не смей, – сурово одернула она себя. – Не смей хныкать, как идиотка. Нельзя впадать в панику, а ты только и делаешь, что впадаешь в панику. В слезах никакого толку, глупо, и все. День только начался, еще много что может произойти. В крайнем случае можно недели две пожить у тети Мэри. Вперед, дорогая, вперед, не заставляй счастливый случай ждать тебя.

Она пошла по Эджуэар-роуд, через парк, по Виктория-стрит, свернула к Военно-морскому универмагу. Вошла в вестибюль, села и взглянула на часы. Было ровно половина второго. Минут через пять рядом с ней на стул опустилась немолодая дама, нагруженная свертками и пакетами.

– Ах, ты уже здесь. Боюсь, я на пять минут опоздала. Обслуживание тут стало ужасное, хуже, чем когда здесь была закусочная. Ты, конечно, уже тоже поела?

На мгновение Джойс было заколебалась, потом спокойно ответила:

– Да, спасибо.

– Я всегда ем в половине первого, – сказала тетя Мэри, поудобнее пристраивая пакеты. – Меньше суеты и вообще спокойнее. Яйца под кэрри здесь готовят превосходно.

– Вот как, – слабо отозвалась Джойс.

Даже думать о яйцах было невыносимо… от яиц поднимается горячий парок… какой запах! Она заставила себя переключиться.

– Что-то ты осунулась, детка, – проговорила тетя Мэри, удобней устраивая пакеты. – Не увлекайся ты этой глупой модой не есть мяса. Подумать только. Хороший кусочек прожаренного мяса еще никому не вредил.

Джойс едва удержалась, чтобы не сказать: «Он мне и сейчас не повредил бы». Лучше бы она говорила о чем-то другом! Пробудить надежду, пригласить в половине второго, а потом сидеть и говорить про яйца под кэрри и жареный ростбиф… как же это жестоко… жестоко.

– Да, моя дорогая, – сказала тетя Мэри. – Я получила твое письмо. Очень мило, что ты сразу поймала меня на слове. Да, я сказала, что всегда была и буду рада тебя видеть, но так уж случилось, что именно сейчас мне предложили сдать дом на очень и очень выгодных условиях. Таких выгодных, что никак нельзя упустить, у них своя посуда, свои постельные принадлежности. Просят на пять месяцев. Въезжают в четверг, а я отправлюсь в Хэрроугейт. Что-то в последнее время меня ревматизм замучил.

– Понимаю, – сказала Джойс. – Очень жаль.

– Так что как-нибудь в другой раз. Всегда рада тебя видеть, моя дорогая.

– Спасибо, тетя.

– Что-то ты и впрямь осунулась, – сказала тетя Мэри, внимательно разглядывая племянницу. – И похудела, кожа да кости. И куда подевался твой цвет лица? У тебя всегда был прекрасный цвет лица. Нужно себя поберечь, дорогая.

– Сегодня это вряд ли удастся, – мрачно сказала Джойс. Она поднялась. – Простите, тетя Мэри, мне пора.

Снова назад. На этот раз через Сент-Джеймс-парк, через площадь Беркли, по Оксфорд-стрит мимо Прэд-стрит до Эджуэр-роуд и по Эджуэр-роуд в тот самый ее конец, где она уже сама на себя не похожа. А потом вбок через несколько грязных маленьких улиц к старому обшарпанному домишке.

Джойс повернула в замке ключ и вошла в тесный и душный вестибюль. Бегом поднялась на самый верх. И оказалась перед дверью, из-за которой слышалось веселое повизгивание.

– Да, Терри, да, дорогой, вернулась твоя хозяйка.

Джойс распахнула дверь, и навстречу тотчас выскочил старый белый терьер с жесткой кудрявой шерстью и подозрительно мутными глазами. Джойс сгребла пса в охапку и села на пол.

– Терри, милый. Милый мой, милый Терри. Ну-ка покажи, как ты любишь свою хозяйку. Ну-ка покажи.